Дуглас Брайан - Воин из пророчества
Высоко, высоко в небе парил орел, равнодушным желтым оком взирая на все происходяшее внизу, и фигурка загорелого рослого варвара верхом на коне казалась орлу совсем крошечной…
* * *И снова собираются местные князья на совет в Патампуре. Просто не верится, что переговоры и на сей раз закончатся впустую. Не может такого быть, чтобы столько мудрых людей израсходовало столько мудрых слов — и все понапрасну! Рано или поздно удастся прийти к согласию. Рано или поздно найдется способ дать Достойный отпор обнаглевшим захватчикам.
В гостеприимно распахнувший ворота Патампур съезжаются раджи и князья. Каждого владыку сопровождает небольшой отряд воинов. Сверкают в лучах утреннего солнца железные латы и шлемы, слышны негромкие голоса, и то и дело — взрывы смеха, веселые выкрики. Узнавая старых знакомцев, воины обмениваются шутками, одна другой «краше», так что иной раз и владыкам приходится делать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.
Говорят, когда боги пролетают над Вендией, спеша по каким-то своим таинственным делам, они всегда останавливаются над Патампуром, чтобы воскликнуть: «Как обворожительна земля людей!» Невысокие холмы напоминают волны застывшего моря. Река, сверкающая под щедрым солнцем, петляет от горизонта до горизонта; то тут, то там вдали вспыхивает ослепительное водное зеркало.
Вся равнина усыпана палатками — вдалеке они кажутся цветами, покрывшими зеленый ковер травы. Даже небо здесь обитаемо: возле камышовых зарослей стаями носятся утки, слышны недовольные выкрики диких гусей. Коршуны и быстрокрылые соколы парят над ними, а еще выше вершат свои исполинские круги орлы.
Насколько видит глаз, па равнине выставлены стражи. Застывшие в неподвижности конные воины с пиками стоят через равные промежутки — так, чтобы один хорошо мог видеть другого. И вся лесная дорога к Патампуру также занята стражниками.
В последнее время враги ведут себя все более дерзко, так что можно ожидать нападения в любой момент. Разумеется, вряд ли следует бояться того, что вдруг появится большое войско. Но вот малый летучий отряд запросто куснет за бок и отскочит, лишь бы опозорить и насмеяться. Такого сейчас случиться не должно. Некоторые из князей сочтут подобное за проявление слабости со стороны Патампура и вообще откажутся иметь дело с раджой Авениром. Призадумаются: а не пойти ли добровольно под власть Калимегдана — упаси благодетельная Дурга от подобных мыслей!
Вся площадь перед дворцом раджи покрыта коврами. Красивые девушки предлагают всем подряд свежие цветы, угощение — фрукты, лепешки, хмельной мед. Везде курятся благовония перед крошечными статуями бога Агни и богини Дурги. Кое-где уже начинаются танцы, по это не те танцы, когда молодые воины стараются в яростной пляске продемонстрировать все свои достоинства, а влюбленные парочки ищут способа прикоснуться друг к другу на глазах у публики. Нет, это ритуальные танцы девушек, посвященные богине. Одновременно и целомудренные и сладострастные. Дурга воплощает детородные силы природы, и оттого служение ей так радостно, так исполнено жизни.
Это называется — «изобилие». Яснее, чем когда-либо должны понимать видящие все это владыки: необходимо забыть прежние распри перед лицом беспощадного врага. Иначе зеленая равнина покроется пеплом пожарищ, погибнут прекрасные девушки, падут во прах роскошные храмы и дворцы… Иначе и здесь ничего не останется, кроме обглоданных зверьем трупов и кровавых пятен на траве…
И снова в пиршественном зале дворца раджи Патампура восседают его почетные гости, владыки соседних городов. Приглашены и некоторые воины — кого раджи решили взять с собой, и, разумеется, советники князей. Рядом о Авениром громоздится гигант-варвар, северянин с черными волосами и ярко-синими глазами. Говорят, Шлока покинул раджу Патампура, и теперь этот чужак занимает его место.
Странный выбор сделал Авенир! Кто такой этот Конан? Бродяга… Слыхали и о том, что много лет назад он ограбил раджу Аурангзеба, и потому так сильно ненавидит его Аурангзеб.
«Вор? Не может быть!»
«Не вор, а грабитель!»
«Помилуйте, он ведь причинил вред нашему врагу — так разве можем мы осуждать его за это? Чем сильнее ненавидит его Аурангзеб, тем более преданным должен быть северянин нашему делу!»
«Все равно, он — чужак, а от чужаков можно ожидать чего угодно…»
Разумеется, до ушей Конана доходил этот шепоток, по варвар лишь презрительно усмехался. Меньше всего его беспокоили пересуды местных князей. Лишь бы Авенир сумел хорошо провести переговоры и не допустил никаких ошибок.
