Дуглас Брайан - Воин из пророчества
Пленивший Траванкора находился в зале. Стоял, прижавшись лопатками к мраморной стене, за спиной пленника, ревниво сверлил взглядом его затылок. Ожидал приказания — наброситься и растерзать.
Чувствуя на себе его взор, Траванкор проговорил:
— В Калимегдане почитают старинные обычаи, как я погляжу… Но где такое видано, чтобы воина брали в плен предательством и обманом, а не на поле битвы?
И не выдержал Дигам, вскочил на ноги, метнулся к Траванкору. Страшной ненавистью пылают его глаза.
— В плен тебя взял я! И голову тебе отрежу тоже я — За то, что ты убил моего брата!
Он уже потянулся за мечом, чтобы исполнить свою угрозу. Траванкор не шевельнулся, даже не моргнул. Знал: не допустит дракон такого перед своим лицом. Не хуже Аурангзеба разбирался Траванкор в тайне, перед которой встает человек, пытаясь обмануть судьбу. Уж этому-то Шлока успел научить своего питомца!
Повернувшись к яростному Дигаму, Траванкор спокойно произнес:
— Твоего брата я победил в честном бою. Я убил его, потому что он был врагом моего народа. И не мы напали на вас, это вы хотели взять наш город.
Аурангзеб признал правоту этих слов. В игре загадок юный воин выигрывал. Хорошо. Если бы удалось одолеть Траванкора слишком легко, это не принесло бы настоящей победы. Остались бы сомнения, а вместе с сомнениями остались бы и страхи.
И повелитель Калимегдана сделал знак Дигаму опустить меч. Тот повиновался с видимой неохотой, опустил голову, заворчал, как хищник, у которого отобрали добычу.
Торжественно зазвучал голос Аурангзеба:
— Я уважаю законы и обычаи. Я знаю, что в мирное время мы не можем казнить пленника без суда, коль скоро он не захвачен в сражении, на поле боя. Я даю тебе выбор: ты можешь умереть в тюрьме, а можешь пройти испытания и получить свободу.
— Я готов к испытаниям, — сказал Траванкор.
Он не разочаровал Аурангзеба. Глаза дракона блеснули радостью. Если пленник погибнет во время испытаний, это будет знаком того, что судьба отступила. Его смерть станет освобождением для Аурангзеба от тяготеющего над ним предсказания.
Стражники увели Траванкора. Аурангзеб долго смотрел в одну точку, словно пытался разглядеть там будущее. И произнес, обращаясь к самому себе:
— Пятнадцать лет я охотился за ним. И вот наконец он у меня в руках. Подвергнем же его испытанию, которое окажется ему не по силам!
Краем глаза он уловил движение. Красавица-дочь, повернув голову, пристально смотрела на отца.
Он поднял бровь, как бы вопрошая: каково ее мнение?
Девушка улыбнулась. Она хотела, чтобы этот юноша принадлежал ей. Если он пройдет испытание, дочь дракона найдет способ приручить хищника и привести его к ногам своего отца.
И отец без слов понял ее намерение и благословил ее.
* * *Ошибки быть не могло: Траванкор узнал Светамбара с первого взгляда. Конь Рукмини! Свидетель их разговоров, свидетель тех клятв, что они давали друг другу помимо слов, взглядами, легкими прикосновениями рук… Конь, которого Рукмини сама вырастила, воспитала. Который был с ней в тот день, когда она пропала…
Но теперь у Светамбара, кажется, появился новый хозяин. Мальчик лет шести, забавный, с круглым лицом и быстрыми смышлеными глазами. По тому, как он держал за узду Светамбара, Траванкор сразу понял: между мальчишкой и конем установилось взаимопонимание. Странно…
Мальчика звали Ширван. Он родился всего восемь лет назад — от наложницы, которую Аурангзеб осчастливил лишь два раза. Эта девушка так и осталась служанкой, а ее сын бегал по всему городу, пользуясь полной свободой, и имел право входить во дворец беспрепятственно. Стражники знали его и баловали. Воины учили его своему искусству, больше забавляясь, нежели стараясь воспитать солдата.
Ширван обладал веселым, общительным правом. Он умел жалеть людей — а это дар от доброй богини Дурги, поклоняться которой научила мальчика мать.
Впрочем, с матерью, печальной, всегда погруженной в какие-то хлопоты, Ширван виделся редко. Он предпочитал знакомиться с людьми и болтать с ними обо всем на свете. Обаяние Ширвана было таково, что даже пленница со шрамом на шее, которая избегала людей, иногда останавливалась, чтобы поговорить с этим ребенком.
Кроме того, Ширвану теперь — волей Аурангзеба — принадлежал Светамбар, поэтому Рукмини сама стремилась завязать с ним дружбу.
