Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Наступила ночь. Шимрод не находил покоя. Он вышел наружу – подышать свежим ветром, посмотреть на луну. Тишину темного луга нарушали только сверчки и далекое сонное кваканье лягушек. Когда Шимрод дошел до старой пристани на берегу пруда, луна уже спускалась по небосклону. Он бросил камешек в неподвижную черную воду – расходящиеся круги отливали серебром… Сигнальный усик, колебавшийся у него на шляпе, внезапно предупредил: кто-то стоит рядом. Возникла и сразу исчезла вспышка магической энергии.
Шимрод оглянулся и почти без удивления обнаружил на берегу изящную фигуру в белом платье и черном плаще: Меланкте. Она стояла, глядя на луну, и словно не замечала его.
Шимрод отвернулся и тоже игнорировал ее.
Меланкте взошла на пристань, остановилась рядом:
– Ты ожидал меня?
– Интересно, каким образом Тамурелло заставил тебя появиться?
– Это не составило труда. Я согласилась добровольно.
– Странно! В такую ночь тебе следовало бы выть с друзьями на скале.
– Я решила больше туда не ходить.
– Почему?
– Очень просто. Быть или не быть? Рано или поздно приходится отвечать на этот вопрос. Я решила быть, но в результате снова пришлось выбирать: бродить, как тень, по дворцу, а по ночам петь с отверженными на скале – или подражать человеческому поведению? Я решила измениться.
– Ты не считаешь себя человеческим существом?
– Тамурелло говорит, что я – бесстрастный апатичный мозг, вживленный в женское тело, – тихо ответила Меланкте. Она посмотрела Шимроду в глаза: – А ты как думаешь?
– Думаю, что Тамурелло нас слушает и посмеивается. – Шимрод прикоснулся к усику на шляпе: – Будь настороже, ищи повсюду – далеко и близко, высоко и низко! Кто нас подслушивает, кто за нами следит?
– Никто.
Шимрод с сомнением хмыкнул:
– Какие инструкции ты получила от Тамурелло?
– Он сказал, что люди, как правило, тупые, пошлые и развязные хамы, и что общение с тобой позволит мне в этом убедиться.
– Как-нибудь в другой раз. А теперь, Меланкте, позволь пожелать тебе спокойной ночи.
– Подожди, Шимрод! Ты уверял меня, что я красива, и даже целовал меня однажды. А сегодня, когда я сама к тебе пришла, ты не хочешь меня видеть. Любопытная непоследовательность!
– Здесь нет никакого противоречия. Я остерегаюсь подвоха. Побуждения Тамурелло очевидны; твои побуждения по меньшей мере сомнительны. У тебя сложилось преувеличенное представление о моей глупости и вульгарности. А теперь, Меланкте, с твоего позволения…
– Куда ты идешь?
– Домой, в Трильду – куда еще?
– И оставишь меня одну, в темноте?
– Тебе не привыкать к одиночеству и темноте.
– Я пойду с тобой – мне больше некуда идти. Кроме того, как я уже упомянула, я навестила тебя по собственной воле.
– В тебе не заметно признаков дружелюбия. Ты ведешь себя скорее так, словно с трудом преодолеваешь отвращение.
– Я не привыкла к общению.
Шимрод едва сдерживал раздражение:
– Я был бы скорее расположен пригласить тебя к себе домой, если бы ты не приказала служанке захлопнуть дверь у меня перед носом. Уже один этот факт заставляет меня глубоко сомневаться в твоих намерениях.
– Возможно, я дала служанке такие указания; возможно также, что ты делаешь на этом основании неправильные выводы. Учитывай, что ты вторгся в мою жизнь без приглашения и потревожил мой ум своими любезностями. Я долго думала и в конце концов склонилась к тому, чтобы признать твою правоту – и вот я здесь. Разве это не то, чего ты хотел?
– Ты здесь по приказу Тамурелло.
Меланкте улыбнулась:
– Я – это я, а ты – это ты. Какое нам дело до Тамурелло, зачем беспокоиться?
– Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, что у меня есть основания для беспокойства.
Меланкте смотрела на черную поверхность пруда:
– Никаких приказов Тамурелло не отдавал. Он сказал, что ты в Трильде и что ты ему осточертел. Он сказал, что, если бы не Мурген, он давно посадил бы тебя с размаху на самый острый пик с обратной стороны Луны. Сказал, что был бы рад, если бы я кружила и морочила тебе голову, пока твои глаза не выпучатся, как вареные яйца, а потом довела бы тебя до такого изнеможения, чтобы за завтраком ты храпел, уткнувшись лицом в миску с кашей. Он сказал, что у тебя низкопробный ум, что ты не способен помнить о двух вещах одновременно, что, пока я останусь в Трильде, ты перестанешь совать свой длинный сопливый нос в его дела и что такое положение вещей его более чем устраивает. Вот и все.
– Неужели? – нахмурившись, Шимрод тоже разглядывал черную гладь ночного пруда. – Интересно, какие мерзости мне пришлось бы услышать, если бы ты продолжала говорить еще пять минут.
Меланкте отступила на шаг:
– Так или иначе, я здесь. Что теперь? Если хочешь, я могу уйти. Проконсультируйся с многочисленными извилинами своего высокоразвитого мозга – может быть, они смогут о чем-нибудь договориться.
– Так и быть, – сказал Шимрод. – Ты останешься в Трильде. – Помолчав, он с мрачной убежденностью прибавил – Еще посмотрим, кто кому заморочит голову – каждое утро Тамурелло будет вскакивать с постели с ругательствами, получая от меня очередное приветствие… Луна заходит, пора возвращаться.
Не говоря больше ни слова, они направились к усадьбе. По дороге Шимроду пришла в голову новая тревожная мысль: что, если рядом под личиной Меланкте идет существо совсем иного рода, готовое разоблачить себя в самый деликатный момент – и тем самым наказать Шимрода за нахальную слежку?
В принципе, от Тамурелло вполне можно было ожидать чего-нибудь в таком роде. К счастью, у Шимрода были средства, позволявшие быстро проверить справедливость его гипотезы.
В гостиной усадьбы Шимрод снял с Меланкте плащ и наполнил два бокала гранатовым вином:
– Ароматом оно напоминает тебя – одновременно сладостное и терпкое, навязчиво непроницаемое, но при этом ни в коем случае не очевидное… Пойдем! Я покажу тебе Трильду.
Сначала Шимрод провел ее в обеденный салон («Дубовые панели вырезаны из дерева, которое росло здесь, на этом месте»), оттуда в парадную приемную («Обрати внимание на ковры между лепными орнаментами – их когда-то привезли в Рим из древней Парфии»), а затем в лабораторию. Здесь Шимрод сразу взглянул на волшебную карту. Голубой огонек продолжал мерцать в Фароли, в лесу на северной окраине Даота. Таким образом, по меньшей мере одно из подозрений не оправдалось: стоявшая перед ним женщина не могла быть воплощением чародея.
Меланкте озиралась без
