Алгоритм - Алексей В. Мошков
– Снижаю скорость! – заскрипел попугай с мостика, но Гарри уже стоял у борта, стараясь не оборачиваться на любопытствующие взгляды других пассажиров. Над хлипкой деревянной пристанью был закреплен облезлый баннер с надписью: «Вам здесь не рады!»
Перепрыгнуть на дощатый настил пристани оказалось не сложнее, чем ступить в подземке на ленту эскалатора. Трамвайчик запыхтел дальше, а Гарри зашагал по мраморным ступеням к пагоде.
Да, кажется, когда-то это был древний храм. Впрочем, Гарри не разбирался в восточных верованиях и не представлял, что могли означать многочисленные фигуры, вырезанные на мраморных стенах и позеленевшие за века. Его успокоило уже то, что дверь показалась ему вполне современной, а над ней имелся распределительный шкаф электросети. Гарри уже было собрался постучать, потом подумал и просто повернул ручку двери…
Внутри явно работал кондиционер. Пространство под высокими потолками освещалось офисными люстрами, в невидимых колонках бархатный голос Ллойда Шпигеля следовал блюзовому ритму, на многочисленных столах помаргивали огнями неведомые Гарри устройства. В глубине зала за высоким столом сидела горилла в кожаном фартуке и с монокуляром на глазу и с помощью пинцета что-то выковыривала из печатной платы ноутбука. Нет, после попугая Гарри был готов ко всякому, но это…
– Эй! – остановился он в середине зала. – Есть кто-нибудь?
– А кто нужен? – довольно зло пробурчала горилла.
– Кинг-Конг, – промямлил Гарри.
– А я чем плох? – обнажила клыки горилла. – Мелковат?
– Простите, – прижал руку к груди Гарри. – Я никого не хотел обидеть. Я от Ривера Картрайта.
– А! – оскалился в усмешке Конг. – Так подходи, чего встал. Как там мой белобрысый приятель? Копит денежки на очередной анонимный вход в сеть? А этот поганец из Департамента полиции его все еще донимает?
– Этот поганец я и есть, – вздохнул Гарри.
– Ах вот оно что, – снял монокуляр Конг. – И чего ж тебе надо, законник?
– Поговорить, – сказал Гарри.
– А как же с этим, – снова оскалился Конг. – Как там… «У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть (и будет) использовано против вас в суде»? А?
– Просто поговорить, – повторил Гарри. – Вы же не думаете, что я выбил из Ривера ваши координаты пытками?
– Не думаю, – усмехнулся Конг. – Он, кстати, ничего против вас не имел. Даже как-то заметил, что обижаться на хорошего копа – это все равно что обижаться на самого себя. Гениальный парнишка, между прочим. Вон его место… Сколько мы с ним замутили классных прибамбасов…
Конг махнул пинцетом в сторону соседнего стола.
– И я жду, когда он вернется.
– Я могу посодействовать, – предложил Гарри. – Мне всего лишь нужно кое-что прояснить.
– Проснулся интерес к виртуальности, – хмыкнул Конг. – Что ж. Бери стул Ривера, садись и рассказывай, что там у тебя приключилось.
Рассказ получился долгим. Гарри начал с истории десятилетней давности, потом добрался до загадочной двери, до чашек, до призрачного дома. Закончил удивительным переносом из Спрингфилда домой с заездом на городскую свалку Сайфер-Сити. И в ожидании уставился на Кинг-Конга. Тот почесал мощный загривок не менее мощной лапой и покосился на окно, за которым ветер шевелил листья пальм.
– Я сейчас скажу тебе странное, коп. Ты только выслушай. Не становись на дыбы. Ясно?
– Ясно, – кивнул Гарри.
– Когда примерно сто лет назад на этой самой вашей Земле-ноль случилась большая война, многие разуверились в Боге. Кажется, сетовали, как Бог мог вытерпеть что-то вроде тех же концлагерей, в которых мучили и уничтожали людей. И мудрые люди отвечали на два самых главных вопроса следующим образом. На первый – где был Бог, когда все это происходило – отвечали, что там же, где и все. На кресте. В Освенциме, Бухенвальде, Треблинке и тому подобное. На второй, почему он все это терпит, отвечали, что он не терпит. Но у него ничего нет, кроме людей. Его инструменты, его руки, его воля, его сила – это люди. Те, кто не сдается, сопротивляется, возвращает в жизнь веру, любовь, добро. Понятно, что можно не согласиться: а вот эти, что сеют разрушения и смерть, – они разве не люди? Ответ тоже есть: люди. Но не от Бога. И это главное. Бог не пастух и не надзиратель. И мы не куры в его загоне. И не овцы. И добрый дядя не придет и не спасет нас от волков. Потому что если бы он был пастухом, то после каждого спасения устраивал бы пир и забивал несколько спасенных овец. Понимаешь?
– Понимаю, – ответил Гарри. – Но ведь Луис Сайфер не бог?
– Это вопрос или утверждение? – ухмыльнулся Конг. – Я тоже все понимаю, коп. Ты хотел спросить о другом. Что же это такое? Почему ты не можешь попасть в Логос с пистолетом, почему тут нельзя убивать, хотя мерзавцев хватает? Что это за неприятие зла, которое сливается с постоянной слежкой? Ведь вот эти драйверы – они же не только ограждают обитателей Логоса от зла, они их расслабляют. Не нужно бороться со злом, оно отгорожено. А когда бороться не нужно, зло начинает пропитывать все. Понимаешь?
– И что это значит? – спросил Гарри.
– Самое главное, – понизил голос Конг, – мы в Эдеме. Да, это райский сад. Но однажды мы все будем из него изгнаны. Или, что скорее, он перестанет быть Эдемом. И это неминуемо.
– То есть, – поджал губы Гарри, – Луис Сайфер все же бог?
– У меня нет ответа на этот вопрос, – покачал головой Конг. – Но в том, что он не обычный человек или НПС, я уверен. И благодарен ему за то, что он старается не вмешиваться ни во что. Вот взять хотя бы эти ваши двери, призрачные дома и прочую хрень. А ты не подумал, что их появление объясняется просто? Здесь полно чуваков вроде меня или Ривера. И на Земле полно. И они свободны. Они думают, придумывают, изобретают. Вот представь, что где-то, на какой-то площади, моделируется Логос. Неважно как, откуда. Из виртуальности, из реальности – все относительно. Случайным образом или по наводке, по вызову. И, ступая в такую область, ты оказываешься в ее власти. Перемещаешься, проходишь сквозь стены, перелетаешь за сотни миль. Почему это не удивляет тебя здесь, а удивляет на Земле-ноль?
– Все просто, – проговорил Гарри. – Я не виртуален. Я реален. Я сложен не из строчек программного кода, а из
