Ничейная магия - Ирина Ростова
— Нет, — ответил ему маг своими истерзанными губами. — Платить будешь ты, тер-Маэрэ.
— Давно не тер-Маэрэ, Учитель, — выплюнул с кровью последнее слово Алгариенн, поворачиваясь к нему, и Мист увидела, что в его спине торчит по самую рукоять кинжал. Значит, это не джинн убил его? А кто-то из своих ударил в спину? Скверная смерть, хотя — разве смерть бывает хорошей?
— Я не отпускал тебя. Не давал тебе…право, — сказал ар-Маэрэ тяжелым, мертвым голосом. — И сейчас не отпускаю.
— Бездна, что вне меня позвала, зовет меня. Не удержишь, Учитель. Я свободен от тебя.
Вместо ответа Мейли-из-Сполохов поднял изувеченную правую руку, сжимая пальцы, и раздался треск лопающейся обугленной кожи. Вместе с этим Алгариенна всего перекосило и изломало так, словно его сжимала огромная невидимая рука. Он закричал, страшно, с надломом, и кинжал впечатался в него еще сильнее. Мист инстинктивно сделала шаг назад, у нее нервно приподнялся и дернулся угол рта.
— Вот так. Вот так, тер-Маэрэ, — издевательски ласково сказал мертвый маг, и из тела Алгариенна брызнула кровь пополам с обломками костей и какой-то слизью, а ор перешел в визг. Мист сделала еще один шаг назад, с ужасом на это глядя. Под ее ногой что-то хрустнуло, и мертвый, неестественно спокойный взгляд обратился на нее. Девушка судорожно сглотнула в панике от того, что привлекла его внимание и совершенно не понимая, что ей делать и куда бежать: здесь, в этом странном мире маг, кажется, обладал безграничной властью. — А ты иди, Эола Эйиллад. Тебе рано здесь быть.
Алгариенн продолжал надсадно верещать на одной ноте, кровь вперемежку с раздавленными внутренностями застывала вокруг него в воздухе, а ар-Маэрэ с трудом, как несвежий зомби, шагнул к Мист и несильно толкнул в грудь. Мир словно сдвинулся от этого движения, и Мист потащило куда-то назад, поволокло по равнине, словно у нее снова не было тела, и ветер нес ее прочь, в глазах потемнело, покраснело, пошло черными трещинами, и все распалось на части по кускам.
— Мист? Мист-Мист-Мист, — раздалось из темноты. Кто-то держал ее, тянул, звал, встряхивал, и, кажется, даже плакал, потому что горячее капало ей на лицо. Она надеялась всем сердцем, что это не кровь. — Мист, ну, что же ты?
Мист поморщилась, и ее тут же яростно прижали, немилосердно тиская, сдавливая все синяки и трещины в костях. Девушка слабо застонала от боли, и тугие объятия тут же разжались, хотя сильные руки продолжали ее держать.
— Мист, ну, ты же меня слышишь? Правда же? Это я, я, Тор!
Тор. Торрен.
Мист приоткрыла один глаз, и он с трудом сфокусировался на лице склонившегося над ней парня. Второй глаз почему-то не открывался. И руку поднять не получилось — она отозвалась резкой болью на движение, и не двинулась, кажется, с места.
— Мист, Мист, не двигайся, нет, я сейчас тебя подниму и понесу, честно, только не двигайся! Больно? Да что я, конечно, больно. У тебя тут посох был? Он сломался. Я вытащу. Рука, кажется, сломана тоже. Не знаю. Убираться надо отсюда, пока там не опомнились.
— Тор-рен, — выдавила Мист. — Вил-ль?
— Погиб, Мист, — сдавленно выдохнул парень и подхватил ее на руки. — И Гронс.
— Сумк, — резкое движение заставило Мист заиндеветь от боли, но потерять сумку было нельзя. Как и книгу, но книгу она отлично чувствовала своей побитой спиной.
— Да, да, твоя сумка у меня. Вместе с хренью снизу. Сейчас выбираемся. Если за нами побегут, ты извини, я тебя без церемоний на землю, а то не отмашусь. Да?
— Да, — односложно согласилась Мист, утыкаясь в его плечо и плотно стискивая веки, чтобы удержать слезы. Все таки погибли — оба погибли, и Вейларис, и эр-Эландиль. А Торрен выжил, и за ней пришел, хоть она ему и никто.
Парень двигался осторожно — пригибаясь и оглядываясь, он шел по дну небольшого оврага, куда скатилась Мист, прятался по теням и замирал, стоило только прозвучать любому звуку слишком близко, а Мист медленно приходила в себя с тем, как тревожные отголоски из лагеря наемников становились тише: они там явно разбирали завалы, но шрамолицый гигант был жив, и, значит, они вполне могли скоординироваться и начать искать Мист, раз она с ее книгой была так зверски нужна Алгариенну. А, может, без эльфа это уже никому не нужно?..Наверное, это зависит от того, идейные они его или платные последователи.
— Я как тебя увидел там, сразу стал подбираться ближе, — сказал Торрен, когда овражек вывел их из зоны видимости и слышимости от лагеря. — Ты им знатный переполох устроила. Подземные штуки?
— Нет. Из, из…. башни, — Мист поморщилась, и тут сообразила, что, если бутылки не побились, там должны быть еще спасительная “Сила в ванной”, божественный “Серый мир” и незаменимый “Кинь в кусты”. А шансы остаться целыми у бутылок были: во-первых, они явно были не из обычного, а эльфийского закаленного стекла, а во-вторых, Мист их еще и завернула в одежду священного мага. — Торр, рен, — выдавила она. — Останов-сь, недолг, — глотая звуки, сказала она.
— Кусты? — озабоченно предположил Торрен. — Я тебе помогу. Я тебя не оставлю, — почти истерически сказал он.
— Птом, кусты, — сказала она. — Сумка.
— Сумку дать? — Торрен остановился, посмотрел по сторонам в поисках подходящего места, и пристроил Мист в корнях вывороченного сухого пня. Когда-то в незапамятные времена тут явно возвышалось большое дерево, а сейчас остались лишь окаменевшие корни. — Вот, на.
Мист благодарно кивнула и левой, функционирующей рукой, стала шарить в сумке. Торрен помогал ей, как мог, придерживая, или, наоборот, разворачивая то, за что она бралась.
— Ну ты и нагребла там, — присвистнул он.
— Ох, молчи, — смогла членораздельно сказать Мист после нескольких глотков “Кинь в кусты” и “Серого мира”. — Сейчас вот это возьми, и замажь мне, хотя бы, руку. Не уверена, что это поможет, но хоть как то.
— А это что?
— Называется “Сила в ванной”, — объяснила девушка. — Помогает от ссадин, синяков и прочего.
— Тогда мордень поверни, у тебя тут глаз заплыл, — заботливо сказал парень. — Вообще видок — не бей лежачего.
— Зато ты хорошо сохранился, — съёрничала Мист и вздохнула, молча пережидая, пока Торрен уверенными движениями наносил жидкую мазь на лицо.
— Еще есть где? Ребра, спина?
— Девичья стыдливость меня не простит.
— Девичья стыдливость тебе не мешала ночью в кусты ходить под конвоем, — проворчал он. — Сымай, давай, куртку и рубаху. Давай, давай. Если эта штука реально помогает, лучше тебя всю окунуть в нее, с головой. Дым и пепел, живого места же нет, — ворчал он, щедро
