Грэм Макнилл - Молотодержец
Герреон обернулся и свободной рукой небрежно отпихнул ее так, что она упала на землю.
— Молчи лучше! — рявкнул Герреон. — Зигмар убил Триновантеса, а ты распутничаешь с ним?! Ты для меня ничто. Нужно тебя тоже убить за то, что опозорила память нашего брата.
Дрожь усилилась, ноги отказывались держать, и Зигмар опять упал на колени. Он пытался что-то сказать, но грудь давило так, будто огонь полыхал в легких.
Равенна вскочила на ноги. С искаженным от ярости лицом она бросилась на брата.
Герреон с легкостью уклонился.
— О боги, нет! — вскрикнул Зигмар, когда Герреон вонзил меч ей в живот.
Клинок прошел насквозь, Равенна вновь свалилась на землю и, падая, вырвала меч из рук брата. Зигмар вскочил на ноги. Боль, гнев и горечь утраты стерли все мысли, кроме жажды мести.
На Зигмара снизошел красный туман берсерка. Исчезла боль в боку, потух пожар в легких, и Зигмар бросился на убийцу любимой.
Пальцы его впились в шею Герреона, сжали его горло изо всех сил.
— Ты убил ее! — брызгал слюной Зигмар.
Он заставил Герреона упасть на колени и почувствовал, как убывает его сила, но все же знал, что ее хватит на то, чтобы убить ничтожного предателя. Он посмотрел ему в глаза, желая отыскать хоть тень раскаяния в содеянном, но не нашел. В них было лишь…
Зигмар увидел рыдавшего мальчика, который оплакивал погибшего брата, и душу, ввергнутую в страшную бездну. Он увидел острые когти чудовищной силы, нашедшей пристанище в сердце Герреона, и отчаянную борьбу, которая шла в его истерзанной душе.
В миг, когда пальцы Зигмара выжимали из Герреона жизнь, было видно: темная сила все-таки победила и полностью подчинила себе великого фехтовальщика. Глаза полыхнули жутким огнем, и на лице заиграла коварная усмешка победоносного зла.
Герреон толкнул его, и пальцы Зигмара разжались. Иссякла сила берсерка, еще миг назад его наполнявшая. Тело подвело, и Зигмар пошатываясь побрел прочь от Герреона. Тот расхохотался, выдернул меч из чрева мертвой сестры и глядел, как едва переставляет ноги Зигмар.
— Ты тоже покойник, Зигмар, — произнес Герреон. — Ты мертв, и твоя мечта тоже.
— Нет, — прошептал Зигмар.
Мир с бешеной скоростью закрутился вокруг него, и он навзничь свалился в воду. Она была такой холодной, что Зигмар почувствовал это, несмотря на парализующее действие яда. Вода хлынула в рот, проникая в легкие.
Течение подхватило его, развернуло и понесло вниз по реке.
Все вокруг стало серым, и последнее, что увидел Зигмар, было улыбавшееся лицо Герреона, уплывавшее в водовороте стремящихся к поверхности воды пузырьков.
Глава одиннадцатая
Серые земли
Хорсту Эдселю было несвойственно предаваться размышлениям о причудах богов, ибо себя он считал самым ничтожным актером в их величественных трагедиях. Это короли ведут армии в бой и сражаются с врагами. Великие военачальники воюют за чужие земли. Хорста же, как и многих других, ход истории не затрагивал. История протекала мимо них.
Он не был умен, и талантов у него никаких не было. Ему посчастливилось рано жениться, еще до того, как женщины Рейкдорфа распознали его полную никчемность. Жена подарила ему двух детей — мальчика и девочку. Девочка умерла вместе с матерью во время тяжелых родов, а мальчика тремя годами позже скосила тяжелая болезнь.
Богам было угодно даровать ему счастье, а потом забрать. Хорст даже не думал проклинать их за это, ибо та радость, которую он познал в течение недолгого времени, оказалась столь велика, что ни до, ни после он ничего подобного не испытывал.
Хорст оттолкнулся от берега и, упираясь в дно веслом, провел лодку через густые заросли камыша и водорослей. Здесь, вдали от пристаней, благоденствовала речная растительность. Скудного улова хватало лишь на то, чтобы прокормиться и продать несколько рыбин на базаре. Так что где уж наскрести денег на швартовочный налог, взимаемый королем Бьёрном.
Вдоль борта маленькой рыбацкой лодки были аккуратно сложены сети и удочки, на корме свернулся кот. У животного не было имени, потому что если есть имя, значит, есть и привязанность, а Хорст больше не хотел никого любить, опасаясь, что боги опять заберут у него того, кого он любит. Он не хотел давать коту имя и таким образом навлекать на него проклятие и смерть.
Солнце давно гуляло по небу, и Хорст сказал:
— Кот, уже поздно.
Зверюга зевнул, обнажив острые клыки. Ему явно не было дела до времени суток.
— Не надо было допивать это талеутенское пойло, — сказал Хорст, морщась от желчи во рту — следствия дешевой выпивки, которой торговали вразнос торговцы с весьма сомнительной репутацией. — Мы проспали всю рыбу, кот. Ведь ее уже выловили те, кто встал пораньше. Кажется, нас ждет голодный денек. Ну, меня-то уж точно.
Выбравшись из зарослей камыша, Хорст вставил весла в уключины и погреб к середине реки. Ему наперерез в Рейкдорф шли торговые суда, и рыбаку постоянно приходилось оборачиваться через плечо и следить, чтобы они не потопили его.
Ему вдогонку неслась брань, но Хорст с молчаливым достоинством не обращал на грубиянов никакого внимания и греб туда, где сбегавший с Холмов пяти сестер приток впадал в Рейк. Часто это место оказывалось весьма рыбным, и сегодня он решил плыть туда.
Хорст бросил за борт привязанный к веревке камень. Импровизированный якорь устроил славный всплеск, и кот презрительно глянул на него. Потом рыбак насадил на крючок кусок тухлого мяса.
— Ну что, кот, остается только ждать, — сказал Хорст, забрасывая снасть в воду.
Он задремал на солнце, предварительно намотал лесу на палец, чтобы знать, когда клюнет рыба.
Когда лесу дернуло, рыбаку показалось, что он закрыл глаза только секунду назад. Он понял, что рыбина попалась большая.
Хорст попытался подтянуть добычу, потом намотал лесу на специальный крепеж на борту. Лодка так раскачивалась, что кот удивленно озирался по сторонам.
— Что-то очень уж большое, кот! — воскликнул Хорст, мечтательно представляя себе прекрасную свежую форель, или кефаль или, быть может, даже камбалу, хотя эта рыбина так далеко в реку обычно не заходила.
Он снова стал подтаскивать добычу, но вскоре его надежды о вкусном обеде испарились: он увидел тело.
Оно подплывало к лодке на спине, крючок зацепился за кожу на груди. Хорст прищурился, увидев голого окровавленного мужчину мощного телосложения. Вокруг головы, словно водоросли, покачивались на воде светлые волосы. Рыбак дотянулся до тела и подтащил вплотную к лодке.
Мужчина действительно оказался мускулистым и могучим, а потому Хорсту пришлось изрядно попотеть и покряхтеть, прежде чем удалось затащить его в лодку.
