В баню - Иван Поляков
Конечно, его заклеймили!
Как новатора и откровенно неумного гнома — его покрыли. Позором.
Пень ногтем пересчитал рёбра монет. Присвистнул носом: «Дороговато».
Скользящий и обсуждающий начальство (которое традиционно «всё не накушается» и «деньги гребёт лопатой»), Каска отвлёкся. Уставившись на дым, будто впервые его видит, гном серьёзно призадумался. Даже засопел:
— А ты слышал, что тролли наши бани называют«печами»?.. Мол, греться возле них очень удобно.
Пень поднял руку:
— ***ять!
— А что я слышал! — вдруг оживился свежеостриженный гном. — Кто-то выдумал, как строить… чтобы любой мог хоть каждый месяц ходить!
Побывав веслом, лыжная палка Каски скоро превратилась в балансир, а сразу после — в ледокол.
— Дрянь идея! — отрезал Пень. И по-учительски присвистнул носом: — С традициями родились мы и с ними и помрём!
Полы спецовки откинулись, обнажая широкую грудь.
«Хорошо получилось».
Очередь понемногу проскальзывала.
Так что достаточно скоро пара с лесопилки «Хвоя» могла в полной мере насладиться… одним из тех содержательных и ярких… но совершенно бессмысленных разговоров, что всегда правят балом на входе.
«Без номерка не выдам!».
Дорогой клиент уже разделся. И, розовея, стоял под снегопадом. "Дедовские" валенки его почему-то распространяли сильный аромат клубники. Сидящий обратил на это особое вниманье. Клиент сильно зарделся и принялся ещё активней плясать голыми пятками на льду.
«А тёща у меня там имя вышила. На всём», — сообщил он, пряча глаза. Дежурный не дрогнул: «А это всё равно».
Не ожидая, что препирательство скоро закончится, Пенька, как и многие, заранее начал раздеваться.
Под стук подносящихся вёдер гном оказался сначала в одном сапоге, а в конечном итоге, в одних подштанниках цвета бёдра битого эльфа (в ярко-розовый горошек). Это нижнее, последнюю оборону, также следовало снять.
С лыжами была беда.
Их надо было куда-то деть.
«И не одного сугроба! — подумал гном с раздраженьем. — Воткнул бы!»
— С праздником Вас, — хмуро и заученно поздравил клиента дежурный.
— А номерок-то всё оловянный, — завёл Пень обязательную шарманку. — Неужели за Такие деньги стальной нельзя сделать? Или бронзовый… хотя бы.
— Можно. Тогда на крону дороже выйдет, — выдал обязательный ответ дежурный.
Одну крону… можно было заработать за десять минут.
«Жлоб», — заключил Пенька.
И взял оловянный.
И сунул его в рот.
Главное было — с умом разместить.
Нужно было спрятать под язык, а не то, попав в парилку мягкий металл начинал растекаться.
— По четыре сотни с бороды! — вслед за Пенькой по той же стезе уже возмущался Каска.
В ярких фиолетовых подштанниках на одной подтяжке и огромной шапке:
— Вы что думаете себе… мы тут все директора?! Тут! Что ли?!
— С праздником Вас, — привычно ответил дежурный.
Парилка приближалась
… Жар ещё не чувствовался, но волосы на плечах и груди Пеньки уже начали становиться дыбом. И даже как будто заранее трещать.
Грудину по-прежнему саднило. Словно кот проснулся и драл рёбра когтями… всё никак не желал успокоиться.
С боков сжимало.
«…»
Очередь шла. С десяти шагов обнажилась земля.
Здесь уже пробивалась травка. И нежная ветреница трепетно подрагивали, ловя белёсые снежинки.
Пень поднял руку.
У него забрали лыжи.
Веник выдавался даром.
«Неужели нельзя было как-то… не по гномьи попрощаться? — подумалось Пню. — Раньше ведь как-то получалось».
И в самом деле получалось. Ещё не настолько был стар гном.
И он прекрасно помнил, как целовал жену, выходя в окно. В их общей молодости.
Почти вчера.
«Скоро вернусь», — говорил Пень улыбаясь. Ингрид презабавно кололась своими жёсткими усами, так что не улыбаться было невозможно. «Да ну тебя!» — ударяла гномиха его пыльной тряпкой.
И только после имело смысл лезть в окно.
Волосы супруги всегда были собранные в тугое кольцо на макушке. Живот и бёдра... Особенно часто Пень вспоминал про её бёдра.
— *75! На выход! — что было сил проорал худой и осунувшийся, чёрный на лицо старый гном с колючей бородою.
Он лишь чуть приоткрыл — и дым ударил! Заструился чёрно-зеленым.
Тяжёлая и обитая сталью, дверь смотрела зевом Вулкана.
Запах пошёл… специфический.
Пень оглянулся. Уткнулся взглядом в товарища: тот запутался в завязках от шапки и никак не мог найти концы.
«***ять!»
Пень опрокинул на себя ведро ледяной воды. Расплевался.
Угрюмо зафыркал, привычно сжав бороду в кулак.
Неожиданный удар! Дверь распахнулась настежь.
Красный. Обтекающий и с коптящей бородою. С кровью налившими глазами, пухлый гном, ничего не видя, выбежал наружу!
— УА-А-ААааа! — совершенно дико сообщил он.
И, что было прыти, понёсся налево. Но тут же развернулся и, топча траву, коптя, понёсся к скату. Обернулся в последний момент, успел погрозить кому-то кулаком. А после рухнул и заскользил по скату!
Прямо в прорубь!
«Груздь! — не без удивленья узнал Пенка их молодого финансиста. — Какая радость напоследок!»
Закопчённый гном с колючей бородою указал на дверь:
— … Жар уходит!
Глава VI. Троллья печь
За пять минуты до
Пятки прижгло.
— У-х-т… **ять!
Вода принялась парить, и словно муравьи забегали по носу, кончикам ушей и обнажённым бёдрам.
В густом дыму… какой-то совершеннейший Безумец плесканул на камни воду.
«ХО-РО-ШО!" — сообщил убийца.
«Мне что-то… не того», — внезапно понял Пень.
Чья-то кудрявая спина появилась. И тут же получила веником! Еловым! Хвоя и драконий дух смешались. Запах пошёл… специфический.
«*76! — донеслось от двери. — Живее!»
Пар ударил струёй.
— И-эх! — сказал Пенька.
Веник отогнал совсем немного пара! Еловый! Тут же изодравший плечи и живот! И щёки!
— Хорошо-о!
В затылок гнома будто бы влетело что-то большое, но очень пыльное. Ноги стразу сделались чужими.
— Ух! Хо-ро-шо!
Через слёзы.
Кто-то громко гавкнул слева.
«Мне плохо», — понял Пень.
Пар зашипел. Пот или обычная вода, нечто такое градом катилось по битому носу. Усы поднялись ежом, а борода его почти зашипела.
Гном свистнул.
Щурясь, он отмахнулся от чьих-то рук:
— Ух! Хорошо!
«Мне плохо!»
— Ещё! Ещё-о поддай!
В клокочущем дыму пламя вновь забило из невидимых отверстий. Гномы принялись чихать. Пень сжал бороду в кулак! И дёрнул! Слёзы катились градом, а по горлу словно бы текло что-то горячее.
Пенька зацепился. Он едва не упал. Какой-то безумец плесканул воды, и дышать стало… странно.
«Мне плохо».
— ХО-РО-ШО!
«Если
