Дитя Марса - Янг Роберт Франклин

– Нужды и впрямь нет,– сухо ответил Филип, чувствуя, как пустота в душе сменяется горечью. Набравшись смелости, он положил руку на калитку, как можно ближе к Джудит. Их ладони разделяло всего пару сантиметров, но казалось, будто между ними пролегли световые годы. В бешенстве, Филип убрал руку. – Работа превыше всего, верно?

– Абсолютно. Она помогает сохранять тонус.

– Хотите мое мнение? Думаю, вы продали мужа, а не он вас. Вы пренебрегли им ради юридической практики.

Джудит побелела и вздрогнула как от пощечины, слова риелтора задели ее за живое.

– Всего доброго,– холодно произнесла она.

На сей раз Филип не сомневался – стоит коснуться ее, и она разлетится на миллионы осколков.

– Передавайте привет Земле,– напоследок съехидничала Джудит.

– Непременно,– отозвался Филип. Гнев утих, и в сердце вновь воцарилась пустота. – Только не нужно нас недооценивать – рано или поздно мы взорвем себя к чертовой матери и устроим вам фейерверк.

Он повернулся и зашагал прочь. Прочь от очаровательной деревушки, к пустынному шоссе, а оттуда, через пульсирующую цветами равнину к крыльцу Джудит. В кухне не горел свет, и стоило немалых трудов отличить ее дом от других. Дверной проем тускло мерцал во тьме. Джудит не солгала, поле стремительно угасало.

Филип запер за собой заднюю дверь, уныло пересек пустынный, мрачный дом и вышел через парадный вход. Плотно прикрыл дверь и направился к машине. Вопреки ожиданиям, та оказалась не заперта. Филип сел за руль, свернул на шоссе и устремился к ярким огням большого города.

На востоке уже занимался рассвет, когда Филип заехал в гараж позади своей многоэтажки и потянулся взять с заднего сиденья «дипломат», но вместо гладкой кожи ощутил под пальцами мягкую шерсть и тепло живого тела. Внезапно «дипломат» пролаял:

– Гав! Гав-гав!

Филип недолго колебался. В конце концов, кто сказал, что нельзя явиться на вечеринку без приглашения? Но надо торопиться – дел предстоит много, а время поджимает.

В полдень он снова очутился на шоссе – доверенности были подписаны, насущные моменты улажены. Рядом восседал Заратустра. К часу Филип добрался до Пасторали, а в пять минут третьего уже сворачивал на знакомую улочку. Машину, правда, придется оставить, но ничего страшного. Пусть лучше ржавеет под солнцем города-призрака, чем ее купит какой-нибудь спекулянт. Тем более, в новом мире деньги точно не понадобятся. Филип припарковался у обочины, достал из багажника чемодан и поспешил к дому номер двадцать три. Открыл входную дверь, пропустил вперед Заратустру и тщательно запер за собой замок. Потом проследовал на кухню, распахнул створку, ведущую на задний двор, шагнул через порог — и застыл как вкопанный.

Вместо травы под ногами ощущались грубые доски. Вместо благоухающей цветами равнины простирались запущенные дворы. Чуть поодаль, на облезлой решетке, сухие лозы дикого винограда дребезжали на октябрьском ветру.

Заратустра бойко спустился с крыльца и поспешил за угол, очевидно, в поисках куста с зелеными розами.

–Гав!

Песик вернулся и положил на верхнюю ступеньку находку.

Находку в виде зеленой розы.

Филип наклонился и поднял цветок. Роза была совсем свежей, в ее аромате сосредоточилась вся суть Сириуса-21. Филип не верил своим глазам.

– Заратустра, где ты ее взял?

– Гав!– ответил тот и снова бросился за угол.

Филип рванул следом и успел увидеть, как белый кончик хвоста исчезает в ветхой конуре. Его охватило горькое разочарование. Значит, роза лежала в будке изначально, словно старая, бесполезная кость.

Но ведь цветок был свежий, только с куста.

А вдруг и в будках тоже есть черный ход?

Филип опустился на колени и сунул голову в конуру. Действительно, в дальней стене обнаружилась премилая дверца, окаймленная голубоватым свечением. За ней простирался знакомый пейзаж, у самого входа цвел знакомый розовый куст, под ним, виляя хвостом, сидел Заратустра.

Филип кое-как втиснулся в проем и даже ухитрился пропихнуть в него чемодан. И чертовски вовремя – через секунду проем замерцал и погас, а дверца растворилась в воздухе.

На четвереньках Филип добрался до куста и выпрямился. Стоял погожий, теплый денек, судя по расположению солнца, близился либо обед, либо ранее утро. Да и солнц оказалось два. Одно – ослепительная голубовато-белая сфера прямо над головой, второе – яркая крохотная точка недалеко от первого.