Ребенок подбежал к пленнику, радуясь тому, что подвернулась возможность поглазеть на интересного человека поближе.
Он слышал шум и даже видел, как Траванкора везут по городу, лицом к хвосту лошади, но это зрелище немногое сказало мальчугану. Ему хотелось увидеть лицо нового пленника, завянуть ему в глаза. Понять: страшный ли он, грустный ли…
В Калимегдане, на окраине города, ближе к городской свалке, уже несколько месяцев жил один пленник. Он был страшный. Его взгляд был пустым, как будто все ему было безразлично. Этот, первый, пленник ни с кем не разговаривал. Только ругался, когда его били. Он был такой страшный, что мальчик даже не мог понять, молодой он или старый.
Наверное, старый. Владыка Аурангзеб говорит: человека старят не годы, а те смерти, что прошли перед его глазами. Перед глазами того пленника прошло много смертей, и большинство убитых пали от его руки.
А этот новый пленник — совсем другой. Он молодой, он полон надежды. Он гордый. Даже Аурангзеб не сможет его сломить.
Ширван даже улыбнулся незнакомцу. НО тот смотрел не на мальчика — его глаза были прикованы к лошади.
— Светамбар! — окликнул пленник коня.
Конь насторожил уши, приветственно заржал, словно узнал чужака и обрадовался ему. И на лице пленного появилось выражение ответной радости.
— Эй, паренек, откуда у тебя эта лошадь? — окликнул пленник Ширвана.
Медленно, с большим достоинством, как и подобает воину, Ширван ответил:
— Мой отец дал мне этого коня. Мой отец — владыка Аурангзеб, между прочим, а о моей матери не спрашивай, но она — достойная женщина.
Всей душой потянулся Траванкор к Светамбару — первому живому существу, встреченному в Калимегдане, которое было ему родным. И невольно сорвалось у Траванкора:
— Заботься о нем хорошенько. Это очень хороший конь.
Можно подумать, Ширван и без того о своем коне не заботится! Мальчик вздернул брови, высокомерно повел плечами. Будут еще давать ему подобные советы!
И вдруг поймал взгляд пленника. И осекся… Потому что впервые в жизни мальчик понял: иногда человек разговаривает не словами, а помимо слов. Вовсе не о том, что мальчик может оказаться недостаточно заботливым хозяином для своего коня, говорил пленник. Нет, иное распознал Ширван чутким детским сердцем. «Я знал этого коня. Мне дорог он. Полюби его так, как любил его я! Будем друзьями, коль скоро у нас нашелся общий друг!»
Вот что хотел он сказать. И Ширван весело кивнул Траванкору.
Тот уже не видел — стражники потащили его дальше, по направлению к подземной тюрьме: Глубокой яме, накрытой решеткой. Здесь Траванкор будет ожидать решения своей участи.
До слуха Ширвана донеслась последняя фраза, которую пленник выкрикнул уже уходя вслед за стражами:
— Давай ему красную траву — он ее любит!
Решетка опустилась над головой Траванкора. Настали сумерки.
* * *Он не знал, как долго просидел в яме. Наверное, не слишком долго. Он думал о Светамбаре, о девушке, которой некогда принадлежал конь… Рукмини! Что с ней случилось? Кем она теперь стала, какую жизнь ведет? А вдруг тот мальчик что-нибудь знает о ней? Но расспрашивать его опасно. Может разболтать, и тогда Рукмини не поздоровится. Если она здесь, в Калимегдане, то участь ее, скорее всего, печальна. Даже если она не рабыня, даже если сделалась, хотя бы и помимо своей воли, женой кого-то из здешних воинов, ей все равно следует остерегаться — и своего мужа, и других женщин…
Поэтому Траванкор решил ничего не спрашивать о Рукмини у нового хозяина Свегамбара.
А мальчишка, как будто его призвали мысли Траванкора, — тут как тут. Любопытство оказалось сильнее осторожности. Ширван избавился от материнских забот — мать непременно желала накормить его, умыть и уложить спать, — сбежал из дворца и тут же пробрался к подземной тюрьме. Просунул веточку между прутьями, пощекотал пленнику висок.
Траванкор открыл глаза. Несколько мгновений пристально смотрел в смеющееся лицо паренька, а затем, быстро подобрав какую-то палочку, валявшуюся на земляном полу, отразил «удар».
Ширван весело напал на него. Сделал выпад, другой. Сражался неумело, но довольно бойко. Если будет тренироваться и дальше — хороший воин вырастет.
Траванкор замечтался и пропустил очередную атаку. Прутик Ширвана коснулся его груди, и пленник, издав жуткий булькающий звук, словно ему перерезали горло, навзничь повалился на землю.
