Гремучий Коктейль 1 - Харитон Байконурович Мамбурин
Именно в этот момент прямо надо мной беззвучно нарисовался темный силуэт, отвесивший мне пинка прямо в голову.
В себя я пришёл раздетым и связанным по рукам и ногам собственными шмотками, причем еще и лежащим на боку. Голова раскалывалась, ушибленное ухо пульсировало горящими вспышками боли, во рту был привкус земли и крови. Вырубивший меня человек сидел на корточках прямо напротив лица, разглядеть в деталях я его не мог по причине темноты, но и он, видимо, не заметил моих открытых глаз. Впрочем, с ним было что-то не так.
Сидящий на корточках раскачивался, бормотал, судорожно дергал головой, временами начиная скрежетать зубами. Псих?
— Сильна… сильна. Ты очень сильна… — судорожно бормотал он, — Но бесполезно. Даже я тебя держу… даже я. Звери… могучие звери… сильные звери… но не более. Нет, не более… Бейся в клетке… ты такая же, как и я… но тупее. Глупее. Ты сдашься. Я удержу…
— «Фелиция?», — неожиданно понял всё я, обращаясь к гримуару.
Тишина. Он отрезал меня от чернокниги. Это не псих. Этот человек, сидящий на корточках, он испытывает невероятное напряжение, блокируя гримуар!
— Ниче-го… Уже… легче, — донесся до меня горячечный шепот, — Справлюсь. Всё п-правильно сделал. Эта мощь, эти заклинания… как можно вызывать столько заклинаний подряд? Как?…невероятно. Но я узнаю. Мы узнаем. Ах! Опять⁈ Нет… нет-нет… клетка неприступна. Верь в это, сильная, верь. Проверь еще! Я удержу…
Он наблюдал, долго. Может быть, с самого начала. Надо что-то придумать. Руки связаны плотно, штанами, а вот ноги сюртуком, который куда хуже справляется со своей новой работой. Главное — незаметно пошевелить, «расшатать» узел…
Не вышло.
Отлежанную ногу пронзило резкой судорогой, от которой я, не удержав равновесие, завалился на спину.
— Ага! — человек вскочил, рывком приблизившись ко мне, — Очнулся!
А следом был новый удар по тому же ушибленному уху.
Только на этот раз я сознание не потерял.
Глава 25
Реальность — довольно беспощадная сука. Из-за этого, как мне кажется, люди и придумали религию, чтобы хоть как-то вывозить дальше. К примеру, законы реальности гласят — если вы почти раздетый и безоружный находитесь в лесу, связаны и избиты, а рядом с вами неадекватный персонаж со всеми признаками умственного и психического перенапряжения… то ваша песенка спета.
Так оно и должно было быть в 99 из 100 процентах случаев, но мне попался «счастливый билет». Почему кавычки? Потому, что пленивший меня человек, лихорадочно бегающий в данный момент по поляне, скорее отдал бы собственную жизнь, чем забрал мою.
— Т-ты… — лихорадочно шептал он, — Ты… ты разрушил наш мир. Ты, ничтожество. Песчинка. Пустое место. Сколько лет мы выживали, как долго прятались, сколько сил тратили, пытаясь удержать наших сородичей… найти их, собрать, сделать сильнее, провести сюда. Ты, тварёныш, которому нет и пяти десятков циклов, ты даже не понимаешь, каково это — столетиями скитаться по пескам и развалинам своего мира. Скитаться без тела, теряя крохи энергии, пожирать драгоценных сородичей, чтобы протянуть подольше. Без надежды, без будущего…
— Ты, — почти промямлил я, —…двоедушник.
Щека опухла, ухо вообще напоминало миниатюрный и периодически оргазмирующий вулкан, Фелиция не отзывалась, а ноги оказались стянуты куда лучше, чем до этого. Знаю, сам затягивал узел из сюртука, подчиняясь целящемуся из револьвера гаду. Когда я затянул узел, эта сволочь, порывшись в карманах собственной одежды, с радостным возгласом достала небольшой бумажный пакетик, тут же брошенный им мне на грудь. Затем на меня снова наставили ствол и приказали аккуратно съесть порошок из пакетика.
