Иллюзия бога - Алина Штейн
Семела выглядела в точности как в ту ночь, когда ее тело нашли на первом этаже дома Двенадцати. На секунду Ари парализовало. Картинки пережитого слепящим калейдоскопом проносились перед глазами. Вот начищенный до блеска паркет с ромбовидным узором. Кровь из разбитого черепа, оказавшаяся неожиданно темной в ярком свете изящной люстры. И белое обнаженное тело, застывшее, как античная статуя – но статуя сломанная, разбитая, безнадежно испорченная. Длинные волосы, разметавшиеся по полу, как черные змеи. Неподвижные распахнутые глаза на пустом лице, в которых, казалось, еще можно было увидеть последние мгновения перед смертью. Теперь на Ари смотрели они же – с той разницей, что в этих темных глазах с монгольской складкой горел живой вопрос.
– Ты мне поможешь? – прозвучал голос с томной хрипотцой, растягивающий гласные на заграничный манер. Посмертие не изменило его: этим же голосом Семела вспоминала похабные анекдоты, зазывала студентов в свой домик у побережья, рассказывала про побочные эффекты антидепрессантов и соблазняла Зевса. Только квинтэссенция боли и первобытного ужаса, застывшая на лице девушки, не вязалась с этими интонациями.
Ари отступила на шаг и неосознанно повернула голову, оглядываясь, надеясь, что кто-то знает, что нужно делать. Голые стены давили на нее. Она чувствовала собственный липкий пот. Почему никто ничего не скажет? Почему Зевс продолжает бормотать, закатив глаза, будто ничего не происходит?
«Может, только я ее вижу?»
– Разве ты не умерла? – шепнула она одними губами. «Может, и нет, – обреченно пронеслось в голове. – Кажется, неспроста Дионис искал ее тело, прежде чем исчезнуть». Но призрак перед ней не слишком походил на живого человека из плоти и крови.
– Прошу. Они виноваты в том, что со мной случилось. Мне правда нужна помощь.
Глаза Семелы наполнились влагой.
– Какая? – выдавила Ари, невольно чувствуя жалость. И раскаяние. «Потому что я была там вместе с остальными. Я видела, как уносили ее тело, и знала, что полиция предпочла замять это дело. И когда каждый из нас согласился с копами в том, что это был суицид, хотя всем было очевидно, что ее толкнули, я была там тоже. Потому что все мы те еще мрази, и каждый из нас счел за благо позаботиться о своей шкуре. Кто из нас безгрешен, чтобы привлекать к себе лишнее внимание копов?»
Голова кружилась, дышать становилось все тяжелее. Она не смела попятиться, понимая, что тогда разорвет круг и присутствующим несдобровать: кто знает, какие чудовища Тартара могут расползтись по кампусу, если прервать ритуал. Не говоря уже о том, что тогда Семела точно исчезнет. Ари попыталась вспомнить хоть что-то из своих скудных знаний о призраках. Если судить по легендам и малобюджетным триллерам, заветное желание каждого неупокоенного – закончить незавершенные дела в мире живых.
И месть. Возможно…
– Ты хочешь знать, – Ари сглотнула, чувствуя себя идиоткой. «Я говорю с мертвецом, с ожившим, мать его, мертвецом посреди древнего, мать его, ритуала!» – кто тебя убил?
Она вздрогнула, едва успев договорить: Семела исчезла.
«Серьезно? – На место страха и жалости пришла оторопь. – Нельзя было хотя бы кивнуть? Обязательно сбегать по-английски? Я тут помочь пытаюсь, вообще-то».
Ари проморгалась, медленно, будто в полусне, подмечая детали: потухшие свечи, дверь вместо импровизированного алтаря – явно не портал в иное измерение, а обычная доска, меловые символы полустерты. Происходящее стало напоминать кустарную постановку первокурсников театрального факультета. Магия и священный ужас выветрились в мгновение ока.
Это могло произойти только в одном случае. Кто-то прервал ритуал.
– Кто-то прервал Чистку? – спросила она, не веря глазам. Это было табу, о котором знал каждый из присутствующих.
Гермес деликатно кашлянул:
– Портал не открылся. И это к лучшему, не всегда все проходит, как в прошлый раз. Так что мы уже закончили.
Ари потрясла головой. Не открылся? Как это возможно? Она растерянно заглядывала в лица присутствующих, и каждый, с кем она встречалась взглядом, отводил глаза. Один Адонис вытаращился в ответ с насмерть перепуганным видом. Его бледная рука, сжимающая погасшую свечу, ходила ходуном. «Нет, что-то не так. Они еще не закончили, а ведь обрыв ритуала сопряжен с немыслимой опасностью. Что заставило их прерваться?»
– Она выпила? – пробормотала Дита.
Это стало последней каплей.
– Кто из вас прервал Чистку? – Ари нервно повысила голос, стараясь не столько привлечь их внимание, сколько обуздать страх, растерянность и злость.
– Ариадна, ты в порядке? – Зевс дотронулся до ее плеча, и она сбросила его руку. – У тебя был трудный день, все-таки раньше ты была только наблюдателем, а первый полноценный ритуал всегда отнимает много сил.
– Вы что, тоже видели… Семелу? – Она с трудом заставила себя произнести это имя.
– Ты переутомилась.
Зевс разговаривал с ней мягко, тихо, как с умалишенной. Наверное, так она сейчас и выглядела. Чокнутая, которой приглючилось что-то в разломе.
– Она была там, – не сдавалась Ари.
Он неопределенно пожал плечами.
– Тартар коварен. Чудовища могут принимать самые разные облики…
– Что, настолько не хотите узнать, кто ее убил?
Тишина со всех сторон.
Зевс нахмурился.
– Ты нас сейчас в чем-то обвиняешь?
Риторический вопрос, смысл которого она могла без труда прочесть даже в его неизменно соблазнительных теплых глазах: «Ты не осмелишься бросить этот вызов нам в лицо».
Зрение застилала красная дымка. Почему, почему все так реагируют? «Потому что они тоже видели Семелу, – ответила Ари самой себе. – Может, не так явно, как я. Может, просто почувствовали что-то. Но все предпочли замять ситуацию. Опять. В точности как в ночь ее смерти».
Потому что Семела была не настолько пьяна, чтобы случайно упасть с той лестницы. И при падении с такой незначительной высоты ей бы не проломило череп.
Потому что все предпочли согласиться с версией полицейских, которым было плевать.
Потому что пришел черед раскаянию, к которому никто из Двенадцати не был готов.
Потому что если это действительно было убийство, то один из людей, с которыми Ари улыбалась и шутила, ходила вместе на лекции и на вечеринки, – преступник.
Да, Ари не оправдывала себя. Она помнила, что сама решила лишний раз не выступать, ведь своя шкура дороже, а на ней уже висело обвинение в убийстве. Слабый отзвук совести она заглушила, едва услышав, что даже Дионис, близкий друг погибшей, согласился с теорией о суициде. В конце концов, какое ей дело до девушки, которую она видела раз в жизни?
– О каком убийстве речь? Это самоубийство! У тебя что, провалы в памяти? – Голос Аполлона прозвучал неожиданно угрожающе. В его глазах полыхнула ярость, и живот у Ари скрутило так, что стало трудно дышать.
– Не лезь к ней. – Артемида
