Демоны Вебера - Денис Кучеренко
— Хватит ходить вокруг да около! Говори по делу! — не выдержав заговорщицких размышлений сержанта прорычал один из солдат.
— Это место было адаптировано под нужды армии отнюдь не как перевалочный пункт — это центр испытаний. И испытания тут проводят на вас, — сделав особенный акцент на последней фразе, Хэдес вызывающе повернулся в сторону пациента что посмел прервать его речь. — Высшим чинам было нужно безропотное мясо, что с радостью само полезет в пробирки, и сенат с широкого плеча его выделил. А если кто в процессе помрет, или, скажем, решит сопротивляться указам, родным придет душещипательное письмо о храбрости их сына, героически погибшего в тропическом говне, в очередной схватке с «жуткими и опасными революционерами». Разумеется, подопытным крысам совсем не обязательно знать такие подробности. Хотя, справедливости ради, чисто технически боевые действия таки ведутся. Одно другому не мешает.
— Но что они испытывают? — Придвинулся еще ближе Нил. — Это же как-то связанно с той процедурой в зале, где каждого из нас привязывали к креслу, и чем-то обкалывали?
— Не так давно кто-то из северных партнеров Равии продал сенату особую технологию. Даже я, — сержант горделиво указал на себя большим пальцем, как если бы он был важной персоной, после чего продолжил:
— Не знаю всех подробностей. Но это как-то связанно с военным делом, вне всяких сомнений. Здесь, в заднице мира, они пытаются наладить производство «eximius vir» — так они это называют. Сама процедура представляет из себя что-то вроде контролируемого вызова одержимости. Эти живодеры подселяют нечто в человека, нечто… охренеть какое инородное.
— Что за бред? Ты нас совсем за идиотов держишь? — вспылил один из слушателей.
— Будь я проклят, каждое сука слово — это правда, — огрызнулся сержант, после чего сделал небольшую паузу, и нехотя продолжил. — Раньше у них не было толкового способа чтобы гарантированно проверить успешность подселения. Единственное что могло хотя бы косвенно указывать на позитивный результат, так это странные сны да видения, иногда посещающие пережившего инфьюзию. Но эффективность такого метода, как вы я надеюсь сами понимаете, оставляла желать лучшего. Но вот с появлением этого, — Хэдес ткнул грязным пальцем в поросшую грибком ногу. — Все изменилось.
Собравшиеся вокруг мужчины многозначительно переглянулись. С задних рядов пополз недоверчивый шепот. Бывалым солдатам, никогда в жизни не видевшим чудес, было очень нелегко поверить в такую небылицу. Но рассказчик не стал дожидаться их взвешенного вердикта, как ни в чем не бывало продолжая свою историю:
— Ренегаты из Великого Роя облюбовали эти места, и им не понравилось, что двуногие стягивают сюда войска. По всей видимости хитиновые ублюдки восприняли это как военные вторжения на их территорию, и в кои то веки поступили по уму, раскидав грибницы со спорами по всей округе. Грибницы отмечены феромонами — жук в них не полезет, а вот человек очень даже может. О заразности и опасности грибка мне вам говорить не нужно, вы и так все ощутили на собственной шкуре. Не стану скрывать — болезнь смертельна. Ни антибиотики, ни антисептики не помогут, они лишь оттянут неизбежное.
— И как это все связанно с военными экспериментами? — де Голль отчаянно пытался сплести все услышанное у себя в голове воедино.
— Самым прямым образом. Если инфьюзия прошла успешно, и в тебя им удалось запихнуть то что они хотели, то новый гость твоего тела сделает все чтобы уберечь своего носителя от столь глупой гибели. Не из альтруистических побуждений разумеется — эта штука тоже хочет жить не меньше твоего, и ее выживание напрямую зависит от состояния твоего тела. Исцеление от грибка — вот главный критерий, свидетельствующий о успешном завершении процедуры. Всем вам тут что-то да подсадили, по крайней мере попробовали подсадить, и если попытка была удачной, то вы еще выйдете отсюда живыми. Если же болезнь продолжает прогрессировать, не идя на спад… Начинайте молится своим богам, скоро вы с ними встретитесь. Собственно, это все что я узнал от деда. Слово солдата. Мне больше нечего сказать, — подытожил сержант, не без удовольствия наблюдая за замешательством окружающих.
В бараке воцарилась тишина, лишь редкие всхлипы и неуверенное покашливание изредка прерывали ее. Но довольно быстро общее замешательство переросло в громкие споры, наполненные более чем уместной критикой, ведь рассказанная сержантом история была мягко говоря не очень то правдоподобной. Большинство солдат, не смотря на свою совершенно искреннюю веру в самые разношерстные суеверия, напрочь отказалось верить словам новоприбывшего о одержимости и тайных экспериментах правительства. Несколько ветеранов, проливших не один десяток литров пота на знойных землях Као, божились что взаправду воевали с повстанцами, число коих, по их же словам, сержантом было сильно преуменьшено. Сама идея того что все боевые действия были лишь прикрытием для секретной около-мистической деятельности федерации казалась им абсурдом, не достойным даже осмысления.
Более молодые члены солдатской общины подвергали критике совсем другой аспект байки. Один из новоиспеченных врачевателей уверенно утверждал, что подобные меры столь нестандартного лечения, включая связывание пациента, насильственное введение лекарств и последующее облучение ультрафиолетовыми лампами ему доводилось видеть в одной столичной консерватории. Якобы именно такими методами ученые мужи уже не один лунный год борются с сифилисом.
Уверенной манерой речи и парочкой заумных медицинских терминов, которыми этот парень рад был обогатить своих новых знакомых, ему удалось убедить в своей правоте не меньше десятка юных умов, что жадно внимали каждому сложно произносимому слову. Выслушав подобные аргументы, Нил лишь усмехнулся про себя, представив, как быстро бы он удирал от подобного врачевания на гражданке.
Особая категория скептиков еще не меньше часа третировала Хэдеса расспросами. Не отличаясь особым терпением и сдержанностью, раздраженный сержант неистово материл каждого растяпу, осмелившегося повторить уже заданный единожды вопрос. Хэдес быстро смекнул что ему удалось смягчить обстановку, и что побоями ему больше не угрожают. Пользуясь моментом, дерзкий сержант позволял себе довольно резкое обращение со своими новыми соседями. Вскоре он и вовсе умудрился перевести тему обсуждений с причины их заточения на описания бравых подвигов своего деда, совершенно позабыв о своем недавнем положении. Позабыл он и о де Голле, тихо обдумывавшем услышанное в стороне.
У истории были свои белые пятна и небольшие несостыковки, и все же, перебирая все произошедшее с ним за последние
