Конан-варвар. Неизвестные хроники - Андрей Арсланович Мансуров
Этого Конан не понимал.
Хотя и про Лес и Пустыню за ним и существовали легенды в странах Гипербореи. Отнюдь не вселявшие оптимизма.
Но лес он уже прошёл. Пустыня же — вот она. И скоро выяснится, живёт ли здесь действительно беспощадный и невидимый Гажжет, от которого остаются только следы гигантских лап на песке. (Да и те почти мгновенно слизывает с поверхности неутомимый ветер.) Бесплотный и якобы неуязвимый враг, которого воочию никто не видел. А если кто и видел — рассказать уже не мог. Зато высохшую кожу его жертв, словно высосанных изнутри, кое-кому находить приходилось…
Про птицу Сиорнис, что в размахе крыльев достигает ста футов, и может говорить по человечески, Конан слыхал неоднократно. Её-то кое-кто видел. Ну, тот, кто успел спрятаться… И почему это ей так нравится откусывать людям руки и ноги? Загадка. Правда, хорошо бы, чтобы не на его долю выпало её разрешение.
Надо отдать варвару должное — несмотря на то, что ему встречалось много монстров, и почти сказочных существ, в тигро-змея он не верил. Как и в женщину-скорпионшу. Хотя, может, об этих созданиях лучше спросить у тех, кто, сам не зная, женат на таких?..
Оставался, правда, ещё Город Теней.
Возникающий, по слухам, перед понравившимся его обитателям путником, маня соблазнами… Причём, для каждого — своими.
Однако Конан надеялся, что у него на пути этот город не возникнет. Некогда ему всякими загадками развлекаться, да соблазнами баловаться — дело надо делать.
Варвар быстро свернул лагерь.
Ночью, по его прикидкам, с учётом обязательного запутывания и заметания следов, он успел уйти от муравейника всего мили на четыре по прямой — уж больно устал.
Сыграло ли свою роль заметание следов, или ветер и песок сами стёрли его след и запах, или муравьям, и правда, стало не до него, но никакой погони не было. Уже одной проблемой меньше. Хотя глупо было опасаться, что маленькие — или правильней сказать, большенькие! — твари настолько похожи на людей, что сообразят, кто нанёс им столь страшный ущерб, и захотят за это поквитаться!
Нет, сейчас у них явно есть заботы поважней. Хотя бы воссоздать Семью. Выкормить из караваев-личинок новую Матку. Наплодить рабочих и воинов. Отстроить заново муравейник, от которого стараниями варвара наверняка мало что осталось…
Впрочем, это уже не его проблемы — если придётся возвращаться тем же путём, абсолютно неважно, с какой из выстроившихся вдоль границы настоящей сторожевой цепью, Семей насекомых, встречаться — любить его, и позволять мирно пройти через территорию своего муравейника, они уж точно не будут. При любых обстоятельствах.
Буквально через пару минут пути киммериец вышел к глубокой и широкой воронкообразной яме в песке, удивительно правильной формы. Эта-то правильность его инстинктивно и насторожила. Как известно, симметрию и красоту уважают только разумные существа. От которых ему сейчас лучше держаться подальше.
Диаметр воронки составлял, наверное, футов тридцать, а глубина — не меньше двенадцати. Варвар вспомнил, что ночью, когда ему попалось на пути три или четыре подобных, но более крупных, ям, он просто обошёл их, держась подальше, и не придав их виду и существованию особого значения.
Хвала Крому, что он поступил так!
Существо, обитавшее на дне, наверное, улавливало малейшие колебания песчаной почвы, и по ним точно определяло, где находится добыча. Внезапно из самого центра воронки в Конана ударила могучая струя песка. Если бы он продолжал стоять на кромке воронки, тут бы ему и конец!
Но к счастью, варвар уже двигался назад, чтобы не сползти в предательскую глубину песчаной ловушки, думая, с какой стороны лучше обойти странное образование. Поэтому струя задела его лишь краем. Но всё равно сбила с ног!
Полуослепленный, Конан инстинктивно откатился подальше от края.
И вовремя! Гигантская щетинистая лапа уже шарила на том месте, где он только что стоял.
Решив, что не до жиру, быть бы живу, киммериец со всей возможной скоростью, вначале на четвереньках, а затем и поднявшись на ноги, что было сил рванулся от ловушки прочь, даже не оглядываясь! И лишь отбежав шагов за пятьдесят, рискнул, кинув взгляд через плечо, замедлить бег, а затем и остановиться совсем.
Ну и вулкан он разбудил! Разъярённое неудачей, чернолапое существо било фонтанами песка во все стороны, два членистых, покрытых крупными — не то волосками, не то — щетинками, щупальца-лапы, с ужасающей силой ударяя по кромке воронки, ощупывали пространство за добрый десяток шагов от ямы с той стороны, где он только что был.
Но выбираться на поверхность и преследовать Конана проклятая тварь, судя по всему, не собиралась. Как и ругаться по поводу своей неудачи — над пустыней всё так же нависала почти абсолютная, если не считать шороха ветра и песка, тишина.
Успокоившись, варвар хмыкнул.
Муравьиный лев!
Как же он сразу не догадался, что это — ловушки личинок муравьиного льва! Наверное, этому помешали их воистину невероятные размеры. Впрочем, они вполне под стать самим муравьям. Вот почему те не очень-то забегали за добычей вглубь пустыни!
Что ж. Всё в природе взаимосвязано. Найдётся охотник и на охотника.
Но здесь — вряд ли в одной природе дело. Кто-то, скорее всего, неспроста, сотворил целый заповедник гигантских насекомых. Как и воссоздал древних тварей для леса.
Для охраны границ?
Скорее всего, именно так. Непохоже, что противника, способного на такое да ещё в таких масштабах, будет легко и просто одолеть. Но ведь киммериец на лёгкость и не рассчитывал.
Ничего, как бы силён и хитёр не был этот очередной чародей, настанет и для него час расплаты. Смертный час. И стражники и охранники, как звериного, так и человеческого облика, не смогут защитить его от Конана!
Он думал об этом спокойно, сознавая свою силу и способности. Враг силён? Он будет сильнее! Враг коварен и хитёр? Он — коварней и хитрее! Он — Конан-киммериец!
Ну а пока, похоже, надо опасаться гигантских пауков, скорпионов, ос, комаров, шмелей, сороконожек, жуков-скарабеев, и прочих покрытых хитином созданий из отвратительно многообразного отряда многолапых. Конан поёжился. Почему он так не любит всех этих «милых и незлобливых» тварюшек?
Наверное потому, что это у них взаимно. И обычно — это они первыми начинали кусаться.
Вряд ли теперь ему поможет верёвка из овечьей шерсти, которую он каждый вечер раскладывал вокруг места ночёвки — как научили его бывалые обитатели пустынь и