Конфайнмент (СИ) - Тимофеев Владимир

Знакомство с досье на «Клио» и «Селфера» требовало тишины и максимальной сосредоточенности.

Около месяца «Юрий Павлович» обещал предоставить расширенную информацию по фигурантам, но, как говорится, тянул до последнего. Пришлось даже несколько раз пригрозить неизбежным сворачиванием операции и даже разрывом прежних договорённостей, и, в конце концов, эта тактика принесла результаты. Нужные сведения «контакт» всё-таки передал. Насколько они достоверны, требовалось определить в течение двух-трёх дней. Иначе сотрудничество могло стать односторонним, а сводить отношения с «Юрием Павловичем» к уровню «подчиненный-начальник» или к совсем уже примитивному «мошенник-терпила» подполковнику не хотелось.

Даже на первый взгляд всё изложенное в документах выглядело откровенной фантастикой, и если бы Свиридяк получил их на пару месяцев раньше, он бы попросту выкинул их в мусорную корзину, сочтя неуместной шуткой. Однако сегодня, после пяти недель плотной работы с «Клио», так поступить Степан Миронович конечно не смог бы.

Первый же разговор с девушкой поставил мужчину в тупик. Да, иностранный резидент предупреждал его, что будет непросто, но что настолько — этого подполковник не ожидал.

Удивительно, но он пошёл на все выставленные дамой условия, и теперь за это приходилось расплачиваться не только постоянной головной болью, но и не отступающим ни на секунду страхом разоблачения.

На нём и его «команде» висели уже пять трупов. Все — обычные люди, ничем особо не примечательные, выбранные «Клио» по какому-то странному, понятному только ей алгоритму. Ещё двое оказались убиты раньше. В том, кто их прикончил, Степан Миронович не сомневался, и от этого знания ему становилось не по себе.

Полученные от «контакта» досье кое-что прояснили, но вопросов поставили ещё больше.

Первый и главный: откуда заокеанские «коллеги» узнали о прошлом «Клио» и «Селфера»?

Второй: почему они так уверены в том, что эти двое снова сойдутся?

Ответов у подполковника не было.

Впрочем, по поводу второго вопроса Свиридяк кое о чём догадывался. Более того — знал об одной из причин, хотя и не был уверен, что она основная. В любом случае, этим знанием он с «Юрием Павловичем» делиться не собирался. По крайней мере, сейчас, пока ещё ничего не решилось.

С «Клио» Степан Миронович предполагал серьёзно поговорить сразу после её возвращения из Ленинграда. К этому разговору следовало хорошо подготовиться. Цель оправдывала любые приёмы и средства. Подполковнику требовалось стать с «Клио» не просто попутчиками, а союзниками.

Витька Махов и его дружбаны девушку ненавидели, но подчинялись.

А она их, по всей вероятности, презирала. Степан Миронович это чувствовал и… уважал.

Решиться открыто демонстрировать своё отношение к разного рода подонкам могла или полная дура, или по-настоящему сильная личность.

«Клио», по мнению подполковника, дурой отнюдь не была…

— …А знаете, Елена Игоревна, я, кажется, придумал, как помочь вам обоим, — чуть прищурившись, сообщил Свиридяк сидящей напротив девушке.

Её реакция Степана Мироновича удивила.

— Обоим нам помогать не надо, — неожиданно зло усмехнулась Лена. — Мне же хватит того, что вы уже обещали…

Суббота 27. ноября 1982 г.

В Москву я вернулся в полном раздрае. Всю ночь пытался заснуть, да так и не смог. Стучали на стыках колеса, покачивался несущийся по рельсам вагон, тихо сопел на соседней полке практикант Сашка, а я всё ворочался и ворочался, не в силах забыться. Стоило только закрыть глаза, и в голове сразу же возникала картинка — дождь, бронзовые кони и стоящая на мосту девушка.

Мысли мои, раз за разом, возвращались к тем дням, когда я считал себя счастливее всех на свете и одновременно чувствовал, что нет никого в этом мире несчастней меня.

