Сергей Волков - Чингисхан. Повелитель страха
– А мне, может, хочется услышать все из первых, так сказать, уст, – майор спокоен, как танк. – Нам ведь не просто вместе служить, нам под пулями тут ходить придется. Ты понимаешь это, солдат?
И сразу же, без перехода, задает еще один вопрос:
– Ты «плетку» в руках держал?
– Что? Какую еще «плетку»?
– Снайперскую винтовку Драгунова, – он просовывает руку за шкаф и достает продолговатый предмет в зеленом матерчатом чехле. – На. Вещмешок оставь. Пошли со мной.
Мы покидаем «кабинет». Лейтенант у рации и дежурный с автоматом провожают меня удивленными взглядами. «Они – слышали, – понимаю я. – Ну и плевать! Все равно все все узнают».
На улице я зажмуриваюсь от нестерпимо яркого света, льющегося с белесого неба. Тяжелая «плетка» оттягивает плечо. Майор ведет меня к скалам. У огромной красноватой глыбы он останавливается.
– Расчехляй.
Я отстегиваю клапан и вытаскиваю винтовку. Длинный вороненый ствол с пламегасителем, чудной приклад, короткий магазин. Оптический прицел снабжен резиновой гармошкой наглазника. Держа оружие стволом вверх, рассматриваю его.
– Итак: снайперская винтовка Драгунова или СВД, – почти не шевеля губами, говорит майор. – Калибр – семь шестьдесят два. Конструктор – Драгунов, бывший спортсмен-стрелок. Винтовка была принята на вооружение после конкурсных испытаний в шестьдесят третьем году. Наиболее эффективен огонь на расстоянии 800 метров. Прицельная дальность с оптическим прицелом 1300 метров, с открытым прицелом – 1200 метров. Емкость магазина – десять патронов, вес – четыре с лишним килограмма. Смотри сюда…
Майор тычет пальцем в затвор.
– Вот это предохранитель флажкового типа, как у Калашникова. Все очень просто: вставляешь магазин, опускаешь предохранитель, дергаешь затвор – винтовка готова к стрельбе. Для производства очередного выстрела необходимо отпустить спусковой крючок и нажать на него снова. Прицельные приспособления открытого типа. Состоят из мушки в намушнике и секторного прицела. Ну, и оптический прицел ПСО-1. Видел такой?
– Так точно.
– Как стрелять на дальние дистанции, знаешь?
Я мысленно благодарю Маратыча, который в свободное время рассказывал нам об основах снайперской стрельбы, и киваю.
– Хорошо. Теперь смотри туда… – майор вытягивает руку по направлению к вершине горы. – Вон там, справа, торчит утес, похожий на пирамиду… На нем, ближе к вершинке, нарисован белой краской круг. Его диаметр – тридцать сантиметров. Давай!
Я смотрю на утес, прикидываю расстояние. Больше пятисот метров! Отсоединив магазин, передергиваю затвор винтовки и несколько раз нажимаю на спусковой крючок. Туговат. Краем глаза замечаю, что майор наблюдает за мной. Ну и хрен с ним, пусть наблюдает. Тридцать сантиметров – это вам не десять и четыре десятых миллиметра.
Выстрел! Пуля выбивает каменную крошку точно в центре круга.
Второй! На этот раз попадание – на несколько сантиметров ниже.
Третий! Еще чуть ниже.
Четвертый! Пятый!
Я, закончив с вертикалью, я перехожу к горизонтальной линии. Обойма заканчивается. На белом кружке отчетливо темнее пунктирный крест, нарисованный мною с помощью пуль.
– Добро, – майор опускает бинокль, улыбается. – Подойдешь к Гаврилюку, ну, это прапор, с которым ты приехал – он покажет тебе, как обслуживать винтовку.
– Есть!
На прощание майор сообщает мне:
– Завтра приедет особист, капитан Маклаков. Имей в виду – с ним у тебя будут проблемы.
И заметив мое помрачневшее лицо, ободряюще хлопает по плечу:
– Не боись, солдат, прорвемся!
Глава семнадцатая
«Золотой дух»
Лейтенант, обладатель литературной фамилии Чехов, командир взвода, в котором мне предстоит служить, представляет меня остальным солдатам и уходит. Меня окружают, начинается обычный армейский ритуал – как обнюхивание у собак.
– Откуда, земеля?
– Из Казани.
По разочарованным лицам понимаю – моих земляков тут нет.
– Сколько служишь?
Это обязательный вопрос. От него зависит, какое место в иерархии взвода я займу. Со вздохом повторяю то, что говорил майору:
– Призыв – «осень – семьдесят девять».
– Ты-ы, душара! – удивленно восклицают сразу несколько голосов. – Молодой!
Разбитной парняга в расстегнутой до пупа хэбэшке подходит ближе, таращит круглые глаза и весело улыбается.
– Слышь, молодой, возьми ведро и сбегай к бээмдэ, компрессии набери. Время пошло!
Я отвечаю ему понимающей полуулыбкой – мол, плавали, знаем эти приколы. На самом деле мне не до смеха. Мне хорошо знаком вот такой тип людей. Туповатый, ограниченный, он может стать верным товарищем, но для этого нужно как минимум хорошенько набить ему морду. К сожалению, такие парни бывают и настоящими садистами, способными ради смеха вешать кошек или издеваться над слабыми. Плохо, если на точке этот пацан в авторитете. Судя по манере себя вести, он явно из старослужащих.
– Не, ты че, не врубился?! – улыбка мгновенно гаснет на лице парняги. Он уже понял – шутка не получилось, но отступать такие люди не умеют. Короткопалые руки с черными полосками под ногтями тянуться ко мне, круглые глаза сужаются.
«Ногой – по яйцам, а когда загнется, снизу правой в зубы», – обмирая, думаю я.
– Бляха, отвали от него! – резкий окрик заставляет весельчака остановиться. – Ты! Сюда иди…
Из полумрака палатки выдвигается человек-глыба. Можно было бы сказать – человек-гора, но это именно глыба. Двухметровая глыба мускулов. Скуластое русское лицо, наголо бритая голова. И очень яркие, цвета весеннего неба, голубые глаза. Говорит он сквозь зубы, словно уже приготовился к драке. Собственно, такой типаж мне тоже знаком. В десантуре таких вот глыб полно. Достаточно вспомнить того же сержанта Машакова. Как правило, они очень скоро становятся сержантами, старшинами, заместителями командиров взводов. Это идеальные солдаты. Человеческого в них мало. Но в армии так даже лучше. По крайней мере, всегда знаешь, с кем имеешь дело.
Человек-глыба в упор смотрит на меня. Резкий в движениях, скорый на расправу, бескомпромиссный и суровый, не умный, но справедливый, он сейчас силится понять – что за фрукт перед ним?
– Слушай сюда, – наконец цедит он. – Я – сержант Пономарев. Я родился в Рязани, мой дом стоит рядом с Рязанским Воздушно-десантным училищем. Понял?
– Так точно, – на всякий случай говорю я. Вокруг стоит благоговейная тишина.
– Ты прибыл в мой взвод. Без моего разрешения здесь даже посрать не ходят, понял?
– Так точно.
– Уставщины у нас нет, понял? Молодежь уважает стариков, понял? Уяснил?
– Да.
– Молодчик… – сержант быстро и сильно бьет меня кулаком в грудь. Удара я не ожидаю и поэтому задыхаюсь, кривясь от боли.
