Украденный наследник - Холли Блэк
Я пересказала ему сюжет фильма, который видела много лет назад, и мы вместе посмеялись над смешными моментами. Когда он лег среди кустов ситника и закрыл глаза, я подкралась к нему и аккуратно прикрыла сухими листьями, чтобы он не замерз.
На следующий день, когда я проснулась, его уже не было.
Глава 9
Меня протащили по коридорам и привели, вопреки моим ожиданиям, не в темницу, а в спальню, где я готовилась к пиру. Мой рюкзак по-прежнему висит там, где я его оставила, а гребень, которым меня расчесывал Оук, лежит на комоде. Ревиндра, красноволосая женщина-рыцарь, толкает меня так сильно, что я падаю и ударяюсь плечом о пол. Потом она дважды бьет меня ногой в живот.
Задыхаясь от боли, я сворачиваюсь в клубок и нашариваю в складках платья карман, в котором лежат ножницы, украденные из комнаты Хабетрот.
При Дворе Зубов я кое-чему научилась. Сначала мне казалось, что если попытаюсь постоять за себя, то мне лишний раз причинят боль. Именно такой урок мне хотели преподать, но я быстро поняла: что бы я ни сделала, мне все равно будет больно. Уж лучше ударить в ответ, если представится такая возможность. Лучше пусть сомневаются и помнят о том, что им придется заплатить за свои пос– тупки.
Ревиндра одета в броню, и поэтому, рванувшись к ней, я целюсь в самое незащищенное место на ее теле – в лицо.
Острие ножниц царапает ей щеку до уголка губ. Округлив глаза, она с яростным воплем отшатывается от меня, вытирает лицо рукой и разглядывает свои пальцы, словно не может поверить, что влага, которую она чувствует, может быть ее собственной кровью. Другой рыцарь хватает меня за горло и удерживает, пока третий придавливает мое запястье к полу. Закричав от боли, я выпускаю из руки ножницы.
«Если вы проткнете меня ими, это будет сродни оскорблению», – сказал мне Озерный Джек. Надеюсь, он был прав.
Когда Ревиндра бьет меня ногой в затылок, я даже не пытаюсь сдержать стон. При Дворе Зубов любили, когда я кричала, плакала навзрыд и выла. Им нравилось видеть синяки, кровь и оголенные кости. За сегодняшний день я опозорила Ревиндру дважды. Разумеется, она злится. Теперь мне придется делать исключительно то, что она желает.
По крайней мере, пока она не даст мне еще одну возможность.
– Какое бы наказание для тебя ни выбрали, жалкая букашка, я с радостью его исполню, – произносит она. – И сделаю это с неспешной тщательностью.
Я шиплю на нее, но, когда она снова приближается ко мне, торопливо отползаю назад.
– Увидимся в самое ближайшее время, – говорит она и выходит из комнаты вместе с остальными рыцарями.
Я забираюсь на кровать и сворачиваюсь в клубок, ощущая себя несчастной.
Я должна была держать себя в руках и знаю об этом. Если я испытываю удовлетворение, причиняя другим боль, значит, я похожа на леди Ноури и лорда Джарела гораздо сильнее, чем мне хотелось бы считать.
Мне нужно как-то отвлечься от жгучей боли в запястье. Нужно найти причину не думать о выражении на лице Оука, когда он взял в руку свою старую игрушку. Нужно перестать оценивать вероятность того, что меня казнят одним из способов, которые так напугали Гвен. Вот почему я опускаю руку в карман и нащупываю там ее телефон. Стекло, к счастью, не треснуло. Провожу пальцами по мобильному, и он включается, но я не вижу обещанного сообщения от Гиацинта. Вглядываясь в ярко светящийся экран, вспоминаю свой домашний номер. Не-родители заставляли меня повторять его снова и снова еще в те времена, когда Бэкс была Ребеккой, а я – их дочерью.
Мы находимся глубоко под землей, поэтому сигнал очень слабый. Всего одна полоска – иногда две, если наклонить телефон под каким-то определенным углом. Я набираю номер, совершенно не ожидая, что звонок пройдет.
– Алло. – Сквозь помехи слышу голос не-мамы, и мне кажется, что она никогда не была от меня так далеко. Зря я это сделала. Скоро за мной придут, чтобы снова причинить боль, и к тому моменту мне следует освободиться от эмоций, а не-мамин голос пробуждает во мне слишком много чувств. Лучше отрешиться от мира, вырваться за пределы своего тела и стать ничем среди бесконечного мрака пустоты.
Но я хочу услышать ее, ведь, возможно, другого шанса уже не представится.
– Мама? – произношу я тихо, не рассчитывая, что она расслышит – с таким-то качеством связи.
– Кто это? – спрашивает она строгим голосом, будто подозревает, что я ее разыгрываю.
Молчу, ощущая приступ тошноты. Конечно, она думает, что я ошиблась номером или хочу побаловаться. Она помнит лишь об одной своей дочери. Однако я медлю еще несколько мгновений, чувствуя вкус подступающих к горлу слез. Считаю не-мамины вдохи.
Она не сбрасывает звонок. Включив громкую связь, я кладу телефон на кровать и ложусь рядом.
– Ты еще здесь? – Ее голос немного дрожит.
– Да, – шепчу я.
– Рэн? – спрашивает она.
Я тут же вешаю трубку. Мне слишком страшно услышать, что еще она может сказать. Лучше сохраню в сердце то, как она назвала меня по имени.
Прижимаю ладонь к холодной каменной стене, чтобы вернуться в реальность, чтобы попытаться вспомнить, каково это – ничего не чувствовать.
Не знаю, как долго я так лежу, но в какой-то момент проваливаюсь в дремоту. Проснувшись, не сразу вспоминаю, что со мной случилось. Когтистый, липкий страх проникает в мое нутро. Мыслям приходится проталкиваться сквозь него, как через туман.
Однако они достигают цели. Я вспоминаю, как поцеловала Оука. Каждый раз, воскрешая в памяти то, что сделала, морщусь от стыда. Что он обо мне подумал, когда я накинулась на него? Почему ответил на поцелуй вместо того, чтобы меня усмирить?
Потом перед моим внутренним взором предстает воспоминание о том, как Гиацинт просил меня пойти с ним, предостерегая, что здесь меня ждут одни лишь опасности.
И среди всех этих мыслей в моих ушах снова и снова звучит не-мамин голос, произносящий мое имя.
Когда я наконец слышу скрежет каменной двери по полу и скрип петель, то чувствую себя загнанным зверем, готовым атаковать. Опускаю телефон в карман и поднимаюсь с кровати, поправляя платье.
Снова вижу перед собой красноволосую Ревиндру.
– Тебе приказано предстать перед королевой для допроса.
Я ничего не отвечаю, но, когда она пытается схватить меня за руку, предостерегающе шиплю.
– Вперед, – приказывает она, толкая меня в плечо. – И не