Зачем, спрашивается, стал изображать из себя супермена? Почему решил, что умнее других? Что раз попаданец, значит, обязательно должен что-то там поменять в жизни огромной страны?

Да какая, к чертям собачьим, страна, если даже с собственной жизнью не смог разобраться!

Надеялся, что само рассосётся? Думал, что если одна простила меня, вторая исчезнет сама собой, а после забудется?

Как бы не так! Вторая никуда не исчезла, а забыть её не получается, как ни крути.

Что теперь со всем этим делать?

Выход один. Бежать!

Бежать из этого времени со всех ног. Как можно быстрее, пока ещё что-нибудь не разрушил своим дурацким вмешательством…

Утром сказал Сашке, что буду занят два дня подряд и пусть Светлана передаст это Жанне. Лебедев посмотрел на меня с удивлением, но спорить не стал — просто кивнул.

Я же, как только прибыл на «Подмосковную», сразу засел за бумаги — писать «отчёт» в будущее. Думал над ним достаточно долго. Пришлось подробно описывать, что со мной приключилось в последний месяц, включая арест, побег и устройство в железнодорожное ведомство. Плюс кое-какие соображения о природе времени изложил — авось, тамошнему Синицыну пригодится. Для меня ведь сейчас время становилось важнее всего. Вернуться в 2012-й превратилось практически в фикс-идею. Даже знакомством с «чекистами» сегодня готов был пожертвовать ради этого. А еще мне, кровь из носу, захотелось простимулировать здешнего Шурика на предмет скорейшего отправления моей бренной тушки назад в двадцать первый век. А для этого требовалось, ни много ни мало, посвятить его в «главную тайну Вселенной»…

О том, чтобы встретиться, я договорился с ним ещё неделю назад. Сказал, пусть приезжает в следующую субботу вечером, надо будет обсудить кое-что важное. Что удивительно, когда это предлагал, даже не думал, о чём буду с ним разговаривать. Просто рассчитывал незаметно сунуть в его портфель очередное послание, а сам разговор стал бы только прикрытием.

Сегодня всё перевернулось с ног на голову. Неудачная поездка в Питер заставила поменять приоритеты и планы.

Шуру я ждал в том же месте, что и в прошлые выходные, в парке возле метро, прячась за театральной тумбой. Ждал долго, часа полтора, поэтому замёрз, как собака. Температура — ноль, ветер промозглый, хорошо хоть, что без дождя или снега, а то бы совсем озверел от этой дурацкой погоды.

Ненавижу, если осень затягивается. Уж лучше хороший мороз, чем постоянная слякоть с хлюпающими носами, кашлем и непонятками, во что одеваться. Укутаешься — вспотеешь, накинешь что-то полегче — простынешь. Единственный вариант — лишний раз на улицу не высовываться, а если уж высунулся, то не стоять столбом, а заниматься делами. Работать, к примеру, или хотя бы просто ходить взад-вперёд, размышляя о чем-нибудь приземленном — о кружке горячего чая, о третьей котлете, которую так и не смог доесть сегодня в столовой, о людях, которые вдруг попадаются на пути, хотя вероятность подобной встречи даже не нулевая, а, можно сказать, отрицательная.

И ладно ещё, если речь заходит о Лене. То, что я вдруг увидел её на Аничковом мосту, по факту, мало что значит. Это могло быть обычной галлюцинацией, плодом больного воображения. А вот встреченный несколькими часами ранее будущий питерский мэр — это уже не фантазии.

Вообще, выходит довольно забавно. Встречаюсь нос к носу с каким-нибудь деятелем перестройки или «святых девяностых», а он потом — хлоп! — и на небесах. Сначала Гайдар, затем Попов… Прикольно будет, если и Собчак после нашей случайной встречи тоже преставится. Но ещё веселее, если в этом опять обвинят меня…

Шура нарисовался в парке, когда часы показывали без пяти восемь. Слава богу, Жанны с ним не было. Не то что бы я не хотел её видеть, просто… Хотел, но боялся. А вдруг она чисто по-женски почувствует, что я изменился и отношусь к ней уже не так, как до этой злосчастной поездки в Питер?..