Константин Калбазов - Несгибаемый
А это еще что такое? Вместо знакомой уже обоймы в кармашке оказалась небольшая жестяная коробочка. Петр даже не понял, из-под чего она. Но выполнено все очень качественно, влагу вовнутрь не пустит. Он с трудом вскрыл жестянку и обнаружил внутри кусок папирусной бумаги. Развернул…
Хм. Ну, тут, допустим, ничего удивительного. Если владелец маузера картограф, то его работа заключается как раз в том, чтобы рисовать карты и кроки́. Только какого рожна вот этот клочок папируса оказался не среди остальных бумаг, а совершенно отдельно? В уголке две строчки из нескольких иероглифов. Дальше только рельеф и одна-единственная отметка. Причем масштаб довольно крупный. То есть нужно знать, что тут за участок обрисован, чтобы найти указанную точку. А привязок на первый взгляд никаких.
Ответ на вопрос, что это может быть за отметка, нашелся тут же. Сам не зная отчего, Петр перевернул кобуру и потряс ею. Из кармашка обоймы высыпалось несколько желто-зеленых камушков, совершенно невзрачных на вид. Три размером с ноготок мизинца и два с ноготь большого пальца. Вот оно, значит, как. Петр никогда не видел золотых самородков, но не сомневался, что у него в руках именно они.
Ну и что это было? Ему неслыханно повезло или он конкретно попал? Карта хоть и условная, но выполнена профессионалом, а значит, вполне возможно в ней разобраться. Во всяком случае, попытаться. И что потом? Становиться золотопромышленником. Заманчиво. Вот только как бы его за это золотишко не сожрали к нехорошей маме.
Впрочем, все это досужие разговоры. Япошку наверняка допросят, и он расскажет все как миленький. И тогда Петр заработает себе серьезный такой геморрой. Ну, как вариант, может его заработать. Хотя бы потому, что у него могут нарисоваться конкуренты. А тогда уж возможно все. Сколько загубленных душ на счету золотого тельца, лучше даже не браться считать.
Но ведь совсем не обязательно показывать этот клочок бумаги Кравцову прямо сейчас. Ну лежал он в кармашке, так пусть еще полежит. А Петр, пока будет бегать туда-сюда, подумает еще над этим вопросом. У него в руках будет карта этих геодезистов, попробует сличить с клочком, а там видно будет. Поэтому он отправил обратно в кармашек сначала самородки, а потом и бумажный листок, упаковав его все в ту же жестянку.
Петр уже собирался выходить, когда услышал в соседней комнате шум, возню и стук от падения чего-то тяжелого и вроде как железного. Думать и гадать, что бы это могло быть, Петр не собирался. Что тут думать? Действовать надо.
В дверь он выглянул с маузером в руке и со взведенным курком. Вот же бестия узкоглазая. Нет, ну каков подлец! Руки у него были связаны за спиной, нога прострелена навылет. Но, похоже, все же диагноз был верным, и кость не задета. А иначе какого он стоит на своих двоих, поддерживая обвисшее тело Кравцова уже не связанными руками? Да еще, сволочь такая, упирает нож в горло следователя, слегка взрезав кожу и пустив каплю крови.
– Русский, брось оружие и отойди к столу. Или я твоему начальнику вскрою горло. Сделаешь как говорю, оба будете жить.
О как! А Петр о чем. Даже намека на акцент нет. Говорит совершенно чисто. Вот не видел бы перед собой азиата, точно был бы уверен, что говорит свой брат славянин. И неглупый, надо сказать. Вон как вычислил лицо начальствующее. Впрочем, тут особо большого ума не нужно.
– Спасибо тебе, любезный, – не сдержав улыбки, произнес Петр.
– За что? – не понял и даже растерялся японец.
Вместо ответа Петр нажал на спусковой крючок. Затылок японца буквально взорвался, выметнув наружу мозги и перепачкав половину комнаты. Пока его тело падало на пол, нож все же успел прочертить небольшую борозду на коже следователя. Но ничего серьезного. Так, царапина. Петр в детстве перочинными ножиками сильнее резался.
– А за то, что повод дал, идиот, – опуская маузер и не сводя взгляда с убитого, запоздало ответил Пастухов.
Потом опустился на колено и нащупал живчик на шее следователя. Жив. Вот и слава богу. Хороший человек. Было бы откровенно жаль, если бы он отдал богу душу. Опять же, может, посодействует с этой картой. Нет. Об этом Петр подумает потом. Пока будет бежать до саней.
– Кхгы, кхгы! – Кравцов закашлялся и перевернулся на правый бок.
Потом сделал судорожный вздох. Еще. Еще. Зашелся в выворачивающем кашле, все время разминая горло. Петр стоял в стороне, даже не думая вмешиваться. Да он просто не имел понятия, что тут можно сделать.
– Как вы, Иван Янович?
– Кхм. Н-норм-мально. Вот же напасть, – заметив труп, сокрушенно произнес следователь. – А по-другому никак?
– Можно было попробовать в плечо. Но тут без гарантии. В смысле для вас без гарантии.
– А в лоб, значит, с гарантией, – проводя ладонью по кровоточащему порезу, произнес Кравцов.
– Вы живы, Иван Янович, – резонно возразил ему Петр.
– Н-да. С этим спорить трудно. Хотя в контрразведке наверняка решат иначе.
– Да наплевать на них, ваше высокородие. Бумаги-то япошек при нас, и, разобрав их, можно будет понять, чего они хотели. А по мне и так понятно. Не иначе как японцы эти земли почитают своими, вот и делают подробные карты, куда нашим.
– Угу. Только непонятно, что они тут позабыли. Сибирь – это ведь не Дальний Восток, куда распространяются их интересы. Хотя… Они поддержали своими войсками создание независимой Монголии. Согласно договору с богдыханом на территории Монголии находится ограниченный военный контингент японской армии. Может, ноги оттуда растут. Ох, чует мое сердце, что вместо повышения получу я по шапке.
– А как он развязался? – не выдержал Петр.
– Да не развязался он. Попросил перевязать руки, не то они у него уж неметь начали. Вот я и подумал, чего инвалида в Красноярск везти. Опять же, ранен, да и из себя какой-то плюгавый.
– Н-да. Ну хорошо хоть это сейчас случилось. А то ведь мог дождаться, пока я уйду, а там и приласкать вас.
Высказывать свое предположение относительно произошедшего Петр не стал. А японец скорее всего поспешил из-за маузера, доставшегося Петру. Ведь он собирался уйти вместе с картой. Не будь этого, и он, без сомнений, убил бы Кравцова уже после отбытия Петра. После чего спокойно ушел бы.
Разумеется, он мог попробовать пристрелить Петра уже после того, как тот покинет избушку. Но тут как получится. Мало ли, вдруг промажет, а тогда русский может и сбежать. А с раненой ногой догнать беглеца нечего и мечтать.
Нет. Об этом Ивану Яновичу, пожалуй, знать совсем не обязательно. Конечно, если понадобится его совет… Хм. Но ведь придется делиться. Нет. Все же не нужно спешить. Вот пробежится, продышится, а там и решит, как быть.
– Иван Янович, ну я побежал?
– Куда? Вместе пойдем.
