Адский договор: Переиграть Петра 1 - Руслан Ряфатевич Агишев
С оглушительным воплем Дмитрий бросился на них, стараясь коснутьсярукой. Одного корпусом бортанул, второго по ноге зарядил. Правда, и сам отхватил: так по башке дали, что она, как колокол, загудела.
— Хр-р-р-р, — почти одновременно пьяно захрипели оба прихлебателя, начиная фонтанировать блевотиной. Мерзкая зеленоватая жидкость залила все вокруг — их одежду, стены коридора, пол и даже на потолок чуть-чуть попало. — А-а-а-а, как же плохо, — блевали, не переставая. Все лилось, как из шланга, — А-а-а-а-а.
В их крови оказалась просто ударная доза алкоголя. В доли мгновения по ним пошла настоящая опьяняющая волна, свалившая их с ног.
— Забери своих подружек, — Дмитрий остановился у стены и с ухмылкой уставился на боярского сынка. Тот шалело ворочал глазами, ничего не понимая. Прямо подле ног в луже своей блевотины валялись двое его прихлебателей, вяло шевелившие руками и ногами. — И ещё прибери за ними. Что зенки лупишь? Видишь, сколько тут блевотины. Рубаху свою сниму и вытри…
К этим словам ещё и издевательски засмеялся. Боярский сынок так от обиды покраснел, что страшно за него стало. Не дай Бог, этого свиноту сейчас Кондратий хватит. Потом от говна не отмоешься. Ведь батя его не хрен с горы, а целый генерал МВД, а может и выше, по будущим меркам.
— Ладно, ладно, не пыжься. У этих быков все равно против меня никаких шансов не было, — широко улыбнулся Дмитрий. От переполнявших его эмоций ещё и пошутить решил. А почему бы и нет? Больно уж у толстяка рожа была в этот момент охреневшей. Чай хуже не станет. — Я ведь Святой… Злой Святой! Могу так сделать, что срать будешь целыми днями. Или, как они, блевать будешь не переставая. Ух! — пуганул он толстяка головой, словно прыгнуть собирался.
Бедный боярский сынок так резво рванул по коридору, что мне своей тушей входную дверь и кубарем покатился по лестнице. На последней ступеньке его подбросило и отправило в зловонную лужу, в которой совсем недавно побывал и сам Дмитрий.
— Один — один, — ухмыльнулся парень, разворачиваясь и идя прочь. Ведь, он, по-прежнему, опаздывал на учёбу.
К своему удивлению, за пару шагов до учебной кельи он наткнулся на забитый учениками коридор. Старшекурсники, в основном, стояли так, что между ними и худому было не протиснуться.
Что-то явно случилось. На его памяти никогда столько учеников зараз не собирали. Вот тебе и задачка. Дмитрий уже хотел было спросить у кого-нибудь про причину собрания, но раздался строгий голос ректора академии
— Уноты славной Славяно-Греко-Латинской академии, сегодня ко мне обратились царевна-регент Софья Алексеевна и царевич Петр Алексеевич, — Дмитрий вжался в каменную стену. Сердце его что-то холодном накрыло. Верный знак, что скоро в его жизни произойдут какие-то важные изменения. — Сказано мне было, что для государства Российского потребны образованные и преданные юноши, чтобы писать историю нашего Отечества. Скоро православное воинство отправиться в поход на Крымское ханство, что наказать злодеев за века набегов на наши земли, за тысячи и тысячи загубленных православных душ… Все старшие курсы пойдут, чтобы запечатлеть на века вечные славные деяния русского воинства под предводительством боярина Василия-свет Голицына…
Дмитрий неосознанно пополз по стенке к полу, куда и уселся на задницу. Услышанное оказалось весьма и весьма кстати, ибо полностью соответствовало его планам. Ему осталось лишь попасть в списки старшекурсников.
— … Б…ь! Подумать только, на реальную войну собираюсь, — мелькнула в голове мысль, едва не вызвавшая у него истеричный хохот. — Не откосить, а наоборот… Я просто красавец!
Попасть в списки оказалось довольно просто. Всей такого рода документацией в академии занимался лишь один человек — монах Алепсий, обладавший потрясающе ровным и красивым почерком. Дмитрий как-то раз видел одну бумажку, написанной его рукой. Чистая каллиграфия! Идеально ровные ряды, буковка к буковке, восхитительные завитушки, придававшие тексту какую-то сказочность. Словом, писать список мог только он.
Почти час Дмитрий опирался у дверей кельи Алепсия, выжидая удобного момента. Когда же он настал, юркнул внутрь и быстро коснулся руки монаха
— Уф, — только и успел пробормотать тот, оседая на пол кельи.
Парень осторожно уложил его возле ложа, прикрыл суконным плащом и уселся за стол, где лежал заветный свиток.
— Ну, с Богом, — задержал Дмитрий дыхание, как снайперы перед выстрелом, чтобы рука не дрожала. — Поехали…
И поехал! Через десять — пятнадцать минут пыхтения ему всё-таки удалось подписать свое имя и фамилию — Дмитрий, сын дворянина Михайлы Кобылина — под 71-м номером.
Смахнув на пергамен песка, чтобы чернила высохли быстрее, он выскочил из кельи. Одним махом пронесся по длинному коридору и оказался в административной части монастыря, где в данный момент и нажился приказной дьяк от власти.
— На, передай, скажи, что Алепсий список написал, — Дмитрий поймал за рукав какого-то ученика и внушительным тоном заговорил с ним. Лицо при этом состроил такое, как у большого начальника. Бедный ученик даже подумать об отказе не посмел. Схватил пергамент и поклонился. Мол, все исполню в лучшем виде, господин. — Беги, беги.
-//-//-
Вдоль пологого берега Волги на юг тянулась длинная лента русского войска. Сотни и сотни всадников в разномастном вооружении скакали плотным потоком. Время от времени часть спускалась к реке, чтобы напоить своих коней. Потом с гиканьем мчались обратно в строй.
Со стороны воинство казалось бурлящей горной рекой, несущей свои воды по бесконечным каменным валунам. Оно то разделялось на несколько потоков на очередном каменном валуне, то снова соединялось в единое целое.
Вблизи цельный образ войска разрушался, и перед глазами наблюдателя представала совсем другая картина. Кого только здесь не было. Бок о бок здесь двигались и обособленные отряды крупных бояр со своей челядью (поварами, ловчими, портными, гуляющими девками); и кучковавшиеся вместе худородные дворяне с кое-каким вооружением; и стройные колонны солдат нового строя с единообразным вооружением и обмундированием; и крупные отряды служилых татар и казанцев на необычных мохнатых лошадях и с вооружением кочевников; и лесная мордва с марийцами. Все они постоянно ругались, задирались, иногда и скрещивали оружие.
— Ну, вот ты и в армии, браток… В армии… — негромко напевал Дмитрий, качаясь, сидя на неказистом кауром коньке. Плелся он в самом конце нижегородского поместного полка боярина Скуратова, куда, собственно, и был приписан в качестве помощника полкового писаря. До писаря ему ещё было расти и расти, ибо должность эта была весьма «хлебной». — Это юность в сапогах, а у некоторых в лаптях.
Правда, вся эта его веселость была напускной. Дмитрий, будь его воля, начал бы материться во весь голос. Пожалуй, это бы