Вслед за Заратустрой Филип миновал равнину и направился прямиком к дому Д жудит. Когда потрясенная хозяйка встретила его у калитки, он без лишних предисловий выдал заранее приготовленную речь:

Я не из тех, кто верит в судьбу. В своих поступках я всегда руководствуюсь свободой воли. Но очевидно, есть вещи, изменить которые мы не в силах. Если ваш пес дважды забирается в мою машину и дважды вынуждает меня возвращаться к вам, значит, так тому и быть. Не знаю, чем все это обернется, но очень хочу узнать. Поэтому я передал право распоряжаться вашим имуществом другому честному риэлтору. Конечно, мы с вами едва знакомы, и меня еще не приняли в ваши ряды, но если мне поручат хоть какуюто работу — сгребать листья, мыть окна, окучивать кукурузу – я сумею доказать, что по крайней мере не представляю собой угрозу обществу. И возможно, со временем вы поймете, что несмотря на слабость к похожим на греческих богинь блондинкам, я не питаю страсти ни к брюнеткам, ни к шатенкам, ни к выпивке. Так или иначе, мосты сожжены и вне зависимости от того, примут меня в официальные жители Пфлюгервилля или нет, я уже стал законным гражданином Сириуса-21.

Джудит медлила с ответом и наконец сказала:

– Сегодня утром я хотела предложить вам остаться, но не сделала этого по двум причинам: из-за нашей договоренности и из-за своей неприязни к мужчинам. Первую причину вы устранили, а вторая больше не актуальна. – Она осеклась и посмотрела ему в глаза. – Филип, прошу остаться. Ради меня.

Заратустра, чье настоящее имя было Сидденон Фенфондерилл, бросил последний взгляд на обнимающуюся парочку и с резвостью, нехарактерной для его трехсот двадцати пяти лет, засеменил на окраину, в Зал советов, где уже с утра, нетерпеливо перебирая задними лапами, томились в ожидании мэры окрестных деревень. Едва Заратустра вскарабкался на трибуну, собравшиеся удлинили свои аудио-отростки, распрямили складные пальцы и встретили оратора шквалом аплодисментов. Удлинившимися «руками» Заратустра-Сидденон призвал аудиторию к тишине, потом снова втянул их и, устроившись за трибуной, начал речь, суть которой можно свести к следующему:

– Господа, простите за опоздание. Кое-какие обстоятельства вынудили меня задержаться, но об этом позднее. Начну с главного – да, эксперимент увенчался успехом. Если посредством психо-преобразовательных сил вы с партнерами переконструируете свои деревни по нашему образцу, построите достаточное количество фабрик, чтобы ваши «хозяева» обрели столь необходимую им самодостаточность, если сумеете подсунуть детали для динамо-машин Мебиуса так, чтобы появление коинцидентных полей списали на случайность, тогда проблема дефицита кадров будет решена. Наш пример явное тому доказательство. Только не забывайте вести себя, как положено собакам, и помните, дома «хозяев» должны превосходить ваши. Наконец, сфабрикуйте записи от лица ваших якобы мигрировавших хозяев. Эти записи не должны противоречить нашим. Конечно, не хотелось бы строить сирианско-человеческое общество на лжи, но придется это делать, учитывая выбранную нами модель поведения. Страшно представить негодование людей, если открыть им правду про нас и нашу способность преобразовывать материю одной лишь силой мысли, нашу способность создавать предметы, начиная от банального ключа и заканчивая концертным залом. Но и это полбеды. Страшнее, если кто-то узнает, что несмотря на безграничный потенциал в плане неживой материи, мы абсолютно беспомощны перед живой и не способны воспроизвести даже травинку, и единственная причина, по которой мы синхронизировались с Землей, создав крохотные, неотразимые утопии, кроется отнюдь не в тяге к общению, а в элементарной нехватке садовников. Однако со временем все уладится, и помогут нам человеческие дети. Они будут взаимодействовать с нами каждый день, переняв от родителей безоговорочную любовь, но отнюдь не пренебрежительное отношение к нам. Для ребенка собака – прежде всего друг, а не домашний питомец; равный, а никак не меньшой брат. Главное, помнить: сегодняшний ребенок – это будущий взрослый. Теперь касаемо обстоятельств, вынудивших меня задержаться... Должен сказать, господа, я порядком привязался к «хозяйке» своего портала. Настоящего пса я устранил, наболтав, что есть места, где трава зеленее, а сам занял его место. К «хозяйке» у меня выработалась искренняя симпатия, поэтому я не смог упустить подвернувшуюся возможность раз и навсегда избавить ее от одиночества. И надо же так случиться, что человек, предназначенный ей судьбой, в буквальном смысле возник на пороге, но в силу гордости и упрямства она сделала все, чтобы оттолкнуть его от себя. Даже природное влечение не помогло. Однако рад сообщить, что благодаря ряду уловок – для последней пришлось даже воспользоваться нашим секретным порталом,– проблема решена к обоюдному удовольствию сторон. Две одинокие души вот-вот заключат союз, о котором в фольклоре говорят: «И жили они долго и счастливо». Засим, господа, позвольте пожелать вам удачи с вашими партнерами. Пусть ваши кадры ни в чем не уступают нашим. На этом заседание объявляю закрытым.