Пророчество тьмы - Анви Рид
– Мой отец сейчас на встрече с королем Эверока. Он вернется через пару дней, поэтому ты должна рассказать мне все, что знаешь. – Атернай расстегнул пуговицу и скинул с плеч меховую накидку.
Кожаные доспехи обтягивали его широкую спину, а пояс, на котором висели ножи, оплетал подтянутое тело.
– Я не закончила, Атернай.
Атер вздохнул и, расслабившись на троне, растянулся, закинув ногу на ногу.
– Ты сильно изменилась с нашей последней встречи. Стала взрослой и… теперь знаешь, чего хочешь. Я уважаю сильных женщин, и я рад, что ты стала именно такой.
Далии тоже все еще было душно от расставленных вдоль стен жаровен. Но, возможно, причиной стали воспоминания о Юстине, из-за которых от злости забурлила кровь.
– Ты и так просишь слишком много. Больше на уступки я не пойду. – Атернай хотел закончить разговор.
– Сначала выслушай меня, Атернай. Я знаю, чем тебя заинтересовать.
– Говори.
– Я отдам тебе в подчинение сиафа и наемника. Те двое, что пришли вместе со мной, теперь будут верно служить сыну Севера.
– Интересно… И что же ты хочешь?
– Я хочу голову Юстина Мао. Он убил моих родителей, и за это он поплатится жизнью.
Атер будто ждал именно этих слов, будто знал истинное желание Далии и, улыбнувшись ее просьбе, без раздумий согласился. Принц с принцессой договорились молчать. Сделка, которую они заключили, осталась в стенах Аскарского дома. Далия рассказала Атернаю все, что знала сама: о покушении на ее жизнь, о бунтах, вспыхнувших на улицах Франа, о побеге. Осталось дождаться Олафура Скаля, который даст согласие на брак и подготовит аха для войны.
Переговоры были долгими, и в конце, набравшись смелости, она смогла договориться о комнатах для беглецов. Эвону досталась его старая спальня, где он в итоге спрятался до вечера, громко хлопнув дверью. А другим – маленькие комнатушки для гостей из дальних стран. Атернай предложил Далии бывшие покои матери, но она отказалась, решив не ворошить прошлое, которое наверняка никто не хотел вспоминать.
Гостевая комната была простой и скудной на мебель: всего одна кровать и сундук у изголовья. Деревянные стены не украшали картины, на полу не лежали ковры, а в углу не стояло кресло, где вечером, расслабившись, можно почитать книгу. Тут царила воинственная строгость, в которой тоже, надо признать, была своя красота.
Далия легла на твердый матрас и, с наслаждением потянувшись, вновь вспомнила Юстина. Его красивое лицо и добрые глаза. Волосы, всегда идеально уложенные, его голос и руки, обнимающие ее. Но стоило воскресить в памяти площадь и короля, упивающегося смертью, как милая картинка сменилась окровавленной головой Юстина, которую Далия держала в руках. Скоро она придет за ним и убьет. И этот грех она готова замаливать до конца своей жизни.
Глава 19. Эвон
Комната Эвона осталась такой же, какой он ее запомнил. Даже запах был ему знаком. Он терзал незажившие раны и будил воспоминания о маме, которая часто ночевала вместе с ним.
Травник сел на кровать – такую же скрипучую, как и прежде. Он ненавидел ее и всегда спал на полу. Помнил, как мама крепко обнимала его, накрыв одеялом, и умоляла не двигаться. Притаившись, они ждали, когда пьяный отец перестанет их искать и уйдет к аха, вымещать злость на набитых сеном чучелах. Но однажды кровать скрипнула. Олафур ворвался в комнату и, яростно стянув жену на пол, ударил ее кулаком по лицу. Схватив ее одной рукой за волосы, он вцепился в ее шею и, усиливая хватку, начал душить. Она молила не останавливаться и прятала младшего сына за спиной. Отец пытался поймать Эвона, ударить и его тоже, но мама перехватила его руки, толкнув ребенка под кровать.
– Не плачь! Не плачь, все хорошо! – захлебываясь в крови, которая ручьем текла из сломанного носа, говорила мама.
Она успокаивала Эвона, который, зажав рот, прятался в углу. Прикусывая щеки, он сдерживал страх и слезы. Ему хотелось кричать, звать на помощь, но он знал: никто не придет. Затыкая уши, Эвон сжимался в клубочек, пытаясь заползти еще глубже в темноту под кроватью. Он жался к стене и мечтал, чтобы все это закончилось как можно скорее.
– Ненавижу тебя! – Отец швырнул маму в центр комнаты. – За что… За что мне такое наказание, Хриса?! – Он