Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Не нравится – падайте и лишитесь остатков зубов. Я от этого хуже спать не стану.
«Пожалуй, стоит поймать ее на слове. В конце концов, что плохого, если…»
Тут раздались первые восторженные крики, их подхватывало все больше голосов, пока от ликования не задрожал воздух. Двери Круга лордов наконец распахнулись, и король и королева Союза, держась за руки, вышли под яркий солнечный свет.
Даже Глокта невольно признал, что пара – просто ослепительна. Подобно монархам из древних преданий, они стояли в белоснежных одеяниях, сверкая вышивкой в виде золотых солнц на спине длинного платья королевы и плаща короля. Оба они были высоки и стройны, изящны, увенчаны сияющими коронами с большими бриллиантами.
«Такие молодые, красивые, и обоих ждет такая счастливая, богатая жизнь при власти. Ура! Ура обоим! Кусок сухого дерьма, что сидит у меня в груди вместо сердца, трепещет от радости!»
Глокта наконец оперся о локоть Арди и, наклонившись к ней, изобразил самую кривую, зловещую улыбку, на какую был способен.
– Неужели наш король действительно прекраснее меня?
– Оскорбительная чушь! – Она выпятила грудь и, вскинув голову, громко фыркнула. – А я затмеваю красотой Жемчужину Талина!
– О, конечно, дорогая, истинно так. По сравнению с нами, эти двое – просто пара нищих!
– Отребье.
– Калеки.
Они захихикали, а монаршая чета тем временем двинулась по площади под бдительной охраной рыцарей-телохранителей. Позади на почтительном расстоянии шли одиннадцать членов закрытого совета, включая Байяза. Маг, разодетый в свои колдовские одежды, улыбался не менее широко и радостно, чем новобрачные.
– Он мне даже не нравился, – прошептала Арди. – Если уж на то пошло. По-настоящему не нравился.
«И в этом мы полностью сходимся».
– Не надо слез. Вы слишком остроумны, чтобы быть счастливой с таким олухом.
Арди судорожно вздохнула.
– Согласна. Но мне было так скучно, одиноко, я устала…
«И напилась, чего уж там».
Арди сокрушенно пожала плечами.
– С ним я не чувствовала себя обузой. Я чувствовала себя… желанной.
«И что же заставляет тебя думать, что я хочу об этом знать?»
– Желанной, говорите? Какая прелесть. А теперь?
Арди печально опустила взгляд, и Глокта ощутил слабенький укол вины.
«Полно, совесть ест лишь тех, кому больше не о чем беспокоиться».
– Мне тяжело, как будто я его все же любила.
Он увидел, как на мгновение на ее шее проступили тонкие жилки.
– Казалось, это я его дурачила, а вышло, что сама осталась в дурах.
– Хех.
«Как редко получается по-нашему».
Новобрачные тем временем скрылись из виду; мимо проходили последние из лакеев и телохранителей; грохот аплодисментов постепенно смещался в сторону дворца.
«У них впереди блестящее будущее, в котором нам, позорным тайнам прошлого, не место».
– Нас бросили, – пробормотала Арди. – Как обрезки.
– Неприглядные объедки.
– Гнилые стебли.
– Я бы так сильно не переживал. – Глокта вздохнул. – Вы по-прежнему молоды, умны и определенно красивы.
– Ну просто королевские комплименты.
– У вас все зубы на месте, обе ноги действуют. Это весомое преимущество. Не сомневаюсь, скоро вы сумеете захомутать высокорожденного дурачка.
Арди отвернулась и ссутулилась. Должно быть, даже прикусила губу. Он уже хотел положить ей руку на плечо…
«Ту самую руку, что рубила пальцы Сеппу дан Тойфелю, выкручивала соски инквизитору Харкеру, резала одного гуркхульского эмиссара на куски и жгла другого, отправляла невинных людей гнить в Инглию и прочая, прочая…»
Он отдернул руку.
«Лучше уж выплакать все слезы мира, чем позволить такой руке утешать тебя. Утешение проистекает из других источников и направление держит совершенно иное».
Нахмурившись, он отвернулся и посмотрел на площадь.
Толпа ликовала.
Несомненно, день выдался просто великий: не жалели ни сил, ни денег. Джезаль ни капельки бы не удивился, если бы насчитал пять сотен приглашенных и среди них – лишь дюжину хоть сколько-нибудь ему знакомых. Явились лорды и леди Союза, великие мужи закрытого и открытого советов, самые богатые и влиятельные люди, наряженные в дорогие платья и демонстрирующие великое почтение.
Зеркальный зал как нельзя лучше соответствовал масштабу мероприятия. Лучшая комната во всем дворце; огромное поле битвы, кажущееся еще больше из-за зеркал, что украшали каждую стену, создавая обманчивое впечатление, будто здесь одновременно празднуются десятки свадеб в десятках залов. Всюду – на столах, стенах и потолке – мерцало множество свечей. Их пламя играло на серебряных приборах, украшениях гостей и отражалось от темных стен, напоминая мириады звезд в ночном небе. Лучшие музыканты Союза играли нежную и чарующую музыку, что смешивалась с довольным гомоном приглашенных, перезвоном старого золота и новых столовых при- боров.
Праздник дарил веселье. Он должен был стать незабываемым. Для гостей.
Джезаль переживал этот вечер совершенно иначе. Он со своей королевой сидел за позолоченным столом в окружении множества слуг – человек по десять на одного, – будто какая-нибудь диковинная зверюшка в зоопарке. Джезаль был как в тумане и молчал, время от времени дергаясь и косясь, словно больной кролик, на напудренного лакея, что подходил неожиданно и ставил перед ним на стол овощи. Тереза и сама едва притронулась к еде: она цепляла вилкой крохотные кусочки еды, жевала их и проглатывала, не теряя царственного изящества. Джезаль даже не догадывался, что можно есть столь красиво. Теперь он осознал свою ошибку.
Он не запомнил слова верховного судьи, что эхом отражались от стен Круга лордов и связали их двоих навеки. Кажется, речь шла о любви и безопасности державы… Но он видел лишь кольцо, которое, как деревянный, надел на средний палец Терезе, огромный сверкающий кроваво-красный камень. Джезаль отрезал себе кусочек мяса и прожевал его. На вкус – будто глина. Теперь они с Терезой муж и жена.
Байяз, как обычно, был прав. Люди ждали от него нечто, на что сами решиться не могут. Может, они и не выбирали себе короля по вкусу, но Тереза стала для них воплощением желанной королевы и даже чем-то боˆльшим. А представить, что рядом с ним на позолоченном кресле восседает Арди Вест… это же бред! Впрочем, подумав о ней, Джезаль ощутил укол совести, а вслед за ним – и печаль. Пожалуй, стоило поискать утешения в теплой беседе. Если ему суждено провести свой век в компании Терезы, то им надо учиться разговаривать друг с другом. И чем скорей они начнут, тем лучше.
Джезаль тяжело вздохнул.
– Говорят, Талин… самый прекрасный город на свете.
– Воистину, это так, – ответила Тереза с положенной учтивостью. – Однако и Адуя не лишена очарования.
Она замолчала, почти что с отчаянием глядя в свою тарелку.
Джезаль откашлялся.
– Как-то это все… непривычно. – Он выдавил небольшую улыбку.
Тереза моргнула и оглядела зал.
– Действительно.
– Вы
