Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий
- А что, и взаправду есть? – вскинул голову Петрович.
- Никак нет, товарищ майор, - не сморгнув под тяжелым взглядом комбата, солгал Шура.
- Ну, так за каким же ты его послал? Пускай видит, что нам скрывать нечего.
Помолчав, Шура спросил:
- Честно, товарищ майор?
- Конечно, честно. Иначе на фиг я тут с тобой разговариваю?
- Противно.
Комбат повертел в руках не нужный ему карандаш.
- Балаганов, Балаганов, - сказал он совсем другим, укоризненным тоном, - Ты что, думаешь, меня эти доберман-пинчеры не достали? Да они у меня вот где, - он постучал себя ладонью по шее, – сидят!
- Значит, вы должны меня понять, - не сдавался Шура.
- У вас там, в Москве, все такие упрямые? А ты знаешь, что у Касымыча на меня зуб поболее, чем на вас, раз в десять! Не дразни гусей, Балаганов, будь похитрее.
- Так что мне, прогибаться перед ними?
- Зачем прогибаться? Прикинься ты чайником, обхитри их! Послушай старшего не только по званию, но и по возрасту. А то ведь в один прекрасный день надоест мне вас, дураков, без конца отмазывать.
- Зачем нас отмазывать? – удивился Шура, – Мы, вроде бы, Родине не изменяли.
- Не придуривайся! – посуровел комбат, – Ты, небось, в свою Москву замениться мечтаешь? Хотя бы, в округ Московский?
- Даже об Арбатском округе не мечтаю, пусть только в покое оставят! – терпение у Шуры начало иссякать, о чем свидетельствовали выступившие на его лице красные пятна.
- А хоть бы и так, Касымыч найдет способ испортить тебе жизнь и карьеру. Это я тут с вами трюкаюсь, словно с детьми малыми, и в бригаде ко мне еще пока прислушиваются больше, чем к этому бабаю. А потом? Подумай хорошенько. Я не приказываю, я прошу! Есть вопросы?
- Есть, товарищ майор. Вы не помните ТОЧНОЕ время, когда этот Угаров прилетел в батальон?
- А зачем тебе это? – насторожился Петрович.
- Да так, есть кое-какие соображения, я все объясню. Вы только вспомните, пожалуйста, во сколько вы доложили оперативному дежурному о Чэ-Пэ в батальоне, и во сколько прилетел Угаров.
Комбат задумался.
- Так, так, так… Этот придурок Каримов, увидев, что его дружка унесло, перепугался до усеру, прокрался в казарму и затих там под одеялом, ничего никому не сказав. Хватились Шакирова только на утреннем построении, в восемь тридцать. Облазили все, что можно – нету нигде! Только тут Белкин обратил внимание на странное поведение Каримова. Тряханул его, как следует, и он раскололся. И только тогда доложили Мертвищеву, а он – мне. Я сразу позвонил оперативному. Это было… в девять-сорок. А Угаров… прилетел через десять минут, в девять-пятьдесят. Я хорошо запомнил, потому что у меня в кабинете «Маяк» по радио как раз новости в конце часа начал передавать.
- Так. А сколько лету от бригады до нас?
