Закон дитто - Анна Щучкина
Через пять лет я узнал, что матушку Шэлли казнили за то, что она не уследила за драгоценным принцем на вечерней прогулке.
Повесили по приказу императрицы.
Глава 2
Маяк стоял с незапамятных времен. Вот только больше тысячи лет ни один корабль не приплывал с того континента за Бесконечным океаном. Королевство Корс прекратило общение с Таррванией, и значение маяка стерлось из памяти таррванийцев.
Из походных записей Эжена де Мораладье
918 год правления Астраэля Фуркаго. Сожженные земли. Маяк
Рейн
Волны хлестали ощерившийся острыми уступами и скалами отвесный берег. Они жадно лизали его, пробуя на вкус, отступали, чтобы затем вернуться. И вновь откатывались, отпрыгивали, копя силы, и пенящейся стеной опрокидывались на маяк.
Ветер нес тревоги, прорываясь сквозь сумрак. Шрамами расщепила вечернее небо череда молний. Через несколько песчинок мир содрогнулся от рыка, достойного братьев-богодраконов. С легким шелестом отворились небесные чертоги, и на мир обрушился ливень, который будет идти два месяца.
Сезон дождей.
Мы стояли на самой вершине маяка, в небольшой круглой комнате с двумя серыми окнами, и наблюдали за тем, как постепенно теряются очертания неба и моря, как волны смывают линию горизонта, погребая все под собой, как стена дождя туманит и без того почти непроглядную тьму Сожженных земель.
Стихия в очередной раз проглатывала мир.
Все замирало в Таррвании в сезон дождей. Дома запирались, торговля сворачивалась, скот уводили на возвышенности – в сухие загоны, дороги подготавливались к длительным ливням, а поля – к естественному орошению. Но не дождь был самой страшной опасностью сезона. Сам по себе он никому не причинял вреда, если этот кто-то успевал позаботиться о погребах да верхних этажах. Дождь выгонял наружу голодных норных тварей и будоражил морской народ. Горе оказаться возле берега одинокому путнику в сезон дождей.
Особенно в ночи двух лун.
Я вдохнул воздух полной грудью впервые за много лет. Сила пьянила и переполняла все мое существо… Нет ничего слаще для дитто моей стихии, чем сезон дождей. Для всех смертоносный, для черных драконов – песня жизни, торжество неуправляемого хаоса. А если хорошо им, моим братьям и сестрам, весело резвящимся в бухте неподалеку от маяка, то и мне, их дитто – неплохо. Я давал им защиту и «успокаивал» их, был вожаком стаи, они же через связь, установленную самими богодраконами, пополняли источник магии, неотъемлемо, с рождения существующий у каждого дитто.
Драконы – наши братья и сестры, почти дети нам. И те, благодаря кому Таррвания живет. Смерть дракона – глубочайшая печаль, бесконечная скорбь для дитто. Тысячу лет назад Астраэль погубил многих драконов, осквернив саму суть существования дитто… Но моя стая со мной. Я больше не одинок. Они подросли и полны сил, а вот остатки любви и уважения к старшему брату сошли на нет.
Пытаться быть хорошим братом, несмотря на не кровное родство, остаться равнодушным и ответить за свой проступок вечным безразличием к проблемам Таррвании – тяжело.
Закрыться, скользнуть в дурманящие объятья алкоголя, провести четыреста лет, как безвольная тряпка, постепенно теряя себя и все больше опускаясь на дно беспамятства – легко.
Я сбежал к капитану Кроссману, я стал капитаном Кроссманом после его смерти, я бросил Анису… Бросил, разочарованный и вытоптанный, пораженный ее холодностью и злостью, скользнувшей в глазах.
Я словно наяву увидел, как она махнула рукой, как…
– …Ваше Высочество, что вы забыли у покоев невесты импера-а-атора? – Ее голос заставил меня вздрогнуть.
Четверо стражей преградили путь, обратив ко мне клинки. Все в красных камзолах, украшенных золотой нитью, темноволосые, лица непроницаемые, глаза как зеленые льдинки. Пока я лежал в забытье, тяжело восстанавливаясь после ее стрел, отлученный от драконов и силы, дворец сильно изменился. Порядки и так были суровые после страшной смерти отца и матери, бывших императора и императрицы, а теперь Астраэль, нынешний император, ведомый чувством гнева, казнил большинство слуг. В каждом он видел заговорщика и предателя.
Этих стражей я не знал и не ведал, почему им отдан приказ меня не пускать. Если только моя жена…
– Аниса, зачем ты так со мной? Что я сделал такого… чтобы заслужить стрелы и презрение?
Слухи по дворцу разносятся быстро. Особенно если твои покои охраняют болтливые слуги, нисколько не стесняющиеся бросать на тебя же насмешливые взгляды.
Приемыш. Хуже бастарда при дворе. Народ меня любил, а знать презирала – по одной и той же причине.
Происхождение. Грязный род. Правящая семья приняла меня, способного юнца, во дворец, возвысила и поставила рядом – чтобы я был верным помощником наследнику престола, Астраэлю. Так и было поначалу. Я любил братьев Фуркаго, верно служил им и во всем прикрывал перед императором.
Пока не встретил Анису, прекрасную дитто белого дракона…
И теперь мое присутствие нежелательно подле невесты императора и моей законной жены. Все прошения об аудиенции отклонялись, письма разрывались, слуги отправлялись восвояси, опозоренные.
Мы хотели покинуть дворец вместе с Анисой накануне Кровавого утра.
Но не успели. Она ушла на охоту, а я, только проснувшись, услышал крики и призывы к оружию – во дворце были заговорщики. Наспех одевшись и выскочив в коридор, я увидел, как она бежит к мосту, соединяющему дворец с городом.
И встретил только стрелы.
Едва восстановившись, я отправился к ней, чтобы прояснить недопонимание и получить ответы на вопросы.
Но вот сейчас, прямо передо мной, она четко провела черту.
Аниса, в чем я виноват?..
– Как вы знаете, торжественная церемония назначена на пятый месяц после сезона дождей. И я прошу вас покинуть дворец до этого времени. Настоятельно, – склонив голову, почти смеясь проговорила она и махнула рукой, показывая, что разговор окончен.
Сердце снова словно пронзила стрела. Гнев, тяжелый, яркий, накатил волной, лишая разума, как это обычно со мной бывало.
Сильный дитто, теряющий контроль при любых волнениях, – опасная фигура во дворце. Отец старался отсылать меня почаще… В чем его науськивал и подговаривал мой старший братец Астраэль последние три года.
Он не мог не заметить наши переглядки с Анисой.
– Аниса! – прорычал я, обнажая меч и призывая силу. По полу скользнул ветер, c шелестом поднимая тяжелые шторы, со стуком сотрясая картины на стенах и почти швыряя их в лица стражей.
К драконьей матери все эти церемонии! Моя жена, моя милая Аниса, что с тобой сделал он, этот двуличный…
Но драконы не отзывались. Сила мелькнула и погасла. Я тупо
