Битва за Салаяк - Юхан Теорин
Никлис высунулся из окна по пояс, вдыхая свежий ночной воздух, но внезапно сильный порыв ветра чуть было не подхватил его и не унес прочь. Он зашатался и отпрянул назад.
Вино притупило в нем страх высоты, но не до конца.
При виде обрыва у задней стены замка кровь забурлила в жилах Никлиса. Высота всегда страшила его – именно поэтому он никогда не лазил по деревьям и не взбирался на каменные глыбы, как Йоран.
Но он все равно заставил себя высунуть голову наружу. Он высовывался из окна все дальше и дальше, пока не различил внизу темный уступ, покрытый травой. И внезапно увидел на нем движущиеся тени…
– Ты собрался прыгать, Никлис? – неожиданно раздался знакомый голос за спиной.
Никлис вздрогнул и отскочил от окна. Перед ним стоял следопыт Габриель Грау со своей всегдашней костяной флейтой в руках.
– Мне показалось… что там внизу что-то движется. На плато.
– Горные коровы! – объяснил Габриель. – Там внизу пасутся коровы хвитр. Совсем скоро мы о них тоже позаботимся…
И следопыт заиграл тихую мелодию, невероятно красиво зазвучавшую под каменными сводами зала. Глядя на этого человека, было трудно представить, что еще вчера он был не более чем серым силуэтом в дыму сражения, среди огня и летящих стрел. После чего спускался в подземелья и выслеживал сбежавших хвитр. Сейчас перед Никлисом стоял ослепительно чистый молодой человек в алой праздничной накидке. А на его плече сидел крошка-фей Корл и скромно пожевывал кусочек говядины.
Габриель шагнул вперед, в его глазах промелькнула тень насмешки.
– Думаю, сударь мой Никлис, ты бы испугался путешествия по воздуху!
Никлис почувствовал злость, но потом кивнул.
– Немного, – признался он.
– Ну что ж, тогда мой совет, – улыбнулся Габриель. – Чтобы не упасть, будь хладнокровен.
Никлис задумался над его словами. И внезапно обомлел – Габриель Грау неожиданно шагнул вперед и оказался в пустом оконном проеме.
Он встал на самый край, опираясь на одни лишь пятки. Потом поднял правую ногу и улыбнулся еще шире.
– Будь хладнокровен, чтобы ни случилось, – сказал он. – Смотри бездне прямо в глаза!
Никлис даже дышать перестал, глядя на то, как Габриель балансирует над пропастью, стоя на одной пятке. При этом он не переставал улыбаться. Фей Корл покинул его плечо и полетел в ночь, словно светлосерая невесомая бабочка.
– Вот мы где – у самой границы Ярмаланда! – провозгласил Габриель. – Говорят, там внизу полно серебра!
Восхищенный Никлис высунулся из окна. Он увидел узкое, поросшее травой и кустами, плато, которое заканчивалось обрывом, его край странно светился во мраке.
Габриель показал на него рукой.
– Тому, кто захочет добыть серебра, придется иметь дело со снегом и льдом… Но фогт говорит, что будет построена платформа, которую будут спускать вниз с обрыва.
Он шагнул с подоконника окна обратно в зал. Никлис с облегчением выдохнул.
– Праздник зовет!
И Габриель, издав звонкую трель, исчез из зала вместе с Корлом, летящим следом.
Никлис остался один в темноте.
Но неожиданно тишину прорезал негромкий девичий смех.
Никлис прокрался в следующую залу. Здесь тоже было темно, но смех звучал более отчетливо.
У окна в дальнем конце залы виднелось два силуэта. Никлис подобрался поближе и неожиданно понял, кто это был.
– Самуэль?
Его брат и фрёкен Ловиса стояли рядышком в темноте. Совсем близко друг к другу – но при виде Никлиса оба, как по команде, отпрянули назад. Перед этим руки Самуэля играли с концами платка девушки, но когда он резко отскочил назад, платок слетел с ее плеч и упорхнул в окно. Ветер подхватил его и понес.
