Бессмертный двор - Павел Сергеевич Иевлев
— Тебе-то что за интерес?
— Мне заплатили. И я всегда выполняю заказ. Я появлюсь за твоей спиной в любой момент, когда захочу, и мой клинок будет последним, что ты почувствуешь в своей никчёмной жизни.
— Давай, Дес, — сказал спокойно Эдрик, который всё это время смещался по полшага, добиваясь, чтобы ствол ружья оказался в нужной позиции.
Грохнуло, комнату заволокло дымом.
— Кто тебя послал, придурок? — спросил Эдрик лежащего на полу мужчину.
Тяжёлая разрывная пула вошла ему в бок чуть выше поясницы, разворотив весь живот, но он ещё дышит.
— Надо же, настоящий драу-ассасин, — прокомментировал Дес, когда откинутый капюшон открыл лицо.
— Не… скажу… — прохрипел тот.
— А тот тёмный вроде говорил, что у драу нет вражды к твоей семье, — добавил демон. — Соврал, выходит.
— Нет, это изгнанник, — пояснил Эдрик. — Видишь клеймо на лице? Его мог нанять кто угодно, но только не драу. Соплеменники при встрече сразу убьют.
Лежащий на полу посерел лицом, еле дышит, но упорно молчит.
— Может, его того… Ножичком поковырять? — предлагает Дес. — Пусть скажет, кто заказчик.
— Больнее мы ему уже не сделаем. Эй, ухорез, хочешь лёгкой смерти? Скажи хоть что-нибудь. Заказчика не выдашь, это не ваш стиль, но, если я узнаю что-то полезное, тебе не придётся загибаться от дырки в брюхе. Вы живучие, можешь промучиться пару часов.
— Ты… тоже… сдохнешь… — с ненавистью выдавил из себя драу.
— Ну, это не новость. Даже нефилимы, как оказалось, смертны.
— Тебя… убьют…
— Тоже так себе откровение. Я десять лет был наёмником, привык к этой мысли.
— А к мысли… что они… сделают… с твоей… сестрой? — тёмный попытался издевательски ухмыльнуться, но лицо его лишь перекосилось болезненной гримасой, из уголка рта потекла кровь.
— Если сказать тебе нечего, я пойду. Медленной смерти и лютой боли тебе. Заслужил.
— Я… скажу… — драу захрипел, но сделал над собой усилие и продолжил: — Твои… родители… нашли… что-то. Их убили… и вас… убьют. Откажись от наследства! Уезжай!
— М-да. И это всё?
Драу захрипел и забулькал кровью.
— Это уже агония, хозяин, — сказал Дес. — Добей его, такие обещания надо выполнять.
— Интересно, что же такое они нашли? — задумался Эдрик, доставая нож. — Может быть, за него и пятнадцать миллионов мало?
Глава 14
Она работает!
После разговор с дядей Марвелотта пребывает в глубокой задумчивости. С его слов, выходит, что поместье ещё со времён деда поддерживает плотные связи с тёмными: поставляет продукты и не только. Это самое «не только» драу тщательно не комментировал, но дал понять, что продуктами дело не ограничивалось. Торговля с драу категорически запрещена, конфискация поместья будет наименьшей из возможных проблем. На это дядя намекнул, давая понять, что терять семье Колловски нечего, а значит, поставки должны быть продолжены. Особенно некоторых специфических культур.
Марва попросила Альфонсо вызвать к ней Гвенвивар, а в ожидании друидессы продолжила прерванный визитом дяди осмотр отцовского кабинета. Немного обидно, что какому-то драу родители доверяли больше, чем дочери, но именно он подсказал ей, что сейф за картиной. Портрет матери в парадном платье откидывается на скрытых петлях, за ним металлическая дверца с цифровым замком.
Девушка припала ухом к сейфу и защёлкала барабанчиками набирателей, но это не помогло: чтобы отличить «правильный» щелчок от «неправильного», нужно либо слух острее, либо опыта больше. В задумчивости Марва набирала разные комбинации наугад, одну за другой, пробуя всё, что приходило в голову. Повезло на её дне рождения — две цифры года, две цифры месяца две цифры дня. Замученный сейф с облегчением сдался, дверца отошла. «Надо же, — подумала она, — что-то я всё-таки для отца значила».
Внутри оказалась стопка бумаг, мешочек с золотыми пазурами, отцовский пистолет, слишком большой и тяжёлый для девушки, и сложный стальной ключ.
«Жаль, что я не нашла всё это раньше, — с досадой подумала Марва, — брату пригодились бы деньги, да и пистолет, пожалуй, был бы нелишним. Если верить дяде, в Бос Турохе есть те, кто не любит Колловски». Ключ она опустила в карман, деньги и пистолет положила обратно, а бумаги кинула на стол. Это оказалась прошитая стопка записанных в столбик вычислений, перемежаемых чертежами и схемами, которые смутно о чём-то напомнили. Посмотреть подробнее не получилось — пришла Гвенвивар.
— Вы звали меня, мадмуазель Марвелотта? — недовольно спросила друидесса.
У девушки сложилось стойкое впечатление, что главный агромаг поместья её за что-то сразу невзлюбила, но, может быть, у дамы просто такой характер, необычный для спокойных и уравновешенных природных магов, особенно если они из фирболгов, народа добродушного и мягкого.
— Да, мистрис агромаг. Я хотела обсудить с вами урожай йодомагина.
— Не хочу об этом говорить, — резко ответила Гвенвивар. — Своё мнение я уже высказала: запахать и забыть, засеяв освободившиеся земли пофигикой или наплевантусом. Они хорошо растут на почве, обогащённой чужими ошибками.
— Вы знаете, для чего он нужен?
— Не хочу знать.
— А вам скажу: без него умирают дети.
— Драу!
— Дети драу, которые вынуждены жить в отравленных подземельях Жендрика. Взрослые адаптировались, но дети… Один из десяти доживает до совершеннолетия!
— И становится убийцей с чёрной кожей и чёрным сердцем! — закричала друидесса. — Если умрут все, я буду только рада!
— Распорядитесь, чтобы урожай убрали, обработали и подготовили к отправке, — сказала Марва твёрдо.
— Вы совершаете ужасную ошибку, — ответила та. — Я надеялась, что вы окажетесь благоразумнее ваших родителей и не будете продолжать их отвратительную связь с тёмными. Увы, мои надежды не оправдались. Я ухожу, мадмуазель Марвелотта. Ищите себе другого друида.
— Гвенвивар, подождите!
Но поздно, она уже ушла.
— Вот же мрак, — расстроилась Марва. — Ну за что мне всё это?
Альфонсо подтвердил: агромаг поставила его в известность об увольнении по собственному желанию, и он выплатил ей жалование из оборотной кассы поместья. Девушка рвалась поговорить с ней ещё раз, переубедить, отговорить, но гоблин-дворецкий сообщил, что Гвенвивар уже собрала вещи и отбыла с караваном, забравшим продовольствие для города.
— Думаю, мадмуазель, она давно готовилась к этому шагу.
— Но почему, Альфонсо? Она много лет
