Вор - Меган Уэйлин Тернер
Я долго лежал и любовался видом за окном, потом уловил, что в библиотеке, отделенной лишь открытой дверью от моей комнаты, служившей мне и спальней, и кабинетом, идет тихий разговор. Волшебник беседовал с королевой. Он обратился к кому-то «министр», и я решил, что, наверное, имеется в виду военный министр.
– Мы нарочно составили письмо короля к вам как можно более туманным, чтобы Ген предположил, что камень находится у нас, и захотел его раздобыть. Он тайком изучил мои бумаги и не нашел в них никаких упоминаний о камне. И тогда, вероятно, решил сам заработать себе репутацию, стать не просто вором, а саунисским вором. В поддельных судебных протоколах он говорил, что его мать родом из Эддиса – этим он объяснял свою смуглую кожу и легкий акцент, который невозможно скрыть. Потом он, чтобы привлечь мое внимание, на каждом углу хвастался своей способностью совершить невероятный подвиг. Надеялся, что мне в голову придет: для такой задачи нужен виртуозный, но безымянный вор, чье исчезновение из города останется незамеченным. Он не знал, что человек, перед которым он хвалился в трактире, был моим шпионом.
Я этого не знал. А когда он впервые сообщил мне это возле древнего храма, чуть не расхохотался. Должно быть, все это подстроили боги.
– Понятия не имею, как он намеревался выбраться из тюрьмы своими силами, – сказал волшебник. – Видимо, его безрассудный план строился лишь на моем вмешательстве.
Да уж, я мастер строить безрассудные планы. Столько раз этим занимался, что привык считать их профессиональным риском. Рано или поздно моя камера и цепи понадобились бы для более важного заключенного, например министра финансов, и меня перевели бы в другую камеру. Рано или поздно мне бы подвернулся случай убежать, если, конечно, меня прежде не скосила бы какая-нибудь болезнь.
– Он не мог вычислить местонахождение камня по бумагам в моем кабинете, – продолжал волшебник. – Я тщательно уничтожал любые записи. Но он мог бы пойти следом за нами и выкрасть Дар, когда он будет обнаружен.
Военный министр презрительно усмехнулся:
– Если бы он поехал верхом, ничего бы у него не вышло.
Королева засмеялась, а я в одиночестве своей спальни зарделся. Я и правда терпеть не могу лошадей. Это было самым первым признаком того, что я никогда не исполню отцовскую мечту и не стану солдатом.
Должно быть, волшебник издалека прочитал мои мысли.
– У него есть другие поводы для гордости, – сказал он. Мне подумалось: например, украсть Дар Гамиатеса не один раз, а дважды. Кому еще в истории это удавалось? Но волшебник имел в виду битву с королевской гвардией у подножия горы. Однако этими умениями я не особенно горжусь. Если бы я обращался с мечом так же неумело, как с лошадьми, отец оставил бы меня в покое и не запихивал в солдаты так рьяно. Ему хотелось, чтобы титул королевского вора исчез навсегда. Для многих поколений он не имел никакого смысла, и отец мечтал предать его забвению.
Волшебник подробно описал драку со стражниками и постарался выставить меня в самом выгодном свете.
Военный министр лишь фыркнул. Волшебник не расценил это как высокую похвалу и сурово добавил:
– Мне говорили, что отец хотел отправить его в армию. Я был бы счастлив сообщить его отцу, что он может гордиться своим сыном.
В наступившей тишине я и сам чуть не фыркнул. Волшебник, наверное, до сих пор страдает от усталости. Он ведь когда-то знал, но забыл, что военный министр женился на дочери предыдущего королевского вора. И сейчас его собеседником был мой отец. А ведь мог бы и узнать меня сразу, еще в Саунисе. Мы виделись, когда он приезжал в Эддис с брачным предложением от короля, хотя и не были представлены. В тот день я сидел у себя в комнате и дулся.
Волшебник, осознав свою ошибку, принялся извиняться, а отец решил проведать меня.
– Кажется, ты тут хохочешь в рукав, – сказал он.
Одна моя рука была плотно забинтована, и я поднял другую, чтобы показать, что в рукаве ночной сорочки нет ничего, кроме локтя.
– Я еще зайду. – В дверях, уходя, он обернулся и коротко кивнул мне. Я понимал: это будет единственный знак одобрения всех моих тяжких трудов. Отец был немногословен.
Он много лет убеждал меня не тратить время на освоение никому не нужных навыков, а потом однажды ночью пришел ко мне в кабинет и стал рассказывать, почему королева Эддис должна отнестись с вниманием к брачному предложению короля Сауниса и почему все советники, включая его самого, рекомендуют это предложение принять. Потом оставил на столе стопку увесистых монет и ушел.
Через мгновение в дверях появился волшебник, а вслед за ним Софос.
– Выглядишь лучше, – отметил волшебник. – Я рад.
Я покосился на него уголком глаза. Он улыбнулся.
– Назло вам решил не скрежетать зубами, – улыбнулся я.
Он принялся искать глазами, куда сесть.
– Вот это кресло самое удобное. – Я высвободил руку из-под простыни и показал.
Он сел и поставил ноги на стопку книг. Мы оба помнили не такой уж давний разговор.
– Придется, наверное, его сжечь, – поддразнил я.
– Не стоит, – ответил он. – У меня было время помыться. Несколько дней.
– Несколько дней? – изумился я. Софос все еще маячил на заднем плане, и я указал ему на кушетку у окна. – Сдвинь книги и сядь. Неужели и вправду прошло несколько дней?
– Да.
– Что я пропустил?
– Не так уж много, – сказал волшебник. – Посланник от королевы Аттолии, несколько гонцов от Сауниса – строго говоря, четверо.
– Четверо?
Волшебник со скучающим видом пожал плечами.
– Рассказывайте, – велел я. – А не то встану и придушу вас одной рукой. О чем говорилось в посланиях?
– Королева Аттолия шлет королевскому вору наилучшие пожелания и выражает надежду, что когда-нибудь будет иметь честь приютить его у себя на более долгое время.
От мысли об этом меня аж передернуло.
– Она знала, кто ты такой?
– Догадывалась. Мы встречались лишь мимоходом, но она осведомлена о моей репутации лучше вас.
– Она замышляет утонченную месть, – сказал волшебник.
– А вы?
– Замышляю ли я утонченную месть? Нет, не могу придумать ничего достойного.
Я опять рассмеялся.
– Я имел в виду, вы хотя бы догадывались?
Волшебник грустно вздохнул:
– Нет, ничуть. По крайней мере, до той минуты, когда по твоему велению поперек Сеперкии неожиданно возник мост. Тогда я заподозрил, что, наверное, не случайно заблудился в