– Нет!
Красный платок Ловисы в последний раз промелькнул во мраке и исчез в Ярмаланде.
План братьев
Только Йоран собрался поднять очередной кубок с вином, как чья-то рука помешала ему это сделать.
– Достаточно, братец! – сказал ему Самуэль, негромко, но решительно. Откуда ни возьмись он вместе с Никлисом возник за спиной Йорана в пиршественной зале.
Был глухой час ночи, и пир в королевской зале постепенно затихал, но Йорану хотелось, чтобы он никогда не заканчивался. Он сердито уставился на братьев.
– Почему это мне нельзя выпить?
Действительно, почему? Ему позволили пировать вместе со всеми, даже пить дорогое немецкое пиво. Ведь он был героем, а фогт угощал всех бесплатно.
– Вспомни дядюшку Стейна, – тихо сказал ему Самуэль.
– К тому же ты нужен нам трезвым как стеклышко, – добавил Никлис и, наклонившись к брату, прошептал тому на ухо: – Идем, дело есть.
Йоран позволил вытащить себя из-за стола и неохотно потащился прочь из зала, вглубь замка. По дороге он видел другие залы, где смеялись, пели песни или просто разговаривали. Но братья вели его все дальше и дальше по коридорам замка, вниз в подвал, где теперь располагались их спальные покои.
– Вот, – показал Никлис. – Смотри сюда. – И он показал на одну из длинных веревок братьев, которая лежала свернутая у двери вместе с железным крюком.
– Мы с Самуэлем собираемся сделать вылазку, – объяснил Никлис. – Мы спустимся с обрыва до уступа, что позади замка.
– Нам нужно достать платок, – пояснил Самуэль, – который потеряла фрёкен.
– Платок? – удивился Йоран. – И вы полезете туда из-за такой мелочи?
– Это платок ее матери, – терпеливо объяснил ему Самуэль. – Фрёкен Ловисе будет очень его не хватать.
– Заодно произведем небольшую разведку, – добавил Никлис. – Вдруг кто-нибудь из этих тварей перебрался на ту сторону?
– Когда? – спросил Йоран.
– Завтра с утра… Как только рассветет.
Йоран промолчал. Он думал о Хасверосе и богине Хель, что живет в бездне.
– Мы хотим, чтобы ты отправился с нами, – сказал Никлис. – Нам нужен искусный скалолаз.
Йоран уставился на веревку. Честно говоря, он был не прочь по ней спуститься. Более того, он даже хотел этого.
Тогда братья зауважали бы его еще сильнее.
– Вот и славно, Йоран. Значит, ты с нами. Мы разбудим тебя.
Карабкающиеся тени
Во сне Ристин слышит чей-то голос. Спокойный женский голос.
– Ты жива? – шепчет он ей в самое ухо.
Ристин просыпается.
– Я – Хель, – продолжает голос. – Я вижу все. Скоро мы встретимся с тобой.
Ристин вздрагивает и отрывает глаза.
Среди скал брезжит холодный рассвет. Ее сон был глубок и долог, но теперь она окончательно проснулась. Платок, что вылетел вчера из замка, лежит на траве неподалеку, а значит это никакой не сон.
А в ушах по-прежнему шарики Хель. Ристин вынимает их и задумчиво разглядывает. Они выглядят как обычно, все такими же сияющими, какими были, когда она получала их от своей матери… И все-таки каким-то образом шарики разговаривали с ней.
Но она не успевает додумать эту мысль до конца, как ее чуткий слух улавливает неясные звуки.
Они исходят из замка на горе Салаяк, но теперь это не смех и не музыка. Чьи-то негромкие голоса, которые не затихают, а становятся лишь громче, словно приближаются.
Ристин поднимает голову. Утренний свет уже достиг плато. Она
