Дем Михайлов - Изгой. Кровь и пламя
– Охолони, Корне! Этого он и добивается! Сжигающего тебя огня ярости, – старик сбросил с плеч плащ и подхватил из рук Стефия плотно закрытый глиняный сосуд. – Приди в себя.
– Знаю. Но мои слова не были просто гневным обещанием, отче.
– И нет у тебя власти сжигать души, Корис! Не богохульствуй! Это дано лишь Ему. Стефий, разжигай уже!
Понукать и не требовалось.
Стефий давно уж стоял на коленях и при помощи принесённых с собой тлеющих углей раздувал пламя под небольшой вязанкой хвороста, положенной меж двух камней у самого края скалы. Шаг в сторону – и пропасть. К по-весеннему ярким небесам потянулся сероватый дым, и сквозь него я смотрел на шагающего к нам врага, перед этим взглянув на подходящих стрелков и монахов.
Первый заслон, первый рубеж обороны. И видит Создатель – я буду на каждом из этих рубежей!
Громко и четко зазвучали слова неизвестной мне молитвы – и я по привычке прислушался с опаской к телу. Ничего, ни малейшего намека на обжигающую боль. Хотя веры и силы в священных словах хватало – от загоревшегося сухого хвороста рванулся толстый столб серого дыма, протек между поднятых к небу рук отца Флатиса и беззвучно канул вниз. Не выдержав, я шагнул к краю обрыва. Серый дым ударил в дно ущелья, там начала вспухать большая дымовая кочка, расширяющаяся и становящаяся все выше, перекрывая ущелье густой дымной завесой.
– Едкое очищение, – с восхищением пробормотал на мгновение метнувшийся ко мне Стефий. – Только слышал о нем! Едкое очищение Тудредиориса Светлого!
Одарив меня мало понятными, но несомненно важными словами, паренек кинулся обратно, торопясь вернуться к горящему хворосту, куда послушник нет-нет да подкидывал горсть мелкоизмельченной сухой травы.
Выглядело несколько… безобидно…
Но тем временем первые ряды противника вышли на дистанцию финального рывка. Им оставалось шагов двести до входа в ущелье. Костяные пауки, киртрассы, гоблины и шурды. Их и послал вперед Тарпе или его полководец Риз Мертвящий. Тут гоблины с шурдами и заартачились. Но лишь на на пару ударов сердца!
Раздался пронзительный единый вой, шурды и гоблины вздели над головами оружие и ринулись в атаку!
Трусливые шурды и еще более трусливые гоблины мчались на верную смерть, прямо к клубящемуся серому дыму, застилавшему ущелье!
– Я говорил! – просипел седой священник, утирая катящиеся по морщинистому лицу капли обильного пота. Старик выглядел так, будто его запрягли в ярмо и вспахали на нем поле. А он всего лишь создал облако странного дыма, накрывшего ущелье и больше напоминающего льнущий к земле и гранитным стенам туман.
Две киртрассы и несколько пауков вырвались вперед, оторвались от уродцев шагов на двадцать и резко затормозили. Присели на задние лапы, приподняли передние. На нас уставились ярко светящиеся глазницы древних и еще совсем свежих черепов. Раздался пронзительный визг, в глаза ударил зеленый свет. Послышались такие знакомые и уже мало пугающие призрачные голоса:
«…посмотри вверх и шагни вперед… посмотри вверх и шагни вперед затушите огонь…»
И ничего. Усилия тварей оказались тщетны. Мы продолжали стоять высоко-высоко вверху, глядя на нежить сверху вниз. Я, послушник и отец Флатис – мы все устояли перед ментальным ударом. Я его даже не заметил, старик поморщился, а Стефий покачнулся.
