Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2 - Соул Джин
На одиннадцатом его остановили демоны. Они возникли прямо из воздуха, выставили вперёд копья с острыми наконечниками. Ху Фэйцинь впервые видел демонов. Не считая Ху Вэя, разумеется. Они выглядели как люди, но черты их лиц были демонические: у кого-то рог на лбу, у кого-то заострённые уши, у кого-то чуть косящие глаза, у кого-то длинный, похожий на ослиный, хвост. Они не казались ему особенно страшными. Они его боялись, он это чувствовал.
– Стоять, нарушитель, или мы тебя поднимем на копья! – сказал тот, что с хвостом.
Ху Фэйцинь легко мог бы расправиться с ними, если бы захотел. Но он пришёл не сражаться.
Он предупреждающе поднял руку:
– Я пришёл с миром. Я ищу лисьего демона. Я знаю, что он недавно вернулся в мир демонов. Отведите меня к нему или приведите его ко мне. Мне нужно с ним увидеться.
– Лисьего демона? – переспросил тот, что с рогом. – Тут полно лисьих демонов. Кого ты имеешь в виду?
– Он имеет в виду меня, – раздалось где-то сбоку.
Все разом повернулись.
– Ху Вэй! – радостно воскликнул Ху Фэйцинь и осёкся.
Сейчас, глядя на Лиса-с-горы, он понял, что имел в виду Недопёсок, говоря: «Лис-с-горы был не собой». Это был Ху Вэй и не Ху Вэй. Его аура была ледяной, одного взгляда на него хватило бы, чтобы продрогнуть до костей. Лицо его ничего не выражало, глаза были… чёрными, в них не различались даже зрачки.
За ним стояло несколько лис-оборотней с Хулишань. Значит, погибли не все.
– Ху Вэй, – сказал Ху Фэйцинь, делая к нему шаг.
Пальцы Лиса-с-горы сжались, в них материализовалось длинное копьё. Он выставил его вперёд, не давая Ху Фэйциню подойти. По телу Ху Фэйциня пробежал холодок, когда он понял, что если шагнёт вперёд, то Ху Вэй не отведёт копья и наконечник вонзится ему в тело.
– Тайцзы Фэйцинь узнал, что остались свидетели, и решил лично прикончить оставшихся? – насмешливо спросил Лис-с-горы. – Небожители всегда доводят дело до конца?
– Ху Вэй, я всё объясню, – начал Ху Фэйцинь.
– Объяснишь? – засмеялся Ху Вэй. – По твоему приказу устроили резню на моей горе. Что ты собрался объяснять?
Ху Фэйцинь несколько раз пытался, но Лис-с-горы его не слушал. Упрёки и обвинения, которые он ему бросал, были несправедливы. И Ху Фэйцинь осознал: что бы он ни говорил, Ху Вэй не станет его слушать… и не поверит. Лис-с-горы полностью закрылся и отстранился от него. Сердце Ху Фэйциня наполнилось горечью.
– И ты поверил? – проговорил он без выражения, чуть шатнувшись вперёд. Наконечник упёрся ему в грудь. Копья Ху Вэй действительно не отвёл.
Ху Фэйцинь уронил руку, которую пытался протянуть к Лису-с-горы. Глаза его потухли, стали пустыми. Губы приподнялись в усмешке, но тут же опустились, превращая рот в невыразительную ниточку. Лисье пламя выцвело и стало прозрачным.
– Если то, что было между нами… то доверие, что было между нами, оказалось столь непрочно, – с горечью сказал Ху Фэйцинь, – то чего оно вообще стоило?
Он покачал головой, отступил на шаг, превратился в белую молнию и взвился вверх, пробивая насквозь небо мира демонов до самых Небес.
Копьё выпало из разжавшихся пальцев Ху Вэя. Казалось, он хочет протянуть руку вслед за Ху Фэйцинем, но не может. В чёрной радужке левого глаза появилась тонкая изломанная трещинка, сквозь которую пробивалось янтарное сияние.
– Фэй… ци… – невнятно слетело с его губ.
[109] Ху Фэйцинь притворяется Тайцзы
Вернувшись на Небеса, Ху Фэйцинь проспал целых два небесных дня.
Он вернулся из мира смертных разбитым, принеся за собой шлейф тьмы и смерти. На мать он взглянул сквозным, ничего не выражающим взглядом. Она не была уверена, что он вообще хоть что-то видит. Но он хотя бы вернулся.
