А отличники сдохли первыми.. (СИ) - "R. Renton"

Всё это время я пытался определить наиболее удобный для удара с тыла момент. Атаковать десять стволов с одним автоматом, полупустыми пистолетами и дробовиком на улицах — дохлый номер. Пару-тройку положим за счёт эффекта неожиданности… Ну может ещё пару, пока кипишить будут… А потом оставшиеся обойдут нас по флангам и кранты… Вдарить бы в тот момент, когда они сами стрелять начнут… По первой может и не поймут, откуда прилетело. Подумают, что с постов отстреливаются и продолжат по ним шмалять. В любом случае, им в такой момент отступать и нас преследовать будет уже не с руки — вся идея с отвлечением внимания прогореть может.

Группа снова остановилась.

— Э… Ты чё, уебан, потеребонькать тут при нас собрался? Совсем у вас там в казармах все без баб ебанулись шоль? — Со стороны толпы раздались сдавленные смешки.

Я вгляделся из-за угла в темноту и в свете луны попытался рассмотреть, что именно вызвало такую реакцию. Похоже было на то, что пленный кадет вдруг полез обеими руками к себе в ширинку и что-то натужно пытался выдернуть оттуда наружу.

— Чё за херня… — Только и успел выдохнуть я, как пленный резко выдернул из штанов руки, сжимая в них какой-то белый пакетик. Подпрыгнув к сидящим перед ним двум гопникам, он разорвал его и втёр им в лица его содержимое.

— Ай, бля! Ай, сука! Чё это за хуйня… А-апчхи! А-кха, бля!..

Подростки откатились назад и начали вытирать глаза, отплёвываясь и кашляя…

— Ког’пус в г’ужьё!!! Вг’аг у ворот!!! Тг’евога! Тг’е… — Отчаянный крик пленного оборвался. Один из конвоиров прыгнул в его сторону, повалил на землю, зажав пятернёй рот, и принялся без остановки часто колоть ножом в живот чем-то острым. И последних сил кадет измазал в тёмном порошке и его лицо тоже.

— Огонь! — Я выдернул из-за пояса пистолет и открыл стрельбу по прижавшейся к забору группе.

Пули успели зацепить парочку гопников, прежде чем они поняли, что к чему и, гневно матерясь, попрыгали на другую сторону забора, протиснувшись между вывороченных прутьев ограды. И перед тем, как они начали отвечать, Егор приземлил короткими очередями ещё пару ублюдков.

Щёлкнув пустым пистолетом в последний раз, я нырнул обратно за угол. А ефрейтор, заметив, что противники и не думают укрываться от его беглого огня и высовываются для ответа, быстро опустился обратно за ограду.

Угол кардиологического корпуса и забор, за которым залёг кадет, испещрили многочисленные ответные выстрелы. Очереди и одиночные — поредевшая толпа прижимала нас в укрытия, гневно сквернословя. Особенно выделялись гнусавые ломкие голоса тех, кто пострадал от диверсии пленного.

— Сука! На, бля! Валите пидоров! А-кха! А-чха!!!

Со стороны забора вокруг детских отделений тоже открыли огонь — прямиком в тыл диверсантам-неудачникам. Сдавленные крики раненых сообщили нам о том, что и те пули достали пару-тройку целей.

Судя по возне, подстреленная группа, продолжая яростно материться, попрыгала обратно через ограду во дворик, скрываясь от огня со стороны охранных постов. И двинулись в нашем направлении. Продолжая палить по нашим укрытиям, они не давали нам высунуться.

В коротких перерывах между приближающимися выстрелами послышалось угрюмое рычание и шелест множества ног по прошлогодней листве. Мат невидимых за углом гопников сменился воплями ужаса и боли. Выстрелы не останавливались, но пули перестали врезаться в наши с Егором укрытия.

Я выглянул одним глазом за угол. Так и есть — толпа жор вскачь пересекла пустое пространство между инфекционным корпусом и толпой атакующих. И обрушилась на тех троих, чьи лица были испачканы зарезанным кадетом. Похоже, это были какие-то специи или душистый молотый перец.

Истерично вопя ломающимися голосами, перчёная гопота мигом лишилась лиц и потонула под волной голодных заражённых. Остальные пытались перестрелять наступающих жор, но их усилия даже не останавливали поток тел, покрывающий агонизирующих товарищей тройным слоем.

— Мочи, Егорыч! — Я выпрыгнул из-за угла и в сопровождении возобновившейся стрельбы «калаша», побежал к остаткам диверсионной группы с косой наперевес.