Я подчинился. К счастью, это оказалось не снотворное и не наркотик, а соли арканита, кристалла-накопителя маны. Оказавшись у меня в потрохах, эта дрянь тут же абсорбировала вообще всю возможную ману, ввергая в полуобморочное состояние. Впрочем, нападавший утешил, что никакого особого вреда мне это не нанесет, соли пройдут через организм в течение суток. Ему было очень важно мое благополучие…
Поэтому я полусидел, прислоненный к дереву, а бормочущий человек с револьвером тщательно обшаривал окрестности и вообще был в поиске ответа на простой вопрос — как ему вывести меня из строя на несколько часов, пока он ездит в Питер за подмогой? Одурманенный гримуар он вполне может забрать с собой, но я-то тоже вполне могу убежать. Соли арканита — не панацея, а одежда — не кандалы…
— Ты будешь жить, юный уродец, жить долго и очень мучительно… — горячечно шептал мой враг, седой и сгорбленный мужчина лет 50-ти, худой и какой-то весь хрупкий, — Ты лишил мой народ, мою расу… лишил всего. Цели, смысла, надежды. Вся наша борьба, все страдания, все труды… всё оказалось зря… из-за одного ничтожного, примитивного существа.
Ирония была в том, что портал защищали. Вокруг него, периодически сменяясь, несли постоянную вахту десять опытных воинов расы акаи-бата, захвативших тела местных. Однако, нелепый случай, в виде разразившегося неподалеку Каскада, привёл к тому, что в портал, ведущий на пустынный мир Хор, родину акаи-бата, проникла небольшая летающая тварь, в которой определили энергетического хищника. Для землян это существо было не опаснее разгневанного петуха, а вот для даймонов, живущих в пустынном умирающем мире, тварь была подобна апокалиптическому монстру. Сторожа акаи-бата ринулись в погоню, оставив лишь самых ничтожных из своих собратьев-новичков охранять портал. И тут приперся я, запросто перестрелявший неопытных даймонов, понятия не имевших, что им делать. А затем разрушил единственную привязку погибающего мира к тому, что давало ему возможность протянуть дольше. Миру Хор наступил конец. Вот как оно всё вышло…
— Не подходит! Не подходит! — одержимый зло швырнул какую-то рухлядь на траву, — Всё не подходит!
Я лишь поморщился на эти крики. Оставалось только валяться, вообще никак не дёргаясь и ничего не предпринимая. Старик, как бы плохо ему не было, не упускал меня из виду, вполне уверенно сжимая револьвер. Грамотное поведение для слабейшего, по его собственным словам.
Акаи-бата были когда-то чрезвычайно развитой цивилизацией со сложным культурным кодом. Благодаря ему, впитывавшемуся с молоком матери, они сумели сохранить самих себя, пока их мир быстро умирал, превращаясь в пустыню. Он не просто иссыхал — истончалась сама ткань реальности, превращая живое в квазиживое, в нестабильную энергию, за которую цеплялся лишенный подпорок плоти разум. Но акаи-бата выжили. А затем, зацепившись за этот мир порталом, принялись работать над будущим.
И «работали» они долго. Мой враг не вдавался в подробности, но по намекам в его бормотании, я понял две вещи — акаи-бата на Руси далеко не один десяток, а куда больше. Они давно уже проникли в самые разные сферы социальной жизни страны, вели себя очень аккуратно и осторожно, не выделялись, жили аккуратно и тихо. Однако, крах портала буквально свел их с ума… на почве мести ко мне. Чрезвычайно ценя своих, и, находясь, с недавних пор, под расследованием из самых верхов империи, они могли искать меня лишь самыми незаметными путями. Даже на слежку за академией отправляли совершенно непрофильных агентов, не рискуя дать знать о своей заинтересованности во мне даже самым близким к их кругу представителям рода людского.
Но ирония судьбы сработала в обе стороны. Где фатально не повезло им — также фатально не повезло и мне.
— Делать нечего, — выпрямился одержимый, — Здесь нет ничего нужного! Совсем ничего! Придётся по-другому… Я выдавлю тебе глаза, обожгу язык и изрежу ступни ног, а затем… затем я вотру в порезы землю и прижгу их углями. Даже если ты освободишься, то не сумеешь уползти отсюда, мерзкое существо…
Проговорив это, он тут же зашагал ко мне, бормоча под нос, что его за подобное накажут, очень сильно накажут, но может быть, всё-таки прислушаются, всё-таки поймут, что у него не было выбора. Его всё равно покарают за то, что он не убежал, унося с собой знания
