Екатерина Соболь - Короли будущего
Генри еще никогда в жизни не говорил так долго, но оказалось, это не сложно, когда тебя слушают, открыв рты. Заключенные не перебивали, не задавали вопросов – только иногда смеялись, а пару раз вытерли слезу. Когда Генри закончил, повисла такая тишина, что Генри услышал, как бьется о стену залетевшая снаружи муха.
– Вот за этим я сюда и пробрался. – Джетт развел руками, прерывая молчание. – Мне нужно его вызволить, чтобы он все закончил, понимаете? И нужна ваша помощь. В прошлый раз мне нужно было украсть у надзирателя только один ключ, но в этот раз нужно три: от двух камер и от цепи у Генри на руках. Нам без вас не справиться.
Генри уже думал, что ничего не вышло, но тут зубастый заговорил. Вид у него был потрясенный до глубины души.
– Никто не умеет такие истории выдумывать с тех пор, как Сердце потеряли. Получается, правда это все. – Он смотрел куда-то вдаль, будто видел сквозь стену что-то далекое и прекрасное. – И у нас дары будут?
– Конечно, – кивнул Джетт. – И, поверьте, я знаю, что сидеть тут – паршивое дело, но не получится бежать всем вместе. Нам надо вытащить Генри. Иначе Сердце, которое он в озеро бросил, кто-нибудь прихватит, и неизвестно, чем все кончится. Поможете?
– Что надо делать? – пробормотал Лось.
Генри обвел взглядом остальных и вдруг понял, что они выглядят счастливыми. Как будто они больше не в клетке. Как будто все изменилось, хотя еще недавно он был уверен: словами ничего не изменишь.
Джетт оказался прав.
Скоро железный стук за стенкой умолк, и какое-то время было очень тихо. Заключенные сидели неподвижно, будто мысленно пересказывали историю Генри снова и снова. Потом зашел Злыдень с подносом еды и, ворча, начал расставлять миски. Теперь Генри заметил то, о чем говорил Джетт: на поясе у надзирателя висел крюк с дюжиной ключей. Украсть всю связку не выйдет, отсутствие такого веса Злыдень сразу заметит, но три ключа…
Когда Злыдень подошел к камере Джетта, тот поднялся и шагнул ближе к решетке.
– Уважаемый господин, – смирным голосом начал он, – не расскажете ли, чем вы там целыми днями стучите?
– Не твое дело, – буркнул Злыдень.
Он поставил миску на пол и собирался уже отойти, но тут заговорил Лось, и Злыдень повернулся к нему.
– От лица всех нас хочу сказать: вы простите, господин Стоун, что мы вас Злыднем обзывали, – заявил Лось. – Мыто в глубине души знаем, что вы вовсе не злой.
Надзиратель замер, вполоборота обернувшись к Лосю, и рука Джетта немедленно этим воспользовалась, чтобы бесшумно снять с крюка у него на поясе первый ключ.
– Чего это на вас нашло? Подозрительно как-то. – Злыдень собирался уже отойти, но тут Джетт заговорил снова:
– У нас тут с ребятами про вас целый спор был. Я все говорил, какой вы на вид славный человек, а они меня пытались убедить, что нет. А я им и говорю: докажите!
– А мы пораскинули мозгами, да так никакой серьезной злобы от вас и не вспомнили, – прибавил Лось.
Злыдень вертел головой то к одному, то к другому. Он был так удивлен тем, куда повернул разговор, что растерялся окончательно. Генри едва успел заметить, как в кармане Джетта исчез второй ключ.
– Вы нас и не били никогда, и еду вовремя приносите, а не сами подъедаете, – проговорил зубастый.
Злыдень уставился на него, а Джетт тем временем прикарманил третий ключ. Генри смотрел на это во все глаза – у него в жизни не вышло бы так нагло и незаметно что-то украсть.
– В общем, вы нас, дураков, простите, – закончил третий заключенный. – Мы вас ценим и все такое. Просто от скуки насмехаемся, сами понимаете.
– Белены вы, что ли, объелись. Хотя ее тут и достать-то негде, – проворчал Злыдень. Он закончил наконец разносить миски и, подозрительно оглядываясь, зашагал к двери.
Джетт подождал, не вернется ли, вытащил один из ключей, просунул руку между прутьями и ловко открыл свою камеру. Потом достал второй и бросился к камере Генри.
– Никак не могу понять, как ты сообразил, что эти три ключа подойдут, – сказал Лось.
– Элементарно, – фыркнул Джетт. Он уже возился с замком на руках у Генри. – Меня надзиратель привел последним, а Генри – прямо до меня, так? Судя по вашему виду, ребята, мыться он никого давно не водил, а значит, камеры не открывал. Получается, последние три ключа на крюке – те, которыми он недавно пользовался. Все, готово. Ребята, вы помогли величайшему герою новых времен, и я имею в виду не себя.
Цепь звякнула об пол, и Генри застонал от наслаждения, впервые за три дня расправив плечи.
