Елена Чернышева - Волчье племя
— Это руны альвов. В древние времена альвы выковали этот меч и украсили его специально для человека, правившего тогда в Великом Лесу — для Эльго Мудрого, чьим прямым, хотя и далеким наследником, являюсь я! На лезвии меча — заклятье: это оружие нельзя поднимать для нападения — только для защиты Леса от посягательств всех возможных врагов, которых немало было во все времена… И все же этот меч только раз участвовал в битве и только раз попробовал крови: во время нашествия цвергов из Железного Леса — тогда мои предки выступили на стороне альвов, и лесной князь Вульфоальд вышел на поединок с королем цвергов Ратхо Жестоким. И победил. То были дни великой славы… А потом — потом началось наступление людей. И мы отступали, мы старались спасти последнее и удовлетвориться немногим, и этот прекрасный меч спал на дне сундука, потому что ни один лесной князь со времен Вульфоальда не выходил на поединок. Мои предшественники думали не о собственной славе, а о благе своего народа и о мире в Лесу. Я тоже думаю о благе и о мире, но, мне кажется, пришла пора завоевать их собственной славой, при помощи этого меча! Если князь откажется от переговоров, откажется от уступок и мира — я вызову его на поединок, как это принято между вождями великих племен: мы будем драться на глазах двух армий. И пусть победит тот, в чьем мече больше правды! Кто пойдет со мной?
— Я! — радостно выкрикнул княжич Бранко.
Но остальные члены Малого Совета, главы крупнейших родов — остальные молчали.
И тогда поднялся Ронан:
— Это безумие. Я не верю князю. Благородство неведомо ему… Ни ему, ни его воеводам. Он просто убьет вас всех… И Лес лишится владыки, и тогда он пойдет войной — и победит!
— Не смей говорить так, чужеземец! — возмутился Бранко. — Ты не знаешь моего отца!
— Нет, это ты его не знаешь, если еще надеешься мирно договориться с ним о чем-то! Я повидал людей, подобных Брану! К счастью, никогда прежде не встречал таких у власти! Он не отступится, пока жив… И любое благородство ему чуждо. Для него существует только его цель! И он пойдет на любые преступления, на любые жертвы, чтобы достигнуть своего, — в голосе Ронана прозвучало что-то похожее на восхищение и княжич не осмелился спорить с ним дальше.
Но князь Фредегар не отказался от своей затеи: он упорно считал, что поединок между вождями двух враждующих народов может решить многовековую распрю с наименьшими жертвами. И, кроме того, князь Фредегар искренне верил, что победа в честном поединке может достаться только тому, кто дерется за правду. Князь Фредегар был уверен в своей победе…
Он созвал Большой Совет на Священной Поляне. В этот раз на Священную Поляну прибыли не только воины Леса, но и все те, кто пришел из внешнего мира и готов был сражаться за Великий Лес. Князь поведал им свое решение и показал меч…
— Кто пойдет с нами?
Тридцать воинов Леса шагнули вперед, из них князь выбрал семерых. Среди них были Ратмир и Рагнахар.
— Хоть так послужу тебе, княжна! — сказал Ратмир, отдавая земной поклон Фрероне. — Жизнь положу за отца твоего… И за жениха!
Рагнахар подвел Вуйко к Брикцию:
— Если я не вернусь, почитай его, как отца… А ты, друг, не покинь сына моего, побереги его и воспитай воином!
— Зачем это тебе нужно? Я не верю ни в какие переговоры с князем Браном… Да и Ронан тоже говорит… Ронан в таких вещах редко ошибается! Из этого ничего путного не будет… Останься лучше, настоящего боя дождись! Ждать не долго придется! А так — ни за что голову сложишь!
— Если сложу голову — так за князя своего! А прежде, чем в бой идти, в глаза я им посмотреть хочу! Людям… Я ведь прежде из Леса не выходил никогда, до тебя я людей и не видал! Ты знаешь, что я про вас про всех думал, когда убили Хэльмитор! Представлял вас всех какими-то чудищами несусветными… Без души, без сердца, без жалости. Алчными трусами, все живое губящими себе на потеху! А ты вот — все равно что брат мне! У меня и в Лесу-то прежде друзей не было… Ни одной родной души, кроме Хэльмитор… И теперь, прежде, чем в бой пойду — посмотрю хоть, какие они, люди! Не могу быть слепцом и глупцом… Понять хочу… Прежде, чем начну убивать, хоть в глаза загляну им: что там?
— Ничего хорошего ты там не увидишь, — вздохнул Брикций. — Может, и мне с вами отправиться? Если погибать, так вместе, рядом!
— Тебе сейчас не то что меча не поднять — не дойти туда! И на Совет-то ты зря пришел. Того гляди, раны откроются. И получится, что я — живым вернусь, а ты — тут помрешь потихонечку. Лучше за Вуйко присмотри. А то как бы он за мной не побежал… В силу своих запретов я уже давно не верю!
Брикций приобнял Вуйко за плечи:
— От меня не убежит!
Вуйко скептически усмехнулся…
Княжича вызвались сопровождать пятеро ратников и Изок, но Бранко оставил только двоих, а Изку препоручил распоряжаться войском в свое отсутствие.
Иссахар тоже пожелал идти с княжичем. Ронан тщетно пытался отговорить его — Иссахар стоял на своем.
— Я лучше, чем кто-либо другой, смогу убедить князя! Ведь я понимаю его чувства, не так давно я их полностью разделял! Я боялся колдунов, я ненавидел оборотней… И я не признавал за ними права не только на Лес, но даже на саму жизнь! Я расскажу князю о них… О том, какие они… О том, какие у них красивые женщины и прелестные дети, о том, как они умеют любить, радоваться, о том, что они благородны и милосердны… Я смогу убедить его отказаться от этой войны, согласиться на переговоры, на мир с Лесом!
Ронан слишком уважал Иссахара, чтобы воспользоваться своим правом командира и удержать его силой. Но ему было тяжело отпускать от себя кеметянина.
Ронан долго смотрел вслед уходящим… Он не верил, что увидит живым хоть кого-то из них.
Рядом с ним, плечом к плечу, стояла Фрерона: отец отказался взять ее с собой, несмотря на все отчаянные мольбы, и теперь уходил на смерть, унося с собой ее душу, и княжна смотрела ему вслед, уже и живой-то себя не чувствуя, потому что Бранко и Рагнахар, разломив пополам, уносили ее сердце.
Так и не заметил Рагнахар ее долгой любви… Так и не успела она понять своих чувств к Бранко… Смерть теперь за всех решит! Быть Фрероне вдвойне вдовой, сиротою горькою!
…Они с Ронаном встретились взглядом, и каждый увидел в глазах другого отражение своих собственных отчаяния и боли, и, горестно зарыдав, упала «волчья княжна» в объятия воина из племени лунгов.
И прежде случалось, что волколюды проходили через всю Будинею большими отрядами, но так и не бывали никем замечены: поэтому и считалось, что волколюды могут становиться невидимками или, с помощью чар, «отводить глаза» обычным людям.
