Анкер - Артемий Лукьяненко
— Что?
— Говорю, скоро они до нее доберутся и вернут в Фокус.
— Да, — протектор отвел взгляд, — Да.
Кажется мне, или Эд действительно стал вести себя подозрительно, будто бы напряженно ожидая чего-то?
Проклятье! Я уже не могла понять, где мои домыслы и опасения, а где правда!
Глава 8. Часть 2
Время шло. После завтрака, Мар проведал Лиану, в надежде, что она полностью поправилась, но вернулся печальный.
— Ее жизнь вне опасности. Так говорят врачи. Но она все еще спит.
— Не беспокойся, с ней все будет в порядке. Я верю Рейн.
— Ты ее лучше знаешь, — уклончиво ответил Мар. — Тебе виднее.
Рейн больше не появлялась на улице, и приказ Тройки сторожить ворота пропустила мимо (хотя именно ее регент не звал и ее отсутствия словно бы и не заметил). Несмотря на то, что я пообещала хранить ее секрет, меня она тоже старательно игнорировала, даже когда мы пару раз пересеклись в коридоре. Интересно, что за муха ее укусила?
Эд, которому я вернула статус своего протектора, стоял в бессменном дозоре — может, так Тройка был уверен, что он ничего не нарушит. Может, поэтому мы с Маром, не зная, чем себя занять, полдня провели в «комнате отдыха». Сыграли на приставке в какую-то незнакомую мне игру, потом покатали шары на бильярде (ни один из нас играть не умел, но каждый изображал из себя профессионала). Когда надоело, анкер Риххора любезно провел для меня экскурсию по «лестнице славы» — той самой, со скульптурами, — но сделал акцент на табличке под статуями, где перечислялись протекторы, защищавшие того или иного анкера. Мар с каким-то упоением рассказывал героические истории о протекторах и их подвигах, но под конец сделался хмурым, и голос его перешел на невнятное бормотание.
— Говорил же, все фальшь, — он постучал ногтем по золоченной табличке, — Я о них тебе говорю, словно пересказываю книжки или фильмы!
— Некоторые просто могут быть очень хорошими людьми, — я пихнула его локтем, напоминая о конспирации, — Ты потише говори, хорошо? Вдруг у них и слух лучше?
— Да-да, прости.
— Не будь таким мрачным, — я похлопала его по спине, подбадривая, и шепнула, — Они нас пока еще не предали — и, может, не предадут. Пойдем, ты обещал показать мне спортивный зал.
Мар пожал плечами и повел меня вниз по лестнице и дальше по коридорам.
— Я удивлюсь, если там не будет переносной кузницы или, по меньшей мере, заточки для мечей. — попыталась я разрядить обстановку, — Как считаешь?
— Сомневаюсь… мечи-то особенные.
— Мар, почему все протекторы дети? Разве взрослые — не лучший вариант?
— Я тоже задавался этим вопросом, — анкер бросил на меня быстрый взгляд, — Ни регенты, ни сами протекторы объяснить это не смогли или не захотели. Все говорят, что это «дань традиций» и «так заведено».
— А регентам не интересно, почему вербуют только молодых?
— Может и интересно, Саша. Но они принимают это как традицию со времён Зиро. Думаю, они пытались выяснить и уверен, что ничего не узнали, — анкер открыл дверь из матово-белого стекла и пропустил меня вперед. — Скорее всего никакой тайны нет, только молодые способны войти в симбиоз с эолами… Вот и залы. Сам в свое время здесь зависал, — он попробовал поиграть бицепсами и вздохнул, — только заленился в последнее время.
Его слова заставили меня задуматься. Не те, что о бицепсах, а о наборе протекторов. То есть как это — регенты не знают? Мне казалось логичным, что регенты набирают протекторов через какой-то отбор, вроде турнира или испытания — разве Рейн выбрали не так? Нужно уточнить этот момент у Тройки.
Я прошла в глубь зала, встречая тот тут, то там протекторов, поднимающих штанги, отжимающихся, упражняющихся на перекладинах. Какой-то тип подтягивался на двух пальцах одной руки, другой — перекатывал автомобильную шину. Внимание привлек подросток, залезший на шведскую стенку и висящий на некотором подобии не то штыря, не то палки с крестовиной на конце. Подросток перебирал красные от напряжения руки, удерживая себя только на одной. В какой-то миг руки его соскользнули, и он упал — с трех-четырех метров. Приземлился он мягко и с почти кошачьей грацией.
— Тридцать две, — бросил его товарищ, глянув на часы, — Моя очередь. Спорим, продержусь час?
Они что, о минутах говорили?
— Эй! — сзади в меня уперлись две руки, — Подвинься!
Я удивленно отошла в сторону, пропуская девчушку лет десяти-одиннадцати. Та выполняла странное упражнение с пружинами, прикреплёнными к стене. Девочка отступала назад, натягивая их до предела, и медленно возвращалась. Судя по весу ребенка и толщине резинок, для успешного выполнения этого трюка девочку кто-то должен был держать за ноги, чтобы ее не притянуло к стене, однако эта справлялась сама. Да еще болтать успевала!
— Она тоже протектор? — спросила я Мара.
— Видать.
— Ты… — я аккуратно тронула ее за плечо, опасаясь, что при моем прикосновении «чары» спадут и ее вмажет в стенку, — Сколько тебе лет?
— Десять с половиной, — девочка фыркнула, — А ты уже старая. Тебе сколько? Сто пятьдесят?
— Полегче! — Мар вступился за меня, — Мы анкеры, последи-ка за язычком!
— Идите в жопу, анкеры, — девочка бесцеремонно оттолкнула его одной рукой и продолжила свое монотонное занятие. Мар, едва устояв на ногах, сделался бледным как смерть.
— О-хре-неть, — анкер Риххора сверлил малявку дикими глазами, — Ты… ты что себе позволяешь?! Ты какому слою служишь, коза? Кто твой регент? Я ему на тебя настучу, мелкая проказа, на всю жизнь на плантации сошлют!
Девочка остановилась и повернула к нему голову. Медленно, словно в шею ей была встроена шестеренка с очень старым моторчиком. Я не сразу заметила, но все остальные протекторы прекратили то, что они делали, и тоже на нас смотрели. Не наблюдали, а просто смотрели. Как тогда, в поезде.
Я пнула Мара в бок, шепнула:
— Пойдем отсюда. Мне не по себе.
— Я же говорил, — анкер Риххора сжимал и разжимал кулаки, — С ними что-то не так.
Мгновение в зале царило напряжение. Затем раздался бух! — это девочка упала на колготки, припав лбом к полу.
— Прошу прощения, анкер Риххора, — она говорила, не поднимая головы, — Я не знала, что это вы! Подумала, наглые негоцианты пришли…
— Но ты же прямо так и сказала! — вспылил Мар, — «Анкеры, идите в жопу».
Девочка приподняла голову и посмотрела на него невинными детскими глазенками.
— Извините? — она, совсем на маленький ребенок, не знающий, за что его ругают, стала смотреть по сторонам, то ли ища поддержки