Впрочем, раджа-книгочей — человек мудрый. Он ошибок не допускает. А после недавно одержанной победы его речи прозвучат куда убедительнее.
Жаль, конечно, что нет Шлоки. Конан — немая угроза несогласным — все же вряд ли способен заменить мудреца.
Недавно Авенир возвысил до положения любимой наложницы одну юную красавицу по имени Катьяни. Шепнул своему владыке ее отец словцо утешения, ибо видел, как опечален Авенир после измены и смерти Вальмики. И словцо это было коротеньким и простым, да только от него лицо Авенира просветлело.
Именно она сейчас прислуживала за столом. Как и в прошлый раз, Авенир решил, что не служанки будут подавать гостям напитки и угощение, а любимая наложница раджи. Этим самым Авенир намеревался выказать своим будущим союзникам полное доверие и уважение.
Конан считал замысел Авенира не слишком разумным. По мнению варвара, любимую женщину не нужно заставлять прислуживать чужим мужчинам. Одно дело — трактирная служанка. Среди таковых у киммерийца имелось немало добрых подруг. Ее участь такова, что должна она обслуживать посетителей. Но если бы Конан когда-нибудь взял подобную девушку себе в жены, он не стал бы требовать от нее выполнения подобных обязанностей.
Однако у раджи Авенира имелись и дополнительные соображения — помимо древнего вендийского обычая… Он очень рассчитывал на рассудительность Катьяни. Недаром говорят, что от мудрого отца рождается мудрая дочь…
Дождавшись, чтобы гости его насытились и были готовы к серьезному разговору, Авенир поднялся. Неспешно обвел взглядом по очереди все собрание, и роскошно украшенные стены своего пиршественного зала. Задержал взор на мече своего сына и на посохе Шлоки — уходя, мудрец оставил палку, что заменяла ему оружие, как бы в знак того, что когда-нибудь он вернется.
— Хорошо ли угостил вас я, о почтенные гости? Нет ли у вас в чем-либо недостатка? — начал он. — Потому что если я оказался недостаточно рачительным хозяином, я прошу вас, мои друзья, указать мне на мои сшибки!
— Ошибок ты не сделал, — прозвучал голос одного из мелких князей, скуластого мужчины лет пятидесяти, с узкими глазами, напоминающими Конану глаза кхитайца. — То, как ты принимаешь нас у себя в городе, — выше всяких похвал. Мы вдоволь насладились твоим гостеприимством, и теперь хотим услышать то, что ты приготовил для нас.
— Друзья мои! — обратился к властителям, воинам, мудрецам раджа Авенир, и увидел, как радостно блеснули в ответ на это обращение их глаза. — Вглядывались ли вы в небо, что простерто над нами? Сколько птиц здесь летает!
Орлы и коршуны, быстрокрылые соколы, тучные утки и сварливые гуси… Что привело их в эти благодатные края? Обилие воды, обилие пищи… Щедрость нашей земли! Здесь их родина, здесь у них гнезда! Но пройдет лето, наступит зима, птицы улетят в теплые края… Они проделает долгий, трудный путь и доберутся до цели — если будут держаться вместе!
Он сделал паузу и внимательно оглядел всех присутствующих.
— Они долетят, — повторил он, — если останутся в стае!
Несколько человек невольно кивнули, мысленно отвечая на эти слова. Простая образная речь мудреца легко находила путь к сердцам. По крайней мере, пока он говорил. Возражения начнутся потом.
Авенир продолжал:
— Без стаи нет птицы. Она погибнет в пути, станет добычей любого зверя…
А вот и первое возражение: буйный, неугомонный Мохандас, оскорбивший Авенира в прошлый раз, демонстративно подавил зевок. С усмешкой смотрит он на говорящего. Как будто смешны ему эти детские поучения. Он, Мохандас, могучий воин — что ему какие-то птицы!
И раджа Авенир быстро меняет сравнение:
— Не только птица, даже и волк сильнее в своей стае. Волк-одиночка обречен на гибель.
Ручеек бессилен и слаб, он быстро пересыхает, но из ручьев сливаются реки и мощный поток разрушает скалы.
Вот и глаза Мохандаса вспыхнули. Представлять себя волком, мощным потоком ему, конечно, милей и приятнее. Пусть воображает о себе что хочет. Сейчас прежде всего Патампуру нужно единство с соседними князьями. Необходимо бороться за любого союзника, даже за Мохандаса.
— Друзья мои, дорогие мои соседи, — заключил Авенир, вдруг ощутив усталость, столько внутренних сил вложил он в свою короткую речь, — вы пришли сюда, дабы обрести единство. Не забывайте об этом. Недавно Патампур одержал победу над войсками Шраддхи. Мой долгожданный сын вернулся ко мне, чтобы убить в честном поединке полководца из Калимегдана. — Авенир указал на Траванкора.
