Максим Субботин - Сердце зимы
Талах появился, когда костерок уже разгорелся. Для человека столь мощного сложения северянин двигался на удивление легко. Лицо его, как и прежде, оставалось спокойным и безучастным. Он тоже представился, сделав это на всеобщей речи, но потом перешел на кельхское наречие.
– Я разогрела нам пищу, – позвала Хани.
Они сели вокруг огня. Северяне вновь перешли на всеобщий. Оба брата травили байки об охоте, вольных заснеженных просторах в долине Калтахи, о теплом, несущим весну ветре.
– Правду сказал этот чужестранец, что с севера идут орды шарашей? – Талах отставил в сторону порожнюю миску.
– Правду, – подтвердила Хани. – Их много. У них ловушки. И новые уловки, которых раньше не было.
– Я слышал, что северные границы пали, – сказал Эрик. – Что город Йонрат превратился в руины, и теперь там хозяйничают шараши и черное шараянское проклятие.
– Я… – Хани запнулась. – Я тоже такое слышала.
– И теперь вы идете в столицу?
Она согласно кивнула. Раш заметил, что северянка почти не прикоснулась к еде, только надкусила ломоть сыра. Зато над костерком дымился котелок, в котором Хани заваривала смесь каких-то трав. Запах от варева отбивал Рашу аппетит, близнецы же, казалось, способны были разом уничтожить весь их запас провианта.
– Мы идем с востока. Отсюда и до самой Огненной земли всюду смерть. Разрушенные города, сожженные деревни. Но шарашей мы не видели и никаких ловушек. Мы и брат идем в столицу, с новостями для Белого сьера. – Талах приложился к бурдюку с кислым молоком, промокнул губы рукой. – Мы вас проведем.
Раш чуть не подавился, увидев благоговейную улыбку на губах девчонки. Он с трудом заставлял себя сидеть с ними у одного очага, потихоньку надеясь, что северяне уйдут, как только набьют свои животы. Мысль о том, чтобы провести в их компании харст знает сколько дней, убила аппетит окончательно. Если бы не обещание Арэну проследить за девчонкой, чтобы та в целости и сохранности добралась до своего Белого сьера, он бы тотчас встал и пустился в обратный путь. Пусть бы даже пешком.
– Вчетвером мы будем слишком заметными, – попытался он вразумить девчонку. – Чем больше ног, тем длиннее путь.
Хани посмотрела на него так, будто он сказал что-то против самого Извечного. Братья, напротив, дружно и снисходительно заулыбались.
– Сократим путь, пойдем через Бурую равнину, – успокоил Талах. – Понесем вас, к ночи будем в столице.
Слова волшебным образом подействовали на настроение Раша. Кажется, добрые вести добрались и до него. Не тащиться сквозь льды и снега, продуваемые всеми проклятыми ветрами, – это ли не чудо. Хватит – достаточно намерзся. Уж в столице-то он наверняка отыщет теплую воду, резвую девку и нормальную постель.
– Но сначала ты, чужестранец, скажешь, что за дело у тебя и твоих товарищей к правителю Кельхейма. – Эрик тяжелым взглядом разбил мечты Раша.
– Это дело моего названого брата, который остался заложником в деревне. Я, по его просьбе, сопровождаю девчонку, чтобы она не сгинула в пути. И больше ничего знать не знаю.
– Врешь, – не поверил Талах. – И за вранье хорошо бы тебя поучить.
Раш широко и нагловато улыбнулся. Близнецы обменялись взглядами, как будто решали, кто задаст трепку первым.
– Если бы не его друзья и он сам, – Хани, наконец, отважилась вступить в разговор, – мы бы все погибли в Яркии. Дасириец, который едет к Белому сьеру, – хороший человек, не похож на того, кто задумал недоброе. Я ему верю. – Девчонка указала взглядом на Раша. – И ему тоже. Мы уж третий день вместе в пути, он меня стережет и охраняет мой сон…
Тут она осеклась, увидав, как удивленно взметнулись брови Эрика.
– Как скажешь, эрель, – не стал спорить Талах. Ветер трепал его волосы и одежду, но шамаи как будто становилось еще теплее. – Нужно двигаться в путь.
Быстро, Раш не успел и глазом моргнуть, засыпали костер снегом, собрали остатки еды. Мешок с припасами значительно похудел. Хотя, если северяне не соврали и до конца дня они в самом деле будут в столице, ужинать карманник планировал горячим супом.
– До подножия холма спустимся своим ходом, – сказал Талах.
Рашу не нравилось, что братья запросто перетянули на себя право принимать решения. Но оставалось только смириться. Теперь его собственный голос никого не интересовал. Он не сомневался, что, если открыто выступит против решения любого из братьев, девчонка, не раздумывая, встанет на их сторону. Да, здесь так заведено: северяне все до одного стояли друг за друга горой. И скорее всего именно поэтому им удавалось выживать в этих суровых снегах. Но как же это иногда раздражало.
В этот раз первым шел Эрик, за ним Хани и Раш. Талах замыкал цепочку. Эрик двигался легко. Иногда Раш со злорадством смотрел, как нога северянина опускается на шаткий камень: миг, и здоровяк кубарем скатится вниз. Но нет. Шамаи ловко преодолевал путь, будто знал каждый уступ и каждый куст на холме.
Внизу они сделали остановку.
– Лошадь придется отпустить, эрель. Я возьму тебя на спину, Эрик понесет чужестранца.
Прежде чем Раш успел открыть рот, чтоб щедро осыпать их ругательствами, братья почти мгновенно оголились. Хани зарделась, поспешно отвернулась. Шамаи, не стесняясь своей наготы, собрали вещи в два узла. Отдельно ремнями перехватили оружие – топор Талаха и короткое копье Эрика с зазубренным железным наконечником. Теперь карманнику стало понятно, почему их одежда выглядела такой хлипкой: по мановению руки она падала к ногам шамаи, делая их свободными для превращения. Раш никогда раньше не видел оборотней и теперь, получив возможность поглядеть на них воочию, смотрел во все глаза.
Тела близнецов быстро менялись. Эрик упал на колени, спина его взбугрилась от стремительно трансформирующихся костей и рвущихся мышц. Лицо вытянулось, губы обнажили растущие из десен клыки. Пальцы стали длиннее, изогнутые когти впились в мерзлую землю, без труда кроша ее. Кожа на его теле трескалась и расходилась рваными лоскутами, чтобы через мгновение посереть и облететь, как истончившийся пергамент. Под ней быстро прорастал седой косматый мех. Тот, кто недавно назывался Эриком, рычал и мотал лобастой головой, избавляясь от последнего налета человечности.
Волк был поистине огромным, втрое больше своих сородичей, и он без труда стоял на задних лапах. Снова зарычав, он припал к земле. Уши, выше и острее волчьих, встали торчком. Оборотень попробовал носом воздух, коротко и низко завыл.
Рашу подумалось, что скотина скорее хватит его зубами, чем позволит ехать на своем загривке.
Талах также сбросил обличье. Но он не был волком. Его кожа почернела, пошла тонкими волосками, которые быстро превратились в перья. Руки сильно вытянулись, обращаясь крыльями, ноги с хрустом надломились, становясь мощными лапами огромного орла. На лице… нет, на морде с крючковатым клювом человеческим разумом горели яркие голубые глаза.
