Аллира - Александра Лисина
Вздохнув, я заставила себя отвести взгляд от разрушенных ворот и следом за скорром вошла в узкий проход, откуда-то чувствуя, что не стоит задерживаться здесь слишком долго.
Оно и неудивительно: как только мы миновали врата, царящая вокруг тишина стала воистину угнетающей. Обычно в горах такого не встретишь – где-то камешек упадет, застучав по скалам, где-то птичка, пролетая мимо, негромко чирикнет… как и в лесу, в горах царила своя, невидимая простому глазу жизнь. Однако конкретно эти горы казались по-настоящему вымершими, поэтому идти по тесному проходу было до крайности неуютно. И меня не единожды посетила мысль, что это – прекрасное место для ловушки.
Когда наконец ущелье все-таки закончилось, я первая прибавила шагу и оказалась рядом со вторыми воротами Иира чуть ли не быстрее Ширры.
Тот словно не заметил – неторопливо миновав покосившиеся колонны с чуть лучше, чем на первых, сохранившимися рисунками, он только у самого выхода ненадолго обернулся. Дождался, пока его нагонят остальные. А затем, хмуро покосившись на болтающегося в небе Рума, выразительно указал вниз.
Подойдя к краю последней плиты, я послушно глянула и приглушенно ахнула!
То, что открылось мне внизу, с трудом поддавалось описанию. Огромная плодородная долина, буквально утопающая в зелени. Вековые деревья невообразимой высоты с неимоверно широкими, прямо-таки великанскими кронами, закрывающие собой почти половину неба. Цветущие лианы, дикий папоротник, настойчивые вьюнки, заполонившие собой все вокруг, а между ними стояли посеревшие от времени, частично поросшие мхом, потрескавшиеся и потемневшие на солнце, но по-прежнему прекрасные скульптуры.
С такого расстояния я не смогла различить лиц, прошедшие годы многое стерли, а разросшиеся леса почти поглотили большую часть некогда великого города. Разрушились здания, обвалились причудливо изукрашенные купола, рухнули храмы и потрескались каменные плиты, вымостившие широкие и удобные дороги. Почти неотделимы от корней стали белоснежные стены, однако статуи… статуи все еще стояли нетронутыми. И их красоту не смогли уничтожить ни ветра, ни дожди, ни время.
Мужчины, женщины… великолепно сложенные, недостижимо прекрасные и все до единого крылатые… дети Двуединого… почти что боги… тот самый легендарный народ, который, если верить легендам, когда-то населял эти горы.
Я остро пожалела, что с такого расстояния не могу рассмотреть их лиц, но даже так, издалека, я была поражена и очарована. А когда заметила, что у некоторых скульптур крылья оказались частично или полностью разбиты, то испытала почти физическую боль, потому что не могла представить, как же можно было уничтожить такую красоту.
– Иир, – странным голосом уронил Рум, неотрывно глядя на потерянный город. – Ты точно хочешь туда войти?
Я покосилась на замершего у края скалы скорра: в этот момент Ширра, как никогда, казался ожившей легендой. Он удивительно уместно смотрелся среди этих скал и полуразрушенных памятников прошлого. Словно недостающий кусочек мозаики, внезапно вставший на свое законное место. Или вернувшийся после долгого отсутствия хозяин, ожививший своим присутствием некогда заброшенный дом.
Услышав хранителя, скорр медленно повернул голову и пристально на меня взглянул – массивный, как сами горы, с тяжелым взглядом внезапно потемневших глаз. Он не сдвинулся с места, не зарычал, не обнажил зубы, напоминая призраку об их молчаливом уговоре. Просто стоял и молчал, ожидая моего ответа.
– Идем, – с трудом сбросив накатившее оцепенение, тряхнула головой я. – Веди, ведь это твой дом.
Скорр едва заметно вздрогнул, нерешительно качнулся, словно хотел что-то сказать, но тут за моим левым плечом угрожающе сверкнуло, и он, так и не сказав ни слова, снова отвернулся. После чего тяжело вздохнул, встряхнулся и уверенно спрыгнул со скалы на первую ступеньку ведущей к городу гигантской лестницы.
К подножию горы мы спускались несколько часов. Идти приходилось медленно, потому что лестница, по которой нам пришлось спускаться, была на редкость крута и узка, а плиты под ногами выглядели до крайности ненадежными. Не знаю, почему нельзя было воспользоваться «парадным» входом и войти в город как нормальные люди, Ширра на эту тему предпочел отмолчаться. А я по его вине то и дело оскальзывалась, так и норовя кувырнуться вниз с приличной высоты. Наверное, если бы не эльфы, этот спуск вполне мог закончиться быстрее и намного печальнее, потому что Беллри раза три ловил меня за руку в самый последний момент, а Шиалл однажды вовсе оказался в роли ездового осла, потому что мне «повезло» не только оступиться, но и свалиться прямо ему на шею.
– Осторожнее, – только и сказал он, с трудом балансируя на узкой ступени.
– Извини.
После этого я предпочла передвигаться на полусогнутых, чтобы никого не столкнуть, не спихнуть с обрыв и не покалечиться самой.
Как ни удивительно, это помогло, потому что больше я не оскальзывалась, никого не толкнула, мы все благополучно спустились вниз и даже никого не потеряли по дороге. Правда, за это время солнце успело заползти за соседнюю гору, так что вокруг не только ощутимо похолодало, но и потемнело. А когда мы оказались под сенью гигантских деревьев, чья густая листва практически не пропускала солнечные лучи, то и вовсе почувствовали себя так, словно над нами кто-то раскинул траурную вуаль.
Я невольно поежилась от столь резкого перехода от яркого света к густым сумеркам, но потом оглядела окруживший долину горный массив и запоздало поняла, что иначе тут не бывает – тяжелые черные склоны будто впитывали солнечный свет. И только виднеющиеся на горизонте, покрытые нетающими снегами Летящие пики несколько скрадывали это гнетущие впечатление и давали толику света там, где, казалось бы, должна властвовать беспросветная тьма.
Возможно, когда город был еще жив, на таком контрасте света и тени он выглядел таинственно и красиво. Возможно, его специально расположили так, чтобы усиливать этот эффект. Однако сейчас, когда горы вымерли, а древний город заполонили разросшиеся и одичавшие деревья, это выглядело скорее мрачно, нежели красиво. И даже тот факт, что у листьев имелись тоненькие золотистые прожилки, способные от малейшего проблеска света отбрасывать радужные блики, не вызывал особого восторга.
– Это илларэ – священное дерево эльфов, – глухо уронил Рум, зависнув у меня над головой. – Вернее, его прародитель, чьи семена когда-то были перенесены в эльфийские рощи. Если в новолуние поделиться с ним жизненной силой, оно будет дарить свой свет до следующей луны. А когда таких деревьев собирается достаточно, то весь город будет гореть, будто в золотом огне. Это очень красиво, Трис, когда целая долина ночами светится, как днем. Красиво и неповторимо.
Я на миг представила эту картину и была вынуждена согласиться: да, наверное, это действительно было непередаваемо. Ведь
