Одиночество жреца. Том II - Александр Якубович
Обо всем это я размышлял уже сидя в своих покоях. Хотелось спать, но как только я закрывал глаза, мне мерещился дым костров, о которых я рассказал Каю Фотену. Дым костров, на которых будут сжигать проклятых магов и иноверцев во славу Единого и его безликих посланников.
Глава 11. Оглушительное молчание богов
Каждое живое существо умеет бояться. Страх — это тот базовый тормоз, который позволяет выжить, который позволяет избегать потенциально смертельных или просто опасных ситуаций. Страх присущ как высшим приматам, коим является человек, так и полевой мыши, которая усмотрела в движении листвы на ветру крадущегося хищника.
Но прогресс и общество требуют от людей невозможного: отказаться от страха. Все достижения человечества основываются на том, что нашелся какой-то смельчак, который не побоялся и сделал. Или хотя бы попробовал сделать, не глядя на угрозу.
Высшей формой страха в мире Таллерии был страх перед богами. Потому что боги олицетворяли здесь все явления и законы природы, боги были здесь реальны, и даже смерть имела лицо бога — сына Георы, владыки чертогов Смерти, Фора. Боги парализовали это мир своим существованием, а страх перед ними был прямо пропорционален их могуществу. Геора могла лишить посевов и еды — и ее боялись. Фор мог забрать раньше срока или не уберечь в ночи — и его боялись. Пал мог отвернуться от солдата во время битвы или призвать вечную ночь, не дав людям солнца — и его боялись.
Боялись Орансы, которая могла украсть ветер, боялись быстроногого Кея, который мог сломать гонцу ногу. Боялись Лу, которая отвернувшись от чужого горя, могла довести человека до исступления. Весь мир, полный заложников богов, целый мир людей, которые говорили хорошо о тиранах, как говорит избитая жена о муже-алкаше, который «трезвый же хороший и иногда дарит подарки». Ведь люди, как та несчастная жертва домашнего боксера, любили богов. Но отвечали ли они им тем же?
У меня были годы в Таллерии для того, чтобы найти ответ на этот вопрос, но я так и не сумел. По сути, история о массовом терроре, история о стокгольмском синдроме отдельно взятой реальности, не имела простого и однозначного решения.
Сейчас, когда я стоял на пороге полной свободы от стремлений и обязательств, мысли о природе богов опять заняли мое сознание. Я оказался в этом водовороте событий исключительно по их вине, причем даже сама Геора так и не сказала, почему ее заклинание выдернуло именно меня. Чем я был примечателен для этого мира, что такого мог ему дать, что именно меня выхватило силой пространственной магии и вышвырнуло на ту безымянную опушку вблизи Сердона? Все, что я делал, так или иначе было на пользу богам: даже мои попытки сохранить сильную Клерию и удержать Кая Фотена на престоле — это игра на одной стороне стола вместе с Семерыми. Флотилии Кватта вот-вот тронутся к берегам Шаринского Княжества, но нужно ли их вообще останавливать? Может, прав король: я не вижу всей картины и мне стоит отойти в сторону, просто занять позицию наблюдателя? Пусть этот мир и погрузится в пламя очищающих от ереси костров. Так бывает, порядки меняются.
Собственно, такие мысли одолевали меня несколько вечеров, после заката, но каждый раз, когда я засыпал — приходили видения. Или сны? Я видел огромное сражение, где-то не в этом мире. Безликие фигуры с нелепыми мечами-лезвиями наваливались на огромный купол, под которым держала оборону горстка местных богов. В мешанине образов я пытался увидеть Лу — только ее судьба меня беспокоила. Ну, ладно, возможно, я был благодарен Калите за то, что когда-то спасла меня от верной смерти, нарушив указания Матери и вмешавшись в судьбу смертного. Пал? Ничего кроме проблем и горя метка бога Войны мне не принесла, если сказать по правде. Возможно, я бы смог встроиться в общество Клерии: я не был глупцом или гордецом. Тот же Бренард и Эдит меня приняли — значит был шанс, что примут и другие вельможи Клерии. Но из-за проклятой пряди я даже в воинственном Ламхитане оказался на грани гибели. На севере же я был в безопасности, только прячась на самой окраине королевства, добывая лес для королевского флота.
День свадьбы Кая наступил как-то внезапно. Я понимал, что неофициально я уже был не в фаворе, так что не отягощал своим обществом семейство де Гранж, которым нужно было искать как жену Орвисту, так и мужа для Айрин. Не вмешивался я и в королевские дела.
Сама церемония клятв перед алтарем Георы прошла, как мне и рассказывали. Огромная королевская кавалькада в сопровождении конных гвардейцев, с головы до ног закованных в парадную броню с огромными синими плащами, проследовала в главный храм Пите, чтобы Кай и Сания смогли дать клятвы верности перед ликом Матери и остальных богов Семерки.
Я даже не попал в само святилище — я был безземельным дворянином, так что наблюдал за процессией недалеко от входа в храм, с другой мелкой знатью. Многие стоящие вокруг откровенно пялились на Огненного барона, который еще неделю назад рыскал по столице и приводил в ужас купечество, а сейчас томился рядом с, фактически, зажиточными крестьянами, предки которых когда-то сумели отметиться в бою перед высшей знатью.
Мне было откровенно все равно. Меня больше заботило то, как пройдет будущий суд и что произойдет со мной дальше, когда боги не отзовутся. Кай выдворит меня за пределы страны? Возможно стоит сразу зафрахтовать небольшой бландский корабль или купить себе место у северных мореходов, чтобы покинуть пределы королевства в кратчайшие сроки. Имущества ведь у меня не было, а расписки, что дал мне Орвист, примут в любой купеческой гильдии этой части света. Проблемы с обналом могут возникнуть только где-нибудь на дальних оконечностях Токонской Империи или в том же Кватте.
Стоило бы найти себе слугу — хотя бы для того, чтобы этот человек занимался бытовыми вопросами, ведь однорукий калека не слишком может о себе позаботиться. Да, многие вещи я уже приноровился делать сам, но вот разжечь костер все еще было
