Ковен избранных - Айви Эшер

– А ведь ты была совсем одна. Даже не знала, что ты кастер, – напоминает всем Райкер с благоговением в голосе.

Я опускаю взгляд и провожу пальцем по рунам на груди. Вспоминаю себя шестнадцатилетнюю, сидящую на полу в ванной и пытающуюся понять, какого черта со мной происходит. Воспоминания о том, как одиноко и растерянно я себя чувствовала, свежи, словно это было вчера.

Вален тянется ко мне и берет за руку. Он сплетает наши пальцы и одобряюще улыбается. Ощущение моей руки в его отгоняет воспоминания и тень одиночества, я тепло ему улыбаюсь.

– Думаю, мы выяснили, что делают вот эти руны, – объявляет Сабин, указывая на отметки на груди.

Я с любопытством смотрю на него.

– Мы можем чувствовать тебя, Винна. Думаю, мы все сейчас ощутили то, что чувствуешь ты. – Сабин оглядывается по сторонам в поисках подтверждения своих слов, и остальные соглашаются.

Черт. Я снова провожу пальцем по рунам.

– Простите, я не подумала. Нужно быть осмотрительнее и не активировать их.

Вален сжимает мою ладонь.

– Ты больше не одна: у тебя есть мы.

– А правда ли вы у меня есть? Я еще не прошла через прочтение. Мы даже не представляем, что может измениться после него, но только посмотрите, что я уже с вами сделала. Как вы вообще можете быть на это согласны? – спрашиваю я, указывая на руны.

– Я ведь уже сказал: я в деле. Ты говорила про чувство правильности – у меня оно тоже есть, и я ему доверяю, – успокаивает Вален.

– Понимаю, что для всех это в новинку, но думаю, можно смело сказать: никто из нас никогда не испытывал таких чувств, которые мы испытываем к тебе. Это слегка пугает, но в то же время невероятно захватывает и, как и сказал Вален, кажется всем нам правильным, – добавляет Райкер.

Я смотрю на Сабина, ожидая, что он не согласится или скажет, что мы все чокнулись, но он молчит. Он просто смотрит на меня, как будто пытается решить головоломку. Это еще вопрос, кто из нас головоломка, я или он, но то, что он не говорит всем нам притормозить и никого не посылает, чертовски меня удивляет.

– Ладно, и как тогда это работает? – спрашиваю я, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Что ты имеешь в виду? – уточняет Райкер.

– Ну, то есть мы что… встречаемся… мы пара? Нет, это неправильно, мы какой-то секстет. – Я смотрю на каждого из них по очереди, пытаясь не поддаваться тревожности. – Вас пятеро, я одна, и это отличное начало для любовного романа или горячей фантазии, но в реальности все намного сложнее. – Я ерзаю в кресле. – Даже между двумя людьми отношения могут оказаться сложными, так как, черт подери, все это будет работать между нами?

Я с раздражением зарываюсь обеими руками в волосы.

– Как мне гарантировать, что каждый из вас получит то, в чем нуждается? Ревнуете ли вы, когда я уделяю внимание кому-то одному, например обнимаюсь с кем-то во время просмотра фильма? А как это работает с прикосновениями и сексом? Ну, то есть я знаю, как это работает, но как это работает в секстете?

Смотрю на них, чувствуя нарастающую панику.

– Не стану врать, мысль об одновременном сексе со всеми вами до усрачки меня пугает, так что мы можем это обсудить, или это обязательно?

Мою нервную болтовню заглушает рев смеха, и я наблюдаю за тем, как все они – включая Сабина – сгибаются и истерически хохочут. Подтягиваю под себя ноги и жду, когда они оправятся от, по всей видимости, самой смешной вещи, которую когда-либо слышали.

– Это обязательно? – повторяет Бастьен, из-за смеха едва способный говорить.

Парни смеются еще добрых пару минут, после чего наконец успокаиваются.

– Я бы ответил утвердительно на вопрос про секстет, – заявляет Нокс, вытирая слезы от смеха. – Это значит, что мы все с тобой, а ты – со всеми нами, и никто никому не изменяет, – заканчивает он уже более серьезно.

– Здесь все так же, как и в любых других отношениях, Винна. Мы росли, понимая, что у нас будет один партнер. Мы знаем, что это потребует усилий и доверия от каждого из нас. Местами будет непросто, но, постепенно узнавая друг друга, мы будем учиться и расти, – говорит Райкер.

– В ковенах этот вопрос решают по-разному. Нет универсального выхода, который подходил бы всем. Мы можем попробовать составить своего рода расписание – иногда оно помогает сделать так, чтобы все в равной мере имели доступ друг к другу, – говорит Сабин, и я перевожу на него взгляд. – В ковене, в котором я вырос, чередуются по дням. В свой день с партнером можно запланировать свидание и провести время наедине друг с другом, в эту ночь вы вместе спите и прочее. В течение дня ковен все равно функционирует сообща и проводит время вместе, но в выделенный день ты посвящаешь время своему партнеру, – подробнее объясняет он.

– В ковене моих родителей ситуация похожая, хотя и не такая упорядоченная, – добавляет Нокс. – Поначалу они просто плыли по течению, но по итогу у них все равно выработалась система. Они проводят время наедине друг с другом по очереди. Они много разговаривают о том, что кому нужно, и отталкиваются от этого. Например, если у их панибрата непростые времена и ему нужно присутствие партнера, они внесут коррективы и поменяются.

– Панибрат? – спрашиваю я.

– Так мы называем друг друга. Ты – наш партнер, а мы друг другу – панибраты, – объясняет Нокс.

– Возможно, иногда мы будем ревновать и раздражаться, но если мы все будем честны и откровенны насчет того, что нам нужно – и когда нам это нужно, – проблем не должно возникнуть. Меня не смущает, что ты обнимаешься с моим панибратом за просмотром фильма, но если до меня очередь в этих обнимашках никогда не доходит, тогда я начну волноваться, – замечает Бастьен. – И если так случится, моя ответственность заключается в том, чтобы рассказать об этом всем сразу же, как только я почувствую беспокойство, чтобы мы смогли придумать какое-то решение.

С минуту я сижу молча, раздумывая над тем, что они сказали.

– Но как все это работает в самом начале? Ну, знаете, во время фазы медового месяца, когда все очень пылко, спонтанно и всякое такое? Как это работает с пятью разными парнями, которым нужно