Дэвид Геммел - Тёмный Принц
— Как пожелаешь. — Он оставил ее и ушел в голову отряда, присоединяясь к Бронту.
Когда опустилась ночь, Дерая спокойно поспала и проснулась с рассветом. Маленький Александр стоял на пороге пещеры и улыбнулся, увидев ее. — Добрый день, — сказал он, вошел в пещеру и присел рядом с ней.
— И тебе, юный принц. Ты рано поднялся.
— Да, мне долго спать не требуется. Как тебя зовут?
— Можешь называть меня Фина.
— Ага, но ведь это не твое имя, правда?
— Я не сказала, что это мое имя. Я сказала, что ты можешь звать меня так.
— Тогда можешь звать меня Искандер.
— Хорошо… Искандер. Ты не боишься?
— Нет, — ответил он с широкой улыбкой. — Парменион здесь. А лучшего воина во всей Греции не сыскать — и еще он самый лучший полководец.
— Ты сильно веришь в него, Искандер. Тебе бы следовало поменьше восхищаться им.
— После отца, он самый дорогой для меня человек. А откуда ты?
— Я - Целительница. Живу в Храме за морем, рядом с руинами Трои.
— Ты всегда была Целительницей?
— Нет. Когда-то я была просто девушкой, мечтавшей выйти замуж за любимого человека. Но этого не случилось.
— Почему? — вопрос был задан столь просто, что Дерая рассмеялась и протянула руку, чтобы потрепать его по волосам. Но когда ее рука оказалась рядом с ним, она ощутила жгучую боль в ладони и резко убрала ее. Его лицо исказилось. — Извини. Такого не было уже давно; я было подумал, что освободился.
Скрепя сердце она снова вытянула руку, отведя золотую прядку, нависшую над его зелеными глазами. Боль снова пронзила ее, но она не выдала этого. — Это просто нервы, — заверила она. Но он покачал головой.
— Ты очень добра, однако, прошу, не прикасайся ко мне. Я не хочу видеть, как тебе больно.
Темная тень легла у входа в пещеру, и вошел Парменион. — Ах вот ты где, — произнес он и опустился на колено рядом с принцем. — Пошли, нам надо приготовиться к походу.
— Ее зовут Фина, — сказал Александр. — Она очень мила. — Затем он выбежал из пещеры, а Дерая взглянула в глаза Пармениону.
— Наметил путь, стратег?
— Да, — он сел рядом с ней. — Ты уверена, что мы не встречались с тобой, госпожа?
— Что дает тебе повод думать так? — вопросом на вопрос ответила она.
— Трудно сказать. Мне незнакомо твое лицо, но я чувствую, что как будто знаю тебя.
— Мы встречались, — призналась она, — на острове Самофракия.
— Ты! — прошептал он. — Ты была в капюшоне и в вуали; я тогда подумал, что ты носишь траур.
— Да, я была в трауре. И сейчас тоже. Однако, — сказала она, резко вставая на ноги, — ты сказал, надо готовиться к походу.
— Да, конечно. Ты знаешь, куда я собрался отправиться? — спросил он, тоже поднявшись.
— В Лес Горгона.
Он улыбнулся, и лицо его стало таким мальчишеским. Дерая заставила себя отвести взгляд. — Другой дороги у нас нет, — сказал он.
— Знаю. Каков твой план?
— Мы подойдем к опушке леса. Бронт говорит, это займет три дня. Там я оставлю отряд и пойду к Горгону.
— Зачем тебе так рисковать? Чего ты хочешь этим добиться?
Улыбка сошла с лица Пармениона. — Мы не можем пройти никаким другим путем. На открытой местности нас настигнут: негде спрятаться, некуда убежать. Лес даст нам укрытие и возможность добраться до Бухты.
— Бронт говорит, что живущее там зло страшнее Македонов.
— Да, и я ему верю.
— Тогда как ты с ними договоришься? Что сможешь предложить?
— Мечту об Искандере: открытые Врата Гиганта и возвращение магии. Злые или добрые, все они — создания Заклятия.
— Я пойду с тобой, — молвила она.
— Нет надобности рисковать собой. Я сумею провести переговоры с Повелителем Леса.
— Даже если так, я составлю тебе компанию. У меня много способностей, Парменион. И они могут пригодиться.
— Нисколько не сомневаюсь.
***
Два дня отряд продолжал движение, идя на запад, все выше в горы, ища длинную тропу, змеившуюся к Лесу Горгона, которая открылась им внизу в океане деревьев. На утро третьего дня, когда они укрылись от внезапной бури под большим уступом скалы, они услышали на дороге цокот копыт. Аттал с Парменионом выхватили мечи и вышли в бурю, сопровождаемые Бронтом и Хироном.
По тропе скакал одинокий жеребец, который поднял голову и заржал, едва увидевмага. — Каймал! — воскликнул Хирон, подбежал к коню и похлопал его по холке. — Как же здорово увидеть тебя, парень.
