Я стираю свою тень 9 - Сергей Анатольевич Панченко
Дальше Николай уже не слышал, что говорил динамик. Его накрыла такая волна чувств, что он на некоторое время просто потерялся. Юрий заметил состояние товарища и сразу догадался о его причинах.
— Это он?
— А? — Николай перевёл на него отвлечённый взгляд. — Да, Гордей, сукин сын, — произнёс он чуть не плача.
— Охренеть. Это первый раз на нашей памяти, чтобы кто-то явился сюда спасать. — Удивлению Юрия не было предела. — Раз они решились на такое, значит, будут идти до конца.
— Конечно. — Николай указал рукой на бубнящий аппарат. — А эту штуку можно заставить говорить в обе стороны?
— Если найти микрофон.
Николай вытащил из мусора пластиковые вещи и направился к дому.
— Ты куда? — удивился Юрий.
— Разожгу костёр на крыше. Это будет самый верный способ дать о себе знать.
За спиной Николая раздались разговоры. Люди не поняли причину его состояния.
— Продолжайте искать платформу, мужики. Этот человек, который приехал спасти нас, мой сын. Давайте сделаем всё возможное, чтобы у него получилось. — Голос Николая дрожал от волнения.
— Конечно, сделаем всё, что нужно. Иди разожги костёр, чтобы из космоса было видно, — посоветовали ему.
— Николай, возьми бочку, чтобы жечь не на поверхности дома. Не забывай, что она живая и не переносит высокие температуры, — посоветовал Юрий и протянул ему ёмкость на ножках.
— Пойдём со мной, вместе будем подавать сигналы, — предложил Николай.
— Пойдём, — с лёгкостью согласился Юрий.
Они поднялись на самый верхний этаж. На крышу с него пришлось подниматься через окно, помогая друг другу. Николай долго всматривался в сторону леса, чтобы найти следы присутствия сына, но ничего не увидел. Сложил пластик в бочку и разжёг его при помощи короткого замыкания проводов от найденного в мусоре аккумулятора. Остатка заряда хватило на один раз. Пластик оказался горючим и быстро занялся огнём, дающим густой чёрный дым.
Со стороны леса никакой активности в подтверждение того, что сигнал увидели, так и не случилось. Николай начал волноваться. В голову лезли различные пугающие мысли, что твари добрались до них и сгубили. Гордей и его друзья могли не понимать, насколько сильным и опасным окажется влияние менталистов на людей. Никакие модификации не имели против этой силы никакого эффекта.
Он бросил в догорающий огонь разрядившийся аккумулятор.
— Давай отойдём, — предложил он Юрию. — Вдруг рванёт.
Пластик аккумулятора оказался негорючим, но дымил изрядно, а через несколько минут действительно рванул. Бочка выдержала взрыв, но выплюнула на высоту двадцати метров большое чёрное облако сажи. Николай не сводил глаз с леса, с того места, где видел синюю молнию, бьющую в небо. С каждой минутой он всё сильнее убеждался в том, что взорвать тысячника — это кармическая миссия. Если Гордей погиб, пытаясь его спасти, то это просто отцовский долг ответить за него.
— Полсекунды, говоришь, — негромко произнёс он.
— Нет, Николай, не спеши. — Юрий перегнулся через край крыши. — Мужики, что там говорят, не заметили наш сигнал?
— Пока нет! — громко выкрикнул Олаф. — Мы вам ещё горючки подкинем.
— Хорошо, ждём. — Юрий махнул рукой. — Мы должны быть терпеливыми, Николай, — сказал он отцу Гордея, — и надеяться на лучшее. Это всё, что у нас есть.
— И ещё две килотонны взрывчатки.
— На самый безвыходный случай. К тому же я не уверен, что тысячник нас подпустит. Сейчас он может не вмешиваться, думая, что наши действия не несут угрозы, но как только заметит её, мы все превратимся в зомби, действующих по его указке.
— Ты понимаешь, я так часто обижал сына, называя его неумёхой, балбесом и вообще, как только я его не называл, что он действительно стал таким. Правда, это было давно, но не суть. Унижение имело место быть. Но на самом деле всё это время дураком был я. Трусливым, малодушным, не смеющим признать себя таким, каким был. Вместо этого я отводил душу на сыне, чтобы самому себе казаться лучше. Я знаю, он обижался на меня, закрывался. Когда уехал в город, вообще ездить домой перестал. А я снова оскорблял его, попрекая этим. На его месте я бы плюнул на такого отца и не полетел спасать. А он… — Николай зажмурился и прикрыл лицо ладонями.
— Эй, на крыше, принимайте горючку! — крикнули из окна поднявшиеся наверх мужики.
Юрий подскочил и принял ворох различного горючего материала. Разжёг его от тлеющих углей. Над домом взвилось пламя. Николай уже без всякой надежды уставился слезящимися глазами в сторону леса.
И вдруг над кронами деревьев шарахнул взрыв, оставивший чёрное облачко.
— Эй, там, на крыше, передали, что нас заметили! — крикнул Олаф, не скрывая торжества в голосе. — Просят, если есть Николай, дать какой-нибудь знак на фоне огня.
Николай вскочил и забегал. Собрался снять единственную вещь из своего гардероба — трусы, чтобы ими подать сигнал.
— Они не годятся, надо вещь побольше, — остановил его Юрий. — Держи. — Он скинул с себя куртку.
Николай схватил её и, не боясь обжечься, подошёл к горящему огню. Как настоящий сигнальщик на флоте, он принялся прикрывать и открывать ею огонь. Сигналы сами по себе не несли никакого другого смысла, кроме как дать понять, что их услышали. Слёзы счастья текли по щекам Николая. Он неистово сигналил, пока Юрий не остановил его. Молча ухватил за руку и кивнул вверх.
Николай поднял глаза и увидел тёмное пятно космического аппарата, теряющегося в дымке. Судя по форме, слишком произвольной для традиционной техники, это был аппарат плазмоидов.
— Они прилетели на два дня раньше, — произнёс Юра. — Наверное, засекли чужаков.
— Нет, не может быть. — Николай не хотел терять надежду, обретённую несколькими минутами ранее. — А вдруг это наши?
— Точно не наши. Это транспортный корабль создателей.
Яркая вспышка озарила небосвод. Николай зажмурился на несколько секунд. Поднял веки и дождался, когда вернётся нормальное зрение. Перед глазами бегали
