Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия
Тишина в доме. Ни звука. Только с улицы – тр-р-рах! – в дверь били подобием тарана, та трещала, но пока, на удивление Молли, не поддалась.
– Мама? Папа? Фанни? – Молли сбежала по лестнице.
Тр-р-рах!
Одна из створок не выдержала, её сбило с петель, она с грохотом рухнула, едва не задев паропроводы и приёмник почты.
Молли резко обернулась.
В проёме теснились департаментские. Много. Очень много. Они только что, раскачав тяжёлый железный таран, сбили им половину двери, но броситься внутрь то ли не успели, то ли собирались сшибить и вторую створку.
Молли глядела им прямо в лица.
В самые разные лица. И взгляд её проникал сейчас сквозь толстые стёкла очков и плотно надвинутые, несмотря на чистый весенний воздух, маски.
Страх. Ненависть. Снова страх. Непонимание. Изумление. И опять – страх, страх, страх пополам с ненавистью.
Сейчас кто-то из них крикнет «Ведьма!», подумала Молли.
И, опережая их, крикнула сама, вкладывая в слова собственные ненависть с презрением.
Это было то, чему она научилась, помимо всего прочего, у Rooskies. Обитатели Норд-Йорка департаментских изрядно побаивались, зачастую недолюбливали, но умение ненавидеть – оно пришло к ней за Карн Дредом.
– Прочь отсюда! Прочь из моего дома!
Слитный лязг вскинутого оружия.
– Уйдите с дороги, мисс! – крикнул ей кто-то. – У нас ордер! Здесь обнаружен малефик! Скрытый магик!
Молли не знала, заметна сейчас Особому Департаменту её магия или нет, да и не слишком об этом заботилась.
– Убирайтесь! – Она не сдвинулась с места. – Убирайтесь, и тогда никому ничего не будет!
Щелчок и звон чего-то разбившегося рядом с её плечом.
Резкая команда, и державшие таран департаментские дружно уронили его на брусчатку и так же дружно ринулись прямо на Молли. Крупные и сильные мужчины, они сметут глупую мисс как пушинку – с ней разберутся позднее, сейчас главное колдун!
– Локоть-ладонь-пальцы… – почти ласково прошептала Молли. Просто для того, чтобы понять, что же она делает.
Земля под ногами департаментских встала на дыбы. Вертикально вверх взлетели камни брусчатки, плиты поребриков и крыльца, кирпичи, куски труб – словно требуха из вспоротого брюха Норд-Йорка.
Людей смело и разбросало в стороны, пространство перед входной дверью очистилось – правда, и оставшаяся створка почти слетела с петель.
Это была славная работа, госпожа Старшая бы одобрила.
И словно бы незримая рука втянула Молли обратно к лестнице за миг до того, как с противоположной стороны Плэзент-стрит захлопали выстрелы.
Разом донёсся тяжкий удар и в заднюю дверь; верно, туда подоспело подкрепление.
– Папа! Мама!..
Молчание.
– Фанни!
– Молли? – испуганный голосок брата с лестницы.
И сразу – второй залп.
Локоть-ладонь…
Ничего они мне не сделают! Как не сделали под Мстиславлем!.. Я, я одна обратила в бегство весь Горный Корпус! А тут – кучка трусливых людишек из Департамента, только и привыкших, что хватать побелевших от ужаса гимназисток, на которых укажет их хвалёная камера!
И Молли послала наружу вторую волну. Послала именно волну, заставляя землю колыхаться, выплёвывать из себя всё, что понатыкали в неё неразумные человеческие руки.
Крики, треск, грохот, звон бьющегося стекла – Плэзент-стрит тяжело вздохнула, вздыбилась подобно морскому валу. Сыпалась штукатурка, лопались стёкла, кирпичи дробились в мелкую пыль; откуда-то издалека донеслись испуганные голоса и женский визг; департаментские кинулись врассыпную.
Пространство перед домом очистилось.
– Папа! – тяжело дыша, Молли одним прыжком ринулась в папин кабинет.
Окно разбито, сам папа лежит на полу, рука откинута, рот приоткрыт…
Ледяной ужас ещё не успел как следует вцепиться в Молли, когда она осознала, что папа… спит.
Из плеча торчит странно и зловеще выглядящий шприц с каким-то механизмом.
Так вот чем стреляли в неё ещё тогда, при попытке схватить Медведя и Волку! Вот чем выпалили только что, на крыльце! Счастье ещё, что промахнулись…
Ловко, ничего не скажешь.
Низко пригибаясь, Молли ринулась в гостиную. Затем в кухню.
То же самое. Разбитые окна и лежащие на полу мама с Фанни, поражённые такими же устройствами.
Что ж… Особый Департамент, можно сказать, попытался явить гуманность.
– Убирайтесь! Убирайтесь прочь! – из-за едва державшейся створки крикнула Молли. – Или он перебьёт вас всех!
– Что? – беспомощно спросил братец. Он, как ему было велено, оделся. – Молли, что с мамой?
– Она… спит.
– Правда?..
Треск удара. Похоже, Особый Департамент не слишком поверил в угрозы.
– Ну, погодите… – прошипела Молли сквозь зубы. И уже почти не чувствуя напряжения, так же естественно, как у неё получалось дышать, она отправила третью волну.
Грохот и вопли, топот бегущих; хлопки беспорядочных выстрелов.
– В подвал, быстро!
Она не Предслава Младшая, она не сможет отвести все пули от себя и от братца… тем более что в груди нарастает странно сосущее чувство, словно она, Молли, выжимает сейчас из себя последние капли магии.
Она всё ещё не оправилась от Мстиславля.
– Я сказала, быстро в подвал, быстро! Я сейчас!
И прежде, чем братец успел зарыдать, Молли вылетела на задний двор.
Тут словно поработало несколько десятков усердных землекопов. Вспученные бугры сырой земли, перемешанной с обломками кирпичей и цемента. Цедят пар лопнувшие трубы.
И посреди всего этого хаоса – вытолкнутые её магией из схрона два целёхоньких рюкзака.
Молли схватила их, стремглав бросилась назад.
В спину ей вонзилась словно холодная стрела, Молли пошатнулась, едва не рухнув прямо на пороге.
Боль пробила её молнией от затылка до пяток. Одна нога едва не отнялась, Молли боком, зарыдав от внезапно шока и муки, рывками вползала внутрь – и обернулась.
В проёме заднего двора, посреди куч земли и груд битого кирпича, рядом с беспомощно повисшей трубой паропровода стоял идеально одетый пожилой джентльмен, в лёгком весеннем пальто и высоком, чуточку старомодном цилиндре. Руки в белых перчатках сжимают трость, упёртую в основание земляной кучи; лицо, породистое, но изрытое морщинами, поднято, холодные глаза в упор глядят прямо на Молли.
Если взгляд лорда Спенсера можно было назвать буравящим, то взор этого джентльмена высасывал саму жизнь, лишая способности и думать и двигаться.
Гость в цилиндре улыбнулся. Улыбка его очень напоминала ледяную усмешку девятого эрла.
Джентльмен был очень, очень доволен.
