Юрий Мещанов - Милосердие победителя (СИ)
- Хочешь подержать его на руках?
- Ой, нет. Спасибо. Вон как он сладко спит, не буди его. Ты что, одна здесь?
- Нет, ещё прислужницы есть.
- То есть тебе с малышом никто не помогает? Его ведь кормить, надо, пеленать. Тебя, что,кто-тоучил как это делается.
- Ну вообще-тоу меня есть несколько младших сестёр. К тому же я в свите у Мирины много раз с младенцами сидела, знаю как должно быть.
- Да, точно... Я почему-тоне подумал об этом. Когда его у тебя забирают?
- Через три недели, - невозмутимо ответила девушка. - Его и ещё десятокмладенцев-сиротповезут из градского подворья в храм Агуна и Кесы.
- Агата, не бойся. С твоим сыном ничего не случится. Я поеду с тем обозом и прослежу, чтобы его никто не тронул.
- Думаешь, Видогост и Мирина тебя отпустят?
- Им я сказал, что заскучал немного, что хочу помолиться у очага в главном хранилище. Они не возражают. И ещё мудрейшему Валентину письмо написал. Он ответил, что с радостью примет меня. Вот... Так что не бойся, я прослежу.
- Спасибо тебе! - на глазах Агаты сверкнули слёзы. - Правда, спасибо. Это для меня очень важно. У тебя правда получится проводить моего сына прямо до храма?
- Даже не сомневайся.
Она сделала шаг к Петру, но в этот миг младенец заплакал. Девушка взяла его на руки и стала баюкать. Потом распустила завязки на рубахе, достала грудь с крупным розовым соском и дала ребёнку, совершенно не обращая никакого внимания на гостя. Пётр смущённо отвернулся.
Глава 11
Такого никто не ждёт
Поражение в битве у Каменного идола стало для участников Вежинского содружества величайшим злосчастием. Предельные князья и храмы потеряли лучших своих воинов. Боевой дух ревнителей благоверия и сторонников предельных вольностей был сильно подорван. Но по неисповедимой прихоти пресветлых богов, общая неудача обернулась для Егора Михайлова весьма счастливо.
Он вынес с поля боя Онагоста, воеводу храмовой дружины Агуна и Кесы. Избавление такого высокого офицера от смерти или плена сделало рядового вольной пехоты настоящим героем. После недолгих, но очень утомительных скитаний, когда их несколько раз чуть не повязали державные конники, они благополучно добрались до храмового держания. Онагост немедленно сообщил мудрейшему Валентину имя того, кому он обязан спасением. Егор Михайлов получил щедрую награду: сапоги, крупную сумму денег и бронзовую пластинку с выбитым на ней именем. Помимо имени, на пластинке указывалось, что её обладателю любое подворье должно оказывать всяческую милость. В первую очередь это касалось пропитания и ночлега. Онагост сделал Егора одним из своих ближайших помощников в деле восстановления Храмовой дружины. В будущем это сулило высокую офицерскую должность. Также Егор стал частым гостем за столом мудрейшего. Общее признание имело и ещё одну приятную сторону. Жительницы поселения, разросшегося вокруг храма, стали узнавать бывшего пристава Поместной стражи, улыбались и делали знаки внимания. А местные развратницы, к которым иногда захаживал Егор, стали брать с него меньшую плату.
После утреннего таинства огненного благоосенения, Егор, по привычке, одним из первых подошёл к мудрейшему за благословением. Но Валентин велел ему подождать и подойти последним. Ожидая, Егор рассматривал мощные каменные своды хранилища, освящённые пламенем храмового очага. Монументальное сооружение само по себе вызывало трепет. Находясь здесь, всякий раз кожей ощущаешь свою малость и временность по сравнению с этими сводами, что хранят не гаснущее пламя на протяжении тысячелетий. Что уж сравнивать человека и самих пресветлых богов!
Когда хранилище опустело, Валентин подозвал Егора к себе. Вид у мудрейшего был озадаченный. Благословив его, Валентин заговорил так тихо, что Егору пришлось подойти вплотную, чтобы расслышать.
- Егор, - вздохнул мудрейший, - мне очень нужно с тобой поговорить.
- Конечно же...
- Мы, мудрейшие храмов пресветлых богов, всегда общаемся с множеством людей. Я переписываюсь и часто вижусь со всеми наставниками хранителей мудрости в Крайнесточье...
"Что он хочет этим сказать, - напрягся Егор, - неужтокто-тодонёс, что я позавчера ходил к поблядушкам?" Валентин тем временем продолжал:
- Также у всех храмов очень тесная связь. Особенно в свете последних бед, что свалились на нас. Я общаюсь со множеством людей, - мудрейший говорил тихо и вкрадчиво. Вроде как сомневаясь в своих словах и подолгу обдумывая каждое. Периодически рассматривая свои сложенные замком руки. Но потом неожиданно резко поднял взгляд прямо в лицо Егору. - Я знаю, что ты служил в Поместной страже Суломатья. Знаю, что ты был приставом. И знаю, что было с тобой дальше.
Вот в чём дело! Мудрейшего не интересуюткакие-томелкие грешки, ему известна самая большая тайна бывшего пристава. Егору показалось, что тяжёлые каменные своды давят ему прямо на плечи. А пламя очага за спиной Валентина разгорелось так сильно, что прожигает своим жаром лицо.
- Поведай мне всё без утайки. И не забывай, что твои секреты и так для меня не потаённы.
- Я... Да, мудрейший, я всё расскажу, - Егор опустил голову. - Я... Служил в Поместной страже князя Чернека Озерова. И я участвовал в битве в Орешкином овраге против мудрейшего Вейкко. Ещё там был отряд Тайной стражи. Мы были разбиты, а меня взяли в плен. А потом Вейкко приказал развязать всем пленным путы на руках и призвал нас защищать древних богов. Мы... Все вступили в его войско, в Благую рать. Все, да... Я тоже записался. Но на Михайловом лугу, уже когда подошли войска Лесьяра Строгова, я испугался их численности и дезертировал... Я... Понимаете, мне... - Егор тяжело вздохнул, набираясь сил, чтобы продолжить рассказ. Он посмотрел за спину Валентина. Там, на стене за пламенем очага была нарисована Круговерть, символ благоверия.
- Продолжай, я слушаю тебя.
- После того, как я дал тягу, то спрятался в остроге у своего отца. Михайлов луг это наше владение и острог наш там недалеко. Пока войско державного князя стояло лагерем не берегу реки Хили, я прятался в нём. В наш острог даже заезжал с визитом его второй сын Лютогост. Но я его не видел, отец велел мне не высовываться.
- А что было потом?
- Когда Лесьяр с приближением весны ушёл в Древгород, я подался в Старогулье. Пошёл слух, что храм Юма и Живы набирает воинов в свою дружину. И я решил записаться. Но в предельном городе меня узнали. Сам Чернек Озеров велел выгнать меня с позором и грозился сбросить со стены, если я ещё раз окажусь там.