А я нагнулся, обхватил руками глыбу размером с бочонок из-под эля и мимоходом подумал, пока легко выпрямлялся с немалым весом в руках: «А где братья-монахи?» Нет, понятно, что они не останутся в стороне и встанут на защиту поселения плечом к плечу вместе с нами, но почему их нет здесь? Ведь старик Флатис их несомненный и драгоценный лидер. А для одного так чуть ли не создатель – для юноши с седыми волосами и фанатично горящими глазами.
– Р-ра! – проревел я, мощным толчком посылая глыбу по косой дуге вниз. При наличии дикой физической силы промахнуться было почти невозможно. Я и не промахнулся почти – издав дикий потусторонний крик, одна из киртрасс рухнула на бок, потеряв все лапы с одной стороны – они превратилсь в костяное крошево. Стефий невольно вздрогнул – я заметил это, когда подхватил следующую глыбу. Верно, мои силы ужасают – никому из подобных людей подобное не под силу.
Под нами слышался многоголосый крик, шурды словно оглашенные рвались вперед. Я с проклятьем швырнул вниз глыбу, разможжив голову одному гоблину и жестоко покалечив еще двоих. И еще одна глыба – плевать пока на пауков, они остановились, а вот вооруженные гоблины рвутся вперед, к поселению.
Именно что вооруженные – мелькнула медленно летящая стрела, слабо ткнувшись в камень у моих ног.
– Пытаетесь попасть, отродье? – зарычал я, поднимая и швыряя сразу два больших камня с зазубренными кромками. – Н-на!
Дикий крик боли и ярко-красные брызги крови, разлетевшиеся в стороны, заставили меня улыбнуться. Еще три твари отправились прямиком в ад! И тут вся эта орава, в сто с чем-то рыл, вбежала в серый дым, перекрывающий ущелье. И ничего! Они просто скрылись в нем, словно в обычном осеннем тумане.
– Обычным живым существам он не повредит, – тихо пояснил священник.
– А-а-а-а-а!
– Грах-х-х-ха!
– А-а-а-а-а!
Мученические дрожащие крики донеслись из ущелья, ледяным эхом отразившись от безразличных гранитных стен. Я швырнул в последние ряды врагов следующий камень и лишь тогда спросил у отца Флатиса, продолжающего направлять внизу серые потоки клубящегося дыма.
– А это?
– А это те, кто смешал в себе жизненные силы нескольких существ. Некроманты мелкого пошиба. Те, кто на побегушках у более сильных. Те, кто могут поднять лишь жалкого паука. И при этом часть чужой силы остается плавать в их крови. И вот сейчас, когда они вошли в дым «едкого очищения», те крохи силы закипели, превратившись в огненные комки.
– Они умрут?
– Да, – кивнул старик, стряхивая с ладоней последние сгустки дыма. – Через несколько часов. Но им очень больно сейчас. Корис, прекрати метать камни. Стефий, готовь новый костер.
– Да, отче!
– Через несколько часов? – зло выдохнул я, глядя вдаль, туда, где по гребню ущелья бежали к нам люди, вооруженные луками и арбалетами. Эти шурды не пройдут далеко. Но к чему такой бесполезный дым?
– Несколько, – кивнул отец Флатис. – Избавиться от сжигающей их боли они не сумеют. Их участь предрешена. Но главное в другом… вот только некогда мне объяснять… лишь не трогайте тех шурдов, что вопят и корчатся от боли. Тех, кто начал убегать обратно, несмотря на страх перед Тарисом и костяными погонщиками.
– Ладно, – не стал я спорить, глядя, как из серого дыма вырвалось несколько воющих от боли фигурок шурдов, колотящих себя по головам, грызущих зубами руки, пытающихся что-то вырвать из животов и бьющих пятками в камень. Они обезумели от боли… и мчались прямо на пауков. Впрочем, не все – один из темных гоблинов предпочел проверить стену ущелья на прочность, принявшись таранить гранит собственной головой. Два мощных удара – и обезумевший шурд рухнул в грязь и облегченно затих в беспамятстве.
