Алекс Макдуф - Корона мира
— Все? — осведомился дракон.
— Нет. Я тоже полечу, — сказал Меццо. Он явно побаивался дракона, но ему почти удалось это скрыть.
— Он покажет нам дорогу, — пояснил Озимандия. — Похитили женщину, которая по-своему дорога многим из нас, — племянницу Коннахта. Юноша знает, где она.
— Хорошо, — ответил дракон, хотя Меццо не выглядел таким уж юношей. — Я, кажется, знаю, где ее муж.
— Хорса?! — В один голос изумленно вскричали Евсевий и Майлдаф. — Разве он с Тэн И не остался на нефе?
— Не знаю, где находится тот корабль, о котором вы упоминаете, но мне доподлинно известно, что эти два человека сейчас пребывают на Зеленом острове.
— На Зеленом острове? — На этот раз вместе с Евсевием пришла пора удивляться Озимандии, Сотти и Конти.
— Именно там, — промолвил дракон. — О них рассказывал Сулраэну Песнопевец, и Сулраэн сам видел их там.
— А кто эти достойные люди? — немедленно спросил горец.
— Садитесь в корзину, — изрек дракон. — Если время вам столь дорого, как вы говорите, побеседовать мы сможем и по дороге. Кстати, к твоему сведению, мой любезный, горец, — обратился змей лично к Бриану, — это вообще не люди. Хотя и в высшей степени достойные…
Итрун, королеве Народа Холмов, спящей ныне под присмотром горюющей Грайне в покоях графини Этайн, даже не снилось, что в это время Бриан Майлдаф несется с быстротой ветра в ночных небесах и запросто разговаривает с великим черным драконом.
Глава XIII
Ойсина похоронили на вершине холма, свободной от леса. Это была не ползущая вдоль берега песчаная дюна, а настоящий холм — плотная глина, почва, галька, песок, лежащие на скале. Сосны, облюбовавшие светлые и пологие сухие склоны, словно как нарочно оставили наверху безлесную поляну, заросшую густой зеленой травой и крупными лесными цветами. Вырыли могилу и Ллейр положил рядом с Ойсином его топор.
— Он прожил не так долго, как мог, — скорбно изрек Ллейр под печальное кликанье чаек. — Лишь семьсот лет. А сколько еще мог бы совершить!
— Сколько он прожил? — Конан слышал, что стигийские жрецы с помощью эликсиров и чародейства способны растягивать годы жизни. Выглядели они при этом — если и вправду такое им удавалось — словно мумии из их же стигийских гробниц. Ойсин по сравнению с ними был полон жизни, здоровья и сил и светел сердцем и разумом.
— Семьсот лет, — грустно повторил Ллейр. — Сколько дивных книг он мог бы еще написать!
— А сколько он успел? — с осторожностью спросил Конан. Ему было жаль Ойсина, но семьсот лет, по разумению киммерийца, были сроком весьма почтенным. Что касается числа лет, то оно его удивило, но не поразило. Время для киммерийца делилось не на годы, а на зиму, весну, осень и лето, и особой разницы между семьюдесятью и семьюстами годами он не видел. Иное дело — семьсот или семьдесят золотых монет! Вот для такого счета и нужны были числа.
— Семьдесят пять книг, — вздохнул Ойсин.
Конан благоразумно промолчал. Евсевий как-то обмолвился, что сам Орибазий Достопочтенный не написал и двадцати.
— Что ж, пламенный дух его найдет успокоение в благословенном краю, — заключил Ллейр.
— Это был воин, и Кром взял его к себе, — добавил Конан.
Прощание было окончено. Они притащили на место захоронения большой камень. Ллейр сказал, что каменотесы и ваятели еще приплывут сюда и могила не останется без должного ухода.
Над останками чудовищного крагена кружились огромные стаи воронья и морских птиц.
— Ночью, когда мы уплывем, из леса выйдут волки, — пояснил Ллейр. — А может, и демоны. Туша не пропадет…
…Касситериды остались уже далеко за покачивающейся кормой, горсткой сероватых силуэтов пропадая за горизонтом. Конан, сидящий на руле, только сейчас понял, что удрученный Ллейр даже не вспомнил о ключе, который должен был открыться им после горькой победы над чудовищем Первого Врага.
— Ллейр, мне надо в Мессантию, — просто заметил Конан. — Вы помогли мне, а я помог вам.
— Ты попадешь куда хочешь, — ответил сидящий на руле Ллейр. — Мы идем к Зеленому острову, в Гленллан. Там живет Бейдиганд Справедливый.
— Великий призрак Закатного океана?! — На этот раз Конан восхитился по-настоящему.
— Да, он самый, — не замечая выказанного собеседником восторга, сказал Ллейр. — Он отвезет тебя куда угодно. Ему открыты все моря.
* * *Как ни скор был неутомимый полет дракона, но полет солнца был куда быстрее. Было еще темно, когда одну за другой они заметили внизу две широкие извилистые ленты, серебрящиеся в лунном сиянии. Это были реки — Громовая и Черная.
— Удивительное путешествие, — говорил Евсевий. — За какие-то четверо суток я совершил путешествие от пущи в Тарантию и назад!
— Да уж, — поддержал его Майлдаф. — Вот она. Черная! — ткнул он пальцем вниз, в свистящую встречным потоком воздуха головокружительную пустоту. — Мы прошли пущу, горы, дионтов, пещеры гномов, подземную реку с ее духами, но нас едва не перестреляли боссонские лучники! Хорошо, что барон Полагмар отличный охотник! Мы прошли пограничные патрули и достигли ближайшей деревушки, так и не узнанные никем!
— Да-да, — довольно закивал гандер. — Это было очень нелегко, пришлось потрудиться. Но если бы мы вздумали с ними разговаривать, нас бы сначала утыкали стрелами, а потом уже стали расспрашивать. Да и в деревне жители были не слишком любезны. Очень похвально, что месьор Майлдаф был столь запасливым, и у него, как и у меня, нашлось два десятка золотых.
— У меня их было больше, — усмехнулся горец. — Так я и стал бы вытряхивать все! Но сорок золотых за пару тощих кляч с ветхой повозкой, когда вместе с шестью благородными месьорами едет прекрасная дама, — это слишком! Где мой любимый пегий Стедди?! Уж он бы домчал нас вдвое быстрее!
Когда забрезжил рассвет, дракон опустился на высокую гору с крутыми склонами, где пиктов уж точно не было.
Там он отдохнул немного — все же столь тяжелые грузы крылатый змей не переносил давно — и путь по воздуху продолжился.
Сколь велики были просторы пущи, и как быстро и сравнительно беспрепятственно миновали они эти невысокие, но разрушенные и крутые горы с многочисленными разломами, ущельями, осыпями и скальными стенами, эти густые непроходимые чаши, темные лощины и глубокие овраги, сотни ручьев и речек, лиги открытого пространства, где путники были бы заметны всем, и предательские топи! Только сейчас они поняли до конца, каким великим счастьем было для них открытие древнего города гномов!
— А все же ты умный человек, Евсевий, — заметил Майлдаф. — Потому что знаешь, на что употребить свои знания. Куда бы тебя ни заносило, ты делаешь чудеса, чтобы живым вернуться домой. А если бы ты сидел дома, то зачем бы тебе понадобилась вся твоя ученость?