Взявшись за гриву животного, Хирон вскочил коню на спину. Дождь утих, и магпоехал на Каймале рядом с Парменионом. — Разведаю дорогу впереди, — сказал Хирон. — Встретимся до захода солнца.
— Будь осторожен, маг, ты и твоя магия нам еще понадобятся, когда Пожиратели вернутся, — напутствовал его Парменион.
Гроза ушла дальше, тучи расступились за ней, давая солнцу осветить горы и идущий по ним отряд, с кентаврами в авангарде. Парменион отбежал назад по склону, прикрыв от солнца глаза и осматривая их пройденный путь.
К нему подошел Аттал. — Видишь что-нибудь? — спросил македонянин.
— Не уверен. Взгляни туда, за сосны. Там расщелина в скалах. Мне показалось, я вижу человека, движущегося между ними.
— А я ничего не вижу. Идем дальше.
— Погоди! — велел Парменион, схватив Аттала за руку и пригибая его ниже. — Взгляни теперь!
Шеренга людей спускалась по склону в нескольких милях к востоку, и солнце играло на их шлемах и наконечниках копий. Над ними кружил Пожиратель. — Сколько их? — шепотом спросил Аттал.
— Более пятидесяти. К счастью, они идут пешком, а это значит, что они не настигнут нас до наступления темноты. Но все равно нам надо поспешить.
— Зачем? Им сложновато будет выследить нас в лесу.
— Нам еще надо будет получить дозволение войти в лес, — сказал Парменион.
— От кого?
— От чудовищ, которые там обитают, — ответил Спартанец, отойдя от края скалы, и двинулся по тропе.
— Чудовища? Ты ничего не говорил о чудовищах, — закричал Аттал и побежал за ним.
Парменион остановился и усмехнулся. — Мне нравится удивлять тебя, Аттал. — Тут улыбка его исчезла, и он схватил своего спутника за плечо. — Я могу не вернуться. Если случится так, сделай всё, на что способен, чтобы доставить Александра в Спарту.
— Пойду с тобой. Мне начинает нравиться твоя компания.
— Нет. Если погибнем мы оба, то какая надежда останется у мальчишки? Оставайся с ним.
К закату путники спустились к подножию гор. Кентавры ускакали искать укромное место для себя, а Бронт, Стероп и Арг стали разводить костер посреди скопления белых валунов. Аттал с Александром сели отдохнуть у огня, а женщина по имени Фина ушла из лагеря, чтобы быть рядом со Спартанцем, пока тот осматривал лес.
— Когда пойдешь? — спросила она.
— Предпочту сделать это на рассвете, — ответил он. — Но Македоны близко, и у нас может не оказаться достаточно времени. Где, во имя Гекаты, Хирон?
— Будет лучше войти в лес до наступления ночи, — посоветовала Фина.
Парменион кивнул. — Давай так и сделаем. — Пройдя к валунам, он рассказал свой план остальным.
— Ты безумец, — возмутился Бронт. — я думал, что ты осознаешь свою глупость. Неужели не понимаешь? Горгон убьет тебя — а не убьет, так выдаст тебя Филиппосу.
— Возможно, ты прав, мой друг, но выбор у нас невелик. Если я не вернусь к рассвету, вы должны будете сами проделать путь до Бухты, как только сможете.
Не говоря больше ни слова, он вскочил на ноги и перешел по открытой местности к темной стене деревьев.
Фина подошла к нему. — За нами следят? — спросил он приглушенным голосом.
— Да. Несколько монстров наблюдают за нами из зарослей. И у них на уме убийство, — проговорила она.
Она почувствовала, как Парменион напрягся, его шаг сбился, а рука потянулась к мечу. — Нам надо идти назад, — шепнула она.
— Те существа, — тихо сказал он, — ты умеешь читать их мысли?
— Да — как и они.
— Ты можешь с ними поговорить?
— Нет, но я могу внушить им мысль. Что ты хочешь, чтобы они сделали?
— Пусть отведут меня к Повелителю Горгону.
— Хорошо. Сосчитай до двадцати, и потом выкрикни его имя. Это даст мне время поработать с ними.
Дерая сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая себя, и отправила свой дух к деревьям. Первое существо, которого она коснулось, — полурептилия-полукошка — отскочило от нее. Его мысли были о крови и разодранной плоти. Разума в существе было недостаточно, и она двинулась дальше, добравшись наконец до Пожирателя, который сидел на верхних ветвях дуба, бледными глазами разглядывая двух человек. Он также лелеял мысли об убийстве, однако Дерая почувствовала в нем и любопытство.
— Горгон! — крикнул Парменион. — Желаю говорить с Повелителем Горгоном!
Пожиратель напрягся, не решаясь, что предпринять. Голос Дераи нашептывал глубоко в его подсознании, посылая ему подспудные мысли. "Я должен отправить его к Повелителю. Он будет в ярости, если я этого не сделаю. Он убьет меня, если я этого не сделаю. Один из тех, кто рядом со мной, расскажет ему, что человек звал его. И тогда он уничтожит меня."
