Андрэ Нортон - Рыцарь снов Мохнатая магия
— Может, потому, что я ещё не готов стать мёртвым Каскаром, как тебе хотелось бы, — ответил Рамсей. — В нас всех скрыто нечто, Просвещённый, что всегда сопротивляется смерти.
Лёгкая тень легла на лицо шамана. Он смотрел на Рамсея, тот отвечал ему твёрдым взглядом. Юноша чувствовал, что представляет собой проблему, озадачившую шамана. И в этом замешательстве нашёл опору, которая позволила ему добавить:
— Ваш наследник бросил мне вызов. Почему бы не позволить нам самим решить вопрос — здесь и сейчас? Открыто, перед всем Ломом? С меня хватит убийц в масках, готовых без предупреждения ударить в спину. И не думаю, чтобы моя смерть по любой причине сейчас помогла бы вам, после публичного утверждения моих прав…
— Твоих прав! — воскликнул Бертал. Голос его задрожал от ярости. — У тебя нет никаких прав, варвар из!..
Должно быть, Оситес больно сжал ему запястье, потому что Бертал сморщился от боли. Бросил яростный взгляд на шамана, но замолчал.
Голос Оситеса по-прежнему звучал бесстрастно.
— Похоже, Каскар провозглашён императором, — без всякого выражения сказал он, но Рамсей отнюдь не поверил такой полной и неожиданной капитуляции. — Теперь его верховному могуществу полагается предстать перед двором, после того как его приветствовал народ.
Войти во дворец? Все наверняка ожидают от него и этого, и Рамсею показалось, что у него нет выбора. Он уже сделал предупреждение, и его приближённые из Видина поддержат его, а может, также и те, кто сейчас приветствовал его в Ломе. Если он сейчас погибнет по любой причине, будут задавать слишком много вопросов. Если он должен сразиться с Берталом, то он сразится. Но юноша полагал, что обычай потребует открытой схватки в присутствии множества официальных свидетелей.
— Его верховное могущество, — Рамсей с удовольствием воспользовался напыщенным титулом, — согласен.
Он взглянул на Очалла, который не принимал участия в столкновении претендентов на трон. В сущности, решил Рамсей, верховный советник придерживался позиции строгого нейтралитета. Но Рамсей не собирался отпускать Очалла, чтобы тот мог свободно отдавать приказы.
— Его достоинство, наш достопочтенный советник будет сопровождать нас, — твёрдо заявил он.
И вот встреча, которая едва не началась как поединок, закончилась, к разочарованию многих зрителей, объединением групп. По сигналу и с большими усилиями стражников обеих партий снова расчистили место, куда приземлился флаер из Видина, и Рамсей сел в машину в сопровождении Очалла и — на некотором удалении — Оситеса, который продолжал держать Бертала за руку (с лица принца не сходило мрачное и удивлённое выражение). Несколько мгновений спустя они опустились на крышу, и дворец Лома приветствовал их почётным караулом.
Рамсей принимал приветствия стражников, а Оситес покинул принца и присоединился к новопровозглашённому императору. На этот раз он обратился к нему без всяких почётных титулов:
— С тобой будет говорить её царственное великолепие, — заявил шаман.
Рамсей улыбнулся.
— Это очень любезно с её стороны, — ответил он. — Но ещё большая любезность со стороны Каскара…
Впервые он увидел гнев в глазах шамана.
— Ты слишком распустил язык! — выпалил тот.
Рамсей кивком подтвердил его наблюдение.
— Тем не менее я жив. Ну, дважды одна и та же западня не сработает.
— Не понимаю, о чём ты говоришь… — заявил Оситес.
Рамсей откровенно рассмеялся.
— Конечно, Просвещённый. По тому, что я слышал, вы никогда не действуете открыто. Хочу только, чтобы ты понял: я твоим предсказаниям не подчиняюсь.
Он повернул голову и сообщил Очаллу:
— Меня призывают к моей бабушке, верховный советник. Нельзя заставлять долго ждать её царственное великолепие. Как ни важны дела, придётся обсудить их позже.
Очалл поклонился. Бертал, должно быть, хотел что-то сказать: он уже даже открыл рот. Однако взгляд шамана заставил его промолчать. Все прошли в лифт и спустились во дворец, хранящий столько тайн.
Шагая по длинному коридору, тому самому, что ведёт к потайной двери в лабораторию, Рамсей гадал, где теперь мог находиться Мелколф. Снова за работой? Пытается поменять мешающего им Каскара на какую-нибудь новую жертву из третьего мира? Но сейчас Рамсея не посещали никакие сны, которые вызывали бы подозрения. Однако он решил, что если только его приказы будут выполняться, первым делом он уничтожит машину, злобно сидящую внизу.
Ни Бертал, ни шаман после ухода с посадочной площадки не сказали ни слова. Возможно, они так же напряжённо, как и Рамсей, думали о мести, о защите, о необходимых действиях. Бертал — человек типа «нападать-несмотря-ни-на-что», поэтому его действия предвидеть легче. Однако Оситеса Рамсей опасался; он не знал, насколько велики силы обитателей Рощ. Они, по-видимому, умеют пользоваться мыслью, как вольное общество — оружием и боевым опытом. Поэтому их следует особенно опасаться.
При их приближении двери апартаментов императрицы распахнулись. Рамсей, призывая в качестве оружия старый гнев, смело прошёл вперёд. Императрица сидела в своём кресле под балдахином, закутанная в плащ, маленькая, коронованная — и смертельно опасная. Рядом с ней, в другом кресле, без занавеса, — Текла.
Рамсей бросил на девушку быстрый взгляд. Он старался все эти дни после нападения на пристани не думать о ней. Она участвовала в плане, который должен был привести его к смерти и забвению.
Юноша полагал, что она, будучи обвинённой, сошлётся на свой «долг». Что всякая жизнь, в том числе и её собственная, принадлежит Олироуну, что от неё ждут только служения. Странное чувство, которое он испытал, когда Лом признал его права, помогло ему отчасти понять герцогиню. Она была воспитана в вере, что истинный правитель — слуга своей земли, её защитник до самой смерти. Она признает всякую жертву достойной блага Олироуна, и никто не узнает при этом её личных чувств и желаний. Да, теперь он понимал её, но это не та Текла, которая сохранилась в его глупых воспоминаниях.
Он глубоко поклонился высохшей старой женщине на троне, менее глубоко — герцогине. Текла побледнела, лицо у неё застыло. Рамсей бросил взгляд на руки девушки, они не лежали спокойно на коленях, пальцы были плотно сжаты, она как будто с трудом сохраняла самообладание.
— Ваше царственное великолепие, — обратился он к императрице.
Она не стала тратить времени.
— Мы же с тобой договорились, незнакомец.
— Вы договорились, — довольно невежливо поправил он старую правительницу. — Но предложенное мне уже через час оказалось вовсе не тем, что вы обещали.
