Роланд Грин - Волшебный туман
У Конана больше не осталось времени на раздумья, так как на него и его новообретенных товарищей налетели всадники.
Четыре-пять разбойников скакало чуть позади и в стороне от товарищей. Конан же держался чуть в стороне от новых союзников, и эти отбившиеся всадники налетели на одинокого киммерийца. Завидев легкую добычу, они победно закричали.
Разбойники сильно ошиблись, но не узнали об этом в последние оставшиеся у них мгновения жизни. Им пришлось бороться не только с силой, скоростью и воинским опытом киммерийца. Им приходилось бороться с человеком, ставшим закаленным воином еще до того, как он впервые в жизни проехал на коне. Более того, Конан был сыном Киммерии, страны, никогда не знавшей конной армии, но уничтожившей не одно конное войско. Конан знал все о том, как пехотинец может одолеть всадников.
Он бросил одной лошади в морду горсть песка, затем метнулся в сторону от нее и нырнул под рубящий удар меча ее всадника, чтобы перерезать сзади подколенные сухожилия следующей лошади. Ему пришлось мечом парировать еще один удар сверху, но это достаточно притормозило всадника, чтобы позволить киммерийцу схватить его за ногу.
Всадник вылетел из седла, как затычка из бочки с пивом, пролетел по дуге над головой Конана и врезался головой в землю. Ни один человек не мог уцелеть после такого падения. Треск раскалывающегося черепа и хрустнувшего хребта стали тому подтверждением.
Следующий всадник, размахивая копьем, победно завопил, увидев, что киммериец споткнулся. На самом деле это был очень точно рассчитанный маневр. Киммериец проскользнул на ширине пальца от острия копья.
Всадник обнаружил это, когда его конь внезапно оступился. А оступился он из-за тяжести вскочившего ему на спину киммерийца. А затем разбойник завизжал от боли, когда кинжал вонзился ему сзади в левую почку. С глухим стуком выпал он из седла — Конан скинул его наземь, словно мешок с зерном.
В суматохе последний разбойник не заметил, что его противник превратился из беспомощного пехотинца в конного врага. Конан не дал ему времени раскаяться в своей ошибке. Киммериец увидел, что лошадь этого воина повернулась крупом к нему, и из озорства, свесившись с седла, дернул ее за хвост.
Конь попытался одновременно встать на дыбы и лягнуть. Он потерпел неудачу и в том и в другом и, потеряв равновесие, опрокинулся. Всадник обнаружил, что выскальзывает из седла, а затем вдруг повис в воздухе, пойманный крепкой рукой киммерийца.
Воин заглянул в холодные голубые глаза, из которых, казалось, смотрела сама смерть. Суровое лицо Конана скривилось, варвар утробно расхохотался. Разбойник потерял сознание и так и не почувствовал, как ударился о землю, когда Конан отшвырнул его тело. A затем киммериец стал наблюдать, как его новые товарищи расстреливали, стаскивали с коней и рубили оставшихся конных разбойников, и увидел бегущую по пескам Бетину. Он заорал:
— Ложись!
И в тоже время поднял вверх меч.
А потом тот опустился на руку лучника, целившегося в Бетину. Рука, лук и стрела покатились на землю. Лучник последовал за ними миг спустя с расколотым черепом.
Бетина с легкостью пронеслась через свалку с кинжалом в руке, не обращая большого внимания на всевозможные опасности, и обвила руками стоящую на выступающем из земли камне фигурку. Конан снова услышал недовольный голос старухи:
— Бетина! Ради богов, пощади мои ребра!
Жаловалась она тоном, каким старая нянька говорит с любимой девочкой, которая уже давно превратилась в женщину. Конан соскользнул с седла и повел плечами, снимая напряжение.
Кем бы там ни были спутники этой старухи, они едва ли могли быть врагами другу Бетины, даже оставляя в стороне то, что они бок о бок с Конаном сражались с разбойниками. Вокруг все еще витало множество тайн, напоминающих стервятников вокруг отравленного источника, но, по крайней мере, сейчас ни его афгулам, ни туранцам никакой опасности не грозило.
Глава 13
Приказ, исходивший, должно быть, от Повелительницы, пришел к Махбарасу через несколько дней. Сам приказ не вызывал удивления. Палата, в которую его привела дева, была просторной, увешанной гобеленами, а голый каменный пол был завален необработанными мехами и грубо обработанными шкурами. Единственной мебелью служил невысокий стол, заставленный дешевыми медными тарелками и вазами с фруктами, слегка прикрытыми грубой тканью. Кроме того, там стояли кувшин с вином и две чашки.
У Махбараса хватило времени осмотреться, после того как за ним закрылась дверь.
В первую очередь капитан подумал о том, что на этом холодном полу забавы с прекрасной и стройной Повелительницей могли и не доставить ей большого удовольствия. А следующая его мысль была о том, что он отдал бы три пальца, чтобы попробовать это вино.
Но вместо того, чтобы попробовать напиток, капитан сел, скатал мех, подложив его себе под спину, и прислонился к стене. Он выбрал позицию, откуда мог видеть все помещение, и вдруг услышал за спиной у себя тихий вздох.
За вздохом, похожим на выдох ребенка, последовал тихий скрежет. Одним прыжком Махбарас очутился в центре помещения, кляня путавшиеся под ногами половики. Он как раз начал пинками расчищать пространство, когда один участок стены повернулся на центральной оси.
Из этой тьмы заструился прохладный воздух, смешанный со слабым запахом мха. Отверстия по обе стороны от каменной панели заполнились светящимся туманом, и в одном из них появилась стройная фигура.
С плавной грацией, словно она сама была созданием из тумана, в палату шагнула Повелительница.
* * *— Как, по-твоему, насколько могущественна эта старуха? — спросил Хезаль.
Конан покосился на туранского капитана:
— Омиэла? Ты спрашиваешь меня о ней?
— Ты, мой друг Конан, хитроумный человек. А также дальновидный. Ты способен заглянуть в душу старой ведьмы поглубже, чем остальные.
— О колдунах и их братии я знаю лишь столько, сколько нужно, чтобы победить или избежать их. Если тебе нужны настоящие знания, пошли за колдуном в Аграпур.
— До Аграпура путь неблизкий, мой друг, а ты здесь. К тому же, если хотя бы половина рассказов о тебе — правда, ты запросто вырывался из когтей нескольких колдунов и за свою жизнь перебил множество чернокнижников…
— Я убивал колдунов, пытавшихся удержать гостя против его воли, — напомнил ему Конан.
— Тем не менее, ты, несомненно, многое знаешь.
— Ну, хорошо… Я доверяю Бетине, а она отзывается об Омиэле хорошо. Но старая карга показалась мне хитрым существом. Не знаю, справится ли она с Повелительницей Туманов. И никто другой тоже этого не узнает, пока мы не выведаем о Повелительнице чуть больше.
