Властелин стихий - Алексей Викторович Вязовский
Дождавшись, пока стихнут смешки, я весело запеваю, меняя на ходу имена и названия:
Жил да был, жил да был, жил да был один король
Правил он, как мог, Рионом и людьми
Звался он Оттон Второй, звался он Оттон Второй
Но впрочем песня не о нем, а о любви.
В те времена жила красавица одна
У стен дворца она пасла гусей.
Но для него была милее всех она
Решил Оттон, что женится на ней!
— Ага, щас прям, размечтался дурачок! — ехидно вставляю в текст отсебятину, и мои парни тут же перестают улыбаться, оценив прозрачный намек. А я уже затягиваю припев
Все могут короли, все могут короли
И судьбы всей земли вершат они порой
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король!
За нашим столом уже никто веселится, даже Виталис. Все ждут продолжения. А вот оно — получите! Дурашливо кривляясь, я продолжаю петь
Я женюсь!, Я женюсь!, Я женюсь — Оттон сказал
Но сбежались тут соседи-короли
Ой, какой же был скандал, ну какой же был скандал!
Но, впрочем, песня не о нем, а о любви.
И под венец Оттон пошел совсем с другой
В роду у ней все были короли!
Но если б видел кто портрет княгини той - тут я пальцами показываю длинный нос, намекая на Иоганну
Не стал бы он завидовать ему!
Зал весело хохочет, повторяя за мной жест пальцами, и с большим воодушевлением подхватывает припев. А я вскакиваю ногами на скамью и дирижирую руками, заводя публику еще больше.
Все могут короли, все могут короли
И судьбы всей земли вершат они порой
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один Оттон!
Наконец, пару раз повторив припев на бис, я вежливо раскланиваюсь, собрав восторженные аплодисменты, и плюхаюсь на скамью. Тянусь к своему стакану, чтобы промочить горло
— А что это вы такие грустные? — спрашиваю я своих собутыльников, сделав большой глоток
— Что-то конец у этой песни не очень веселым получился — отвечает за всех грандмастер
— Да, бросьте, Виталис, нам ли жить в печали⁈ — усмехаюсь в ответ — Доля у этих «оттонов» такая — жениться на той, на кого родственники им укажут. Можно подумать, вы этого не знали.
— Знал. Но «пастушку» с «оттоном» все равно жалко.
— Спасибо за сочувствие!
— Может, пора заканчивать — говорит Харт — завтра рано вставать.
— И то правда — соглашаюсь я и обращаюсь к залу — Друзья мои, нам пора уходить. Ваше вознаграждение мы сегодня отработали сполна, и надеемся, что повеселим вас еще не раз. Скоро у Ведьминого перевала будет большая ярмарка — там и встретимся с вами. А сейчас я исполню для вас последнюю на сегодня песню. И сразу предупреждаю, что она будет немного печальной. Но ведь песни должны быть разные, как вы считаете? Вот послушайте.
Я прикрываю глаза и негромко запеваю в наступившей тишине:
— Утро туманное, утро седое
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, и нежно ловимые,
Первая встреча, последняя встреча,
Тихого голоса звуки любимые.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь — давно позабытое,
Слушая топот копыт непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
Глядя задумчиво в небо широкое…
Несколько секунд стоит тишина, потом зал одобрительно загудел, у многих на глазах слезы. Ну, вот, я же говорил: даже простые люди неравнодушны к прекрасному. Тепло прощаемся со всеми и уходим, оставляя слушателей в состоянии глубокой задумчивости…
Глава 18
— Ты чего зеваешь, плохо спал? — спрашивает Марций у своего придворного мага, стоит нашему отряду выехать с постоялого двора. Всем лишним товарищам, прибывшим с нами из Минэя, князь велел сегодня же отправляться в Вертан. А в горы поедет только наша с ним охрана и прибывшие с Виталисом бойцы.
На улице еще толком не рассвело, но ехидные улыбки на лицах княжеской охраны уже вполне различимы. Похоже, многие из них были вечером в таверне и видели, как мы зажигали с их придворным магом. Некоторые даже одобрительно улыбаются и показывает нам с Лемом большой палец. Угу… поклонники у нас теперь появились даже в княжеском отряде. Но главный среди них — Виталис.
— Всю ночь думал, куда же мы поедем — выкрутился грандмастер — теперь-то можно узнать?
— Можно. Мы едем к Бездонному озеру.
Сонливость Виталиса как ветром сдуло! Улыбки на лицах бойцов тоже пропали, все начали тревожно переглядываться. Ну, да… южный берег озера принадлежит Сурану, северный — восточникам. А вот Фессу там не принадлежит ни метра, и никогда не принадлежало. Так что едем мы в любом случае в чужие земли, и вопрос только в чьи именно?
Интересно наблюдать, как отряд тут же незаметно перестраивается, и вперед, не дожидаясь команды начальства, выдвигается авангард. Лица охранников становятся сосредоточенными. Кто-то на ходу поправляет снаряжение, затягивает ремни и поудобнее устраивается в седле, кто-то, не скрываясь, достает защитные артефакты и заранее надевает их на себя. Вопросов никто не задает — выучка у этих воинов на высоте, они готовы к любому раскладу. И ничего, что до фронтира нам еще полдня через земли Фэсса мотылять. Недавней расслабленности все равно, как не бывало. Что в принципе радует.
Так в сосредоточенном молчании мы ближе к вечеру добираемся до приграничной крепости, расположенной в точке, где сходятся границы трех княжеств. Она стоит на пересечении старинных торговых путей и когда-то охраняла эти дороги от набегов разбойничьих шаек. Сейчас же основное назначение заставы — вовремя поднять тревогу, если из земель Сурана появятся отряды темных. А со стороны восточников сюда давно и сам никто не ездит.
Для купеческих караванов в Фэссе сейчас есть и более безопасные, оживленные тракты, проходящие подальше от границ с темными. Но это лишь пока. А когда тут станет спокойно? Если милостью Тримэя Фиен снова будет полноводной, нынешний фронтир сдвинется далеко на юг, и здесь снова появятся обозы — поскольку кратчайший путь до удобной пристани на реке Великой проходит именно через эти места.
Пытаюсь припомнить карту, на которой дядюшка Касиус щедрой рукой провел новую границу. Меня интересует не столько ее новый участок — от Медных гор до Туманной, как
