Божьим промыслом. Серебро и олово - Борис Вячеславович Конофальский
«И вырядился, и цепь надел, чтобы про портного узнать?»
— Нет, мне платья… Нет, я здесь по поручению Его Высочества, — наконец произносит камергер. — Барон, ваша жена и дети, кажется, не дома?
— Не дома, — отвечает генерал и теперь, после слов о поручении принца, демонстрирует полнейшее внимание. — А что же у вас за дело до моих жены и детей?
— Позвольте, барон, объявить вам волю принца. — Важно стал говорить камергер. — Его Высочество изъявили желание, чтобы ваши сыновья барон Карл Георг и Генрих Альберт жили и обучались при дворе, им уже приготовлены покои, и учителя уже ждут их, чтобы знакомиться.
«Ты глянь, все имена помнит!»
— Ах, вот как⁈ — Волков изображает удивление.
— Это великая честь, — замечает Кюн. — Многие славное дома о том мечтают, чтобы их недоросли получали образование при дворе. Полагаю, что и баронесса была бы рада тому!
«И тут вы правы, дорогой камергер, баронесса была бы счастлива, узнай о такой чести. Слава Богу, что я её отправил отсюда!»
Генерал понимающе кивает:
— Истинно так, истинно так! — Соглашается генерал. — Супруга моя сие известие восприняла бы с большой радостью…
— Восприняла бы? — Уточняет Кюн.
— С большой радостью, — продолжает Волков. — Вот только она уехала уже. И забрала с собой детей.
У Кюна вытягивается лицо:
— Но как же…? Но отчего же она уехала? — Он говорит это таким тоном, словно вопрошает: да кто же ей это позволил?
— На то две причины, во-первых, у меня заканчиваются деньги, а жизнь в столице очень дорога. — Объясняет генерал.
— А во-вторых? — Интересуется распорядитель двора.
— А, во-вторых, мой третий сын, Оттон Фердинанд, занедужил. И мы решили, что лучше ему будет в деревне.
— Занедужил? — М-м… — Камергер двора никак не ожидал такого развития событий, и теперь не знал, что ему делать. — И когда же баронесса отъехала?
— Вчера на рассвете. — Отвечает ему генерал.
— Но… Воля принца… Сие… Невозможно. — Тут Кюн решается предпринять хоть что-то. — Надобно за нею послать⁈
— Дорогой друг мой, да стоит ли посылать за нею, пока её догонят, она будет уже в Малене. В Эшбахте. И ей придётся поворачивать обратно? Что же её гонять с хворым младенцем по дорогам бесконечно. Уж женщинам и детям в дорогах вовсе нелегко, да ещё при стоящей нынче жаре. — Объясняет ситуацию генерал. — Уж лучше я ей напишу, и как она будет дома, так и снарядит сыновей с надёжными людьми, кои довезут их до Вильбурга. К тому времени может и жара уймётся.
— Ну, а что же мне сказать принцу…? — В растерянности вопрошает первый распорядитель двора. — Это, получается, что я не выполнил волю Его Высочества!
— Всё вы выполнили, — уверяет его генерал. — Так и скажите принцу, что и я и баронесса предложение Его Высочества почитают за великую честь, и при первой возможности, мои сыновья будут отправлены ко двору для учёбы. — И он повторяет для убедительности. — При первой возможности.
После чего генерал сделал паузу, как бы показывая гостю, что вопрос исчерпан, и визит можно заканчивать. И тогда Кюн стал прощаться:
— Я передам наш разговор принцу. — Обещал камергер.
— Я очень на то рассчитываю. — Говорил ему Волков, он, правда, думал просить гостя о том, чтобы тот так же передал принцу, что его вассал уже несколько дней ждёт ответа на свои просьбы, но подумав генерал решил:
"После неудачи с моими сыновьями он и так меня скоро призовёт.
Зачем же навязываться, тем более что Виттернауф рекомендовал ждать!"
И когда карета распорядителя двора отъехала от его дома, генерал, наблюдая за нею из окна второго этажа, сказал себе:
— Как хорошо, что казначей мне отказал и его кольцо досталось Амелии.
Он посидел дома, и то безделье было приятным. Ко дворцу сегодня он не спешил, встреч никаких не предвиделось. Возможно, что был бы генерал не против повидаться с Амалией Цельвиг, но и то было не к спеху, ведь от него поутру госпожа фон Сольмс только уехала. Деньги у него теперь были, и барон поехал по лавкам.
На себе решил не экономить. Жара всё ещё и не думала отступать, и посему генерал купил себе полдюжины тончайших рубах из батиста, были те рубахи не белые, а на манер последней моды — слегка голубые. Как раз такие носил молодой принц и его приятели. Так же купил дублет из необыкновенно дорогого шёлка, жара же, не в сукне же ему ходить? Шёлк был насыщенного цвета тучи, с чёрными горошинами по полотну и чёрными пуговицами в виде голов льва. Дублет необыкновенно подходил к воротам и манжетам голубых нижних рубах. К этому он купил коротких чулок, что чуть выше колен, синего, черного, и серого цвета. Так же всё из шёлка. Новые шоссы, черные, под сапоги, для езды верхом взял две пары. Купил шапочку с пером цапли, пять пар перчаток, две пары туфлей тонкой, чёрной замши с серебряными пряжками. Его уже потрепались — столько-то по коридорам дворца ходить. В общем потратил он на это почти восемьдесят талеров. А дальше нашёл ещё и лавку книготорговца, где купил две книги, одну из тех, что любят дамы, про рыцарей и принцесс, а другую от древнего автора про Александра Великого. Эта книга была на языке пращуров, и генерал решил освежить свои навыки владения им. После же он заехал в одну харчевню, что была на соседней улице от его дома. Уж больно хорошо там пахло, и всё потому, что в большом камине того заведения на вертеле готовили свиное жаркое из немаленького поросёнка. Но жаркое ещё жарилось, и он с такими же терпеливыми людьми, коих в харчевне было не мало, стал ждать, тем более что хозяин и повар,обещали лично ему, что через полчаса кушанье будет готово. Пока же ему подали тёмный паштет из говяжьей печени, хлеб и пиво. Причём и паштет, и пиво оказались не дурны, тем более что к паштету подали ещё и белого свежего лука. И он коротал время за пивом, паштетом и книгой, пока, наконец, жаркое не было готово. И когда ему принесли его кусок, генерал пришёл к выводу, что ждал он не зря.
Домой барон