Императрица просидела у его постели эти два дня, не отходя ни на минуту, но так и не решилась до него дотронуться. Его сон был беспокоен, он стонал и повторял какое-то имя. Тогда она тихонько запела колыбельную, которую пела ему в детстве. Напряжение стаяло с его лица, искажённые черты разгладились, сон стал спокойнее. Он уже не бился и ничего не бормотал, но лицо его было мокрым от слёз.
Через два дня Ху Фэйцинь открыл глаза и увидел лицо склонившейся над ним матери.
– А-Цинь, – сказала она со слезами.
– Матушка, – проговорил он, ненадолго зажмурившись, чтобы унять невыносимую резь в глазах. – Я долго спал?
– Два небесных дня.
Ху Фэйцинь открыл глаза, уставился в потолок. Внутри было так пусто, что каждое движение внутренних органов отдавалось гулким эхом.
«А, – подумал Ху Фэйцинь без выражения, – вот так умирает душа?»
– А-Цинь… – с усилием сказала императрица.
Он перевёл на неё взгляд, понял, что её тревожит, и положил ладонь на её руку:
– Матушка, я понимаю, ты ничего не могла сделать.
Императрица дотянулась до его щеки. Он прикрыл глаза. Казалось, он даже не ощущает тепла её ладони.
– А-Цинь…
– Мне доложили, что Первому циньвану нездоровится, – послышался голос Небесного императора.
Лисье пламя внутри зарычало и ощетинилось всеми языками. Ху Фэйцинь застонал и, перевернувшись на бок, вжал ладонь в грудь. Глаза его превратились в два куска льда. Никогда ещё в своей жизни он не испытывал столь сильной ненависти.
«Нельзя, нельзя её показывать», – слабо подумал он, с силой зажмуриваясь и скрежеща зубами.
– Он ещё не оправился от вознесения, – сказала императрица поспешно. – Переход был тяжёлый. Для физического тела. Ему нужно время освоиться.
Ху Фэйцинь сделал над собой страшное усилие и перевернулся на спину. Лицо его вновь было спокойно и безразлично, только несколько капель пота на лбу выдавали напряжение, царящее внутри.
– Отец, через несколько дней я буду в порядке, – сказал Ху Фэйцинь, сам себе удивляясь. Откуда взялось это спокойствие? Или это лисьи инстинкты помогли ему искусно притвориться безразличным?
Церемонию Становления назначили через неделю.
– А-Цинь, – с тревогой спросила императрица, – ты уверен?
– В чём?
– В том, что готов к церемонии?
– Этого же от меня все хотят, – сказал Ху Фэйцинь.
– А-Цинь…
– Я в порядке, матушка, – возразил Ху Фэйцинь и через силу улыбнулся.
Он не был в порядке. Он не был готов к церемонии. Он не был готов стать Тайцзы. Сказать больше, он и не собирался этого делать.
От Небесного императора прислали приглашение к обеду. Это было на второй небесный день после возвращения Ху Фэйциня в Небесный дворец. Императрица хотела отклонить приглашение.
– А-Цинь, – сказала она с тревогой, – ты ещё слаб после перехода. Тебе лучше провести всю неделю в постели.
– Я в порядке, матушка, – в очередной раз повторил Ху Фэйцинь. – Мне некогда разлеживаться. За эту неделю ещё столько предстоит сделать!
Богиня небесных зеркал непонимающе взглянула на него. Ху Фэйцинь опять улыбнулся. У неё мороз шёл по коже от его улыбки! У него были вертикальные зрачки, он и не думал их прятать, и от этого улыбка казалась императрице зловещей.
Ху Фэйцинь оглядел собравшихся на обед. Здесь были старшие братья, но он не увидел принцессу Хуашэнь. Он решил, что спросит у матери об этом после. Есть ему не хотелось, но он сел по левую руку от Небесного императора, как тот велел, и пригубил из чашки. Это было небесное вино.
– Первый циньван выучился пить вино, – насмешливо сказал Третий принц. – Чему ещё его выучили мерзкие демоны?
Небесный император нахмурился. Он велел не поднимать этой темы – жизнь Первого принца на Лисьей горе, – но неприязнь старшего брата к младшему пересилила отцовский приказ. Одёрнуть сына он не успел.
Ху Фэйцинь спокойно отставил чашку, небрежно вытянул руку в сторону стола, за которым сидели старшие братья. Глаза его льдисто вспыхнули, Третьего принца выдернуло из-за стола и вздёрнуло вверх, он повис в воздухе, хрипя и хватаясь руками за горло, глаза его начали выпучиваться.
– Как ты смеешь обращаться к Тайцзы столь непочтительно? – холодно спросил Ху Фэйцинь. – Придержи язык, пока я его тебе не отрезал.