Ближайший ко мне низкорослый гопник успел оглянуться на мой топот. И тут же рухнул, подрубленный ударом серпа по ногам. Обратным движением я воткнул ему конец черенка в раскрытый орущий рот и метнулся вперёд ногами, опираясь на древко, как прыгун с шестом.

Под хруст ломающихся зубов, раздавленной глотки и выскакивающей из пазов челюсти, я врезался ногами в спину следующего противника. Он отлетел мордой вперёд прямо на извивающуюся кучу из урчащих голодных тел. Жорам, которые покрывали кучу сверху, очевидно, показалось, что он претендует на их добычу, раз так резко их толкнул. И они немедленно среагировали на его падение тем, что начали покрывать его серией тычков и ударов по всем частям тела, до которых дотягивались. Пара худощавых кулаков немедленно врезалась ему в глаза, какая-то босая нога из кучи пнула его аккурат между ног. В итоге тело несчастного быстро было сброшено с кучи и конвульсивно свернулось в позу эмбриона от боли.

В это время очереди Егора с чавканьем пробили навылет пару тел по обе стороны от меня. Стоячих противников рядом со мной больше не было. Услышав, как Егор меняет магазин, я огляделся и заметил рядом с собой скрючившееся тело в чёрной шинели.

— Горян? — В ответ на мой вопрос тело открыло глаза и удивлённо подняло брови на сморщенном от боли лице.

Я схватил его за шкирку и потащил прочь от шевелящейся кучи голодных тварей. Её уже начали слепо обходить те, кому так и не удалось дотянуться до пряной плоти гопников.

— Ну давай… Жг'и уже меня, тваг'ь… Куда тащишь… — Прижимая руки к израненному животу слабо простонал кадет, глядя на меня

— Успею ещё… — Задыхаясь от усилий, я продолжал переть его к укрытию, за которым лежал Егор. — Но другим я тебя точно сожрать не дам…

Ефрейтор присмотрелся к моим действиям и быстро понял, что к чему. Встав из-за ограды, он начал методично отстреливать ковыляющих в мою сторону жор одиночными выстрелами. Редко расходуя больше чем один патрон на то, чтобы вышибить мозг из очередного несчастного голодающего.

— Можешь сказать своим, чтоб по нам не херачили? — Заорал я Егору, подтащив раненого к ограде. Пора было проследовать под защиту стен детских корпусов. Но если мы сейчас приблизимся к охранным постам на стенах — они точно откроют огонь и по нам.

— Кир! Егор! Ко мне! Сюда! — Не дав ответить ефрейтору, со стороны стен раздался знакомый крик сержанта. — Не стрелять! Не стрелять!

Я взвалил тело кадета на плечо и мы побежали на голос. Оказавшись у стены, мы увидели открывшийся в обитой фанерой ограде лаз, и Егор нырнул туда первым.

Пропустив его, я подал в лаз стонущего раненого.

— Ага, всё-таки взяли этого козла! — По ту сторону изгороди послышался торжествующий возглас сержанта, увидевшего, кого именно я им подсовываю.

— Заткнись и помогай! — Зашипел на него голос Егора, принимающего тело у меня из рук. — Он грёбанный герой, а не козёл!

— Всмысле?

— Ты чё не слышал, как он тревогу пытался поднять?!

— Не, я корпусе был… Пока стрельба не началась…

— Ну и заткнись тогда! — Нарушая все приличия и субординацию, Егор продолжал тащить к себе парня в окровавленной шинели, закинув автомат на спину. — Меди-и-ик!!!

Протискиваясь в узкий лаз следом за ними, я увидел, как к нам подбегает парочка заспанного вида девчушек в белых халатах поверх шинелей. Уложив раненого на прихваченные с собой носилки, они без разговоров потащили его обратно к зданию.

Со стороны южной стены послышались очереди и одинокие выстрелы.

— Со второй точки атакуют! Решили, что началось! — Петров, немного огорошенный новостями про Горяна, вновь заулыбался и поманил нас за собой. — Бежим туда, там щас такое будет!..

Мы двинулись вслед за ним. Изнутри было видно, как на сторожевой башне, возведённой из брёвен и досок внутри диаметра стен детской больницы, пара стрелков в чёрных шинелях садит одиночными в сторону жилого дома, возвышающегося недалеко за южной стеной. Этот дом, вероятно, и был той второй точкой, с которой комсомольцам надлежало отвлечь внимание охраны от участка, примыкающего к строительному колледжу.