Вадим Панов - Последний адмирал Заграты

– Боишься высоты, цепарь?

– Нет привычки.

– Правильно ответил, Энди-Олли, – одобрил астролог. – Скоро освоишься, ипать-копошить.

«Все может быть».

Далеко внизу бурлила жизнь: пыхтели кажущиеся игрушечными паротяги, торопливо сновали повозки и совсем уж малюсенькие люди. Отсюда, с высоты, Заграта казалась мирной, обыкновенной. Мачта отделила Мерсу от проблем его бывшего мира, мачта сделала его цепарем. Ну, или почти цепарем. Потому что внезапный порыв ветра заставил алхимика вздрогнуть и отпрянуть к гондоле. Галилей рассмеялся:

– Не сдует, цепарь, не дергайся. Это не ветер, а его тень, внятно? На Каате такие ураганы бывают, что все шестьдесят цеппелей вокруг своих мачт вертятся. Зрелище, ипать-копошить, нереальное, даже свуя так мозги не чистит.

Однако Мерса предпочел вернуться в кают-компанию. Ветер там или тень, внутри спокойнее. Привычнее. Пока, во всяком случае, привычнее.

Галилей не имел ничего против – чем быстрее закончится путешествие по цеппелю, тем лучше. Он обогнал алхимика, вышел в коридор и стал подниматься по лестнице.

– Здесь, цепарь, машины, а значит, царство шифбетрибсмейстера, внятно? Бедокур даже дрыхнет здесь, единственный из офицеров, чтобы, значит, всё время на посту, ипать-копошить. – Галилей задрал тельник и почесал спину. – В кузель я тебя не поведу, захочешь – с Бедокуром сходишь, а поведу я тебя…

Весь правый бок астролога оказался покрытым причудливой черной вязью. Линии, узоры, примитивные рисунки, письмена – все смешано в кучу, наползает друг на друга, сплетается, образуя то ли хаос естественный, то ли тщательно продуманный. Кончик татуировки вылезал из-под тельника, тек по шее до самого уха, и Мерса давно его приметил. Но спрашивать не стал – мало ли чего? На обычные цепарские татуировки черная вязь не походила, значит, что-то особенное, а об особенном едва знакомым людям рассказывают неохотно. Зато теперь, когда Квадрига сам, хоть и случайно, продемонстрировал замысловатый рисунок, вопрос прозвучал естественно:

– Крутая татуировка, – с уважением произнес алхимик.

– Спорки делали, – нехотя отозвался Галилей.

– Ты с ними общался?

– Я к ним ездил, цепарь, внятно?

– Зачем? – не удержался Мерса.

Квадрига остановился, резко повернулся к алхимику и начал:

– Ипать-копошить, цепарь…

Однако был прерван:

– Галилей! Ты кого сюда привел?

Астролог обернулся и довольно заулыбался:

– Новичка.

– А он всё сделал правильно?

– Сам спрашивай.

«На тот случай, если ты забыл, сообщаю: шифбетрибсмейстер отвечает за ход цеппеля, чтоб их обоих в алкагест окунуло. Главный механик, если проще. И главный электрик тоже, поскольку лишних офицерских должностей на «Амуше» нет.

Короче, если ты, Энди, блуждая по цеппелю, столкнешься со здоровенным мужиком, с которого свисают дреды и амулеты, то будь готов к длинному разговору о том, все ли ты в своей жизни делаешь правильно…»

– Какой ногой ступил ты на борт «Амуша», несчастный?

Мерса удивленно икнул.

– Я?

– Какой?

Кто-то из Добрых Праведников, кажется, Николас, однажды голосом своим заставил остановиться табун обезумевших лошадей. Сейчас вокруг Мерсы грохотало столь же сильно.

Остановивший их мужик был высоким, или даже высоченным – не меньше двух метров ростом, – и весьма мускулистым. Но не «шкафом» – лишнее мясо отсутствовало. Одет он был в майку, украшенную пятнами машинного масла, грубые башмаки и штаны техника со множеством накладных карманов. А поскольку всё нужное в карманы не поместилось, дополнял костюм пояс с шестью подсумками. Длинные волосы мужика были заплетены в косички, между которыми свисали разноцветные веревочки и нитки бус, на широкой груди болтались четыре амулета, а на руках позвякивали браслеты.

– Какой ногой ступил ты на борт «Амуша»?!

– Не помню, чтоб меня в алкагест окунуло!

Здоровяк повернулся к хохочущему Галилею и, указав на алхимика пальцем, пробасил:

– Он всех погубит!

Фраза прозвучала приговором.

– Скорее всего, Бедокур, – простонал утирающий слезы астролог. – Ведь он до сих пор не выяснил, как его зовут…

– Что?

– Я знаю, как меня зовут! – Мерса покраснел.

– Безымянный цепарь! – взревел Бедокур. – Квадрига, что ты творишь, несчастный?! Зачем ты его привел?!

Галилей согнулся пополам.

– Нужно выбросить гаденыша за борт и провести луегарский обряд очищения. Необходимо как можно скорее обкурить «Амуш» диким бзутом.

Вторая и третья части алхимика не беспокоили, а вот первая – встревожила.

– Гаденыш – это я?

Вместо ответа здоровяк сложил в сторону Мерсы оборонительный жест из трех пальцев и продемонстрировал один из висящих на груди амулетов. Можно считать, что положительный ответ получен.

– Почему меня нужно за борт?

– Потому что ты – Безымянный цепарь, внятно? – всхлипнул Квадрига. – Ты приносишь несчастья.

– А «за борт» – это фигуральное выражение?

– Это первая часть луегарского обряда очищения. Обкуривание начинается потом.

– Не общайся с ним, Галилей! – прогрохотал Бедокур. – Или будешь три недели поститься!

– Хватит! – не выдержал Мерса. – Меня нанял Помпилио, внятно? – Он уже понял, что упоминание мессера действует на команду «Амуша» не хуже успокоительного, превращая в людей доброжелательных, покладистых и работящих. – Добавить чего-нибудь хочешь?

Здоровяк посопел, с подозрением изучая алхимика, после чего уточнил:

– Мессеру известно, что у тебя нет имени?

– У меня их два.

– И оба настоящие?

– Абсолютно.

Бедокур угрожающе покосился на астролога.

– Ипать-копошить, Чира, перестань мять меня взглядом, – хихикнул тот, вынюхивая очередную щепоть свуи. – Я не говорил, что он – Безымянный. Я сказал, что он до сих пор не знает, какое из его имен правильное, внятно? Кстати, Олли-Энди, позволь тебе представить Чиру Бедокура, нашего шамана и, по совместительству, шифбетрибсмейстера. Чира, перед тобой наш новый алхимик, Энди-Олли Мерса.

Алхимик нервно пожал здоровенную лапу шифбетрибсмейстера.

– Очень приятно.

– Подозрения на пустом месте не возникают, – задумчиво произнес Чира, не отпуская руку Мерсы. – На тебе, несчастный, есть тень Безымянного цепаря, а значит, нужно от нее избавиться… – Он покопался в одной из сумок, достал серебряный браслет, больше похожий на половинку полицейских наручников, и защелкнул его на запястье алхимика. – Будешь носить.

– Какого муля?! – взревел Мерса.

– Иначе ты всех нас сглазишь. – Внушающий взгляд Чиры заставил алхимика прикусить язык. – Где ты родился?