– Спасибо вам.
Генри поклонился, и Джетт подпихнул его к двери.
– Удачи, – нестройно сказали все.
Генри в последний раз оглянулся на них. Они приветственно подняли руки, и он поднял свою в ответ.
За дверью тянулся узкий полутемный коридор. Поблизости находилась лестница вниз, и на верхней ее ступени сидел охранник, такой мощный, что Генри сглотнул. Но Джетт как ни в чем не бывало скользнул дальше по коридору, и, присмотревшись, Генри понял, что охранник дремлет, прислонившись к стене.
Ближайшая дверь – судя по тому, откуда два дня раздавался стук, – вела в комнату Злыдня. В прошлый раз Джетт просидел в Цитадели год. Ночью он рассказал, что раз в месяц их по очереди водили мыться в тесный закуток в конце коридора. Каждый раз, когда он проходил мимо комнаты надзирателя, она была не заперта. Видимо, в таком месте, где все закрывается на ключ, каждый раз запирать за собой комнату, будто дверь камеры, надзирателям не нравилось. Красть у них было нечего, окно считалось слишком маленьким и высоким для побега, да к тому же оно выходило на озеро, надежно защищенное местными легендами от желающих в него прыгнуть.
Джетт опять оказался прав: комната была не заперта, а окно – не забрано решеткой. Здесь было не намного уютнее, чем в камерах, – единственным украшением можно было считать большой кусок камня посреди стола. С одного бока он был весь сколот, а вокруг лежала куча каменной крошки, молоток и что-то вроде напильника. И Генри вдруг понял: это не просто скол. Из камня проступало лицо – кривое, грубое, но вполне человеческое. Впрочем, думать об этом было некогда. Куда больше Генри волновало окно, оказавшееся куда меньше, чем он себе представлял: квадратное, с каждой стороны – чуть больше тридцати сантиметров.
– Мы не пролезем, – выдохнул он.
– Да ладно, расслабься, – махнул рукой Джетт, складывая на стол ключи от камер. – Я не ахти какой богатырь, ты тоже от всех этих приключений отощал хуже некуда. Если ты меня подсадишь, буду благодарен. Я по этой стене в прошлый раз еле вполз, а ты у нас ловкач, поэтому лезешь вторым, и…
Договорить он не успел, потому что за дверью послышались шаги. Генри будто ледяной водой окатило, Джетт и вообще побледнел до цвета бумаги, но отец всегда учил Генри не спать, когда опасность близко. Так что он присел, Джетт влез ему на плечи и, кряхтя, протиснулся в окно. Он с трудом успел влезть по пояс, когда дверь открылась и на пороге появился Злыдень.
Генри мысленно прикинул: если надзиратель крикнет, охранник у лестницы тут же примчится и схватит их. Лезть сейчас в окно Генри не может: Джетт, кажется, застрял. Взгляд Генри инстинктивно заметался по комнате в поисках оружия и опять наткнулся на камень посреди стола. Так вот что за стук раздавался целыми днями! Взгляд Злыдня тоже метнулся к камню, будто важнее всего было проверить, не украли ли его произведение, – и Генри понял.
– У вас дар делать статуи, – вырвалось у него.
Послышался вскрик – Джетт кое-как пролез и пропал из виду. Снизу раздался плеск, Злыдень набрал в грудь побольше воздуха, чтобы крикнуть, и Генри заговорил снова:
– Сердце нашли. Если вы вдруг слышали про это, так поверьте. Волшебство вернулось.
Злыдень медленно выдохнул, глядя на камень у себя на столе, и Генри улыбнулся. В его положении это было просто безумием, но он нашел еще одного будущего мастера – и где!
– Вам ведь не нравится ваша работа, – продолжал он. – Вы тут потому, что здесь работали ваши предки. Но вы теперь можете стать кем-то другим. Мастером.
Губы у Злыдня шевельнулись. У него было такое лицо, будто только что вся его жизнь перевернулась, и по сравнению с этим померкли даже сбежавшие заключенные. Генри хватило нескольких секунд, чтобы схватиться за верхний край окна, подтянуться и нырнуть ногами вперед. Джетт и в третий раз оказался прав – за эти недели Генри потерял столько веса, что теперь даже не застрял.
– Хватайте! – завопил ему вслед Злыдень. При виде такого прыжка он сразу пришел в себя. – Стража! Сюда! Хватайте!
Но было поздно: Генри уже летел вниз. Он зажмурился, даже не успев посмотреть, куда именно летит, а потом ударился о холодную воду с такой силой, что из легких вышибло воздух.
Генри рванулся вверх, всплыл и закашлялся, изо всех сил разгребая руками странную густую воду. Рядом барахтался Джетт, и с первого взгляда было ясно: пловец из него так себе. Углом Цитадель выходила прямо в озеро, Генри завертел головой, присматривая, где лучше выбраться на берег, но все терялось в темноте – луна сегодня была укрыта тучами.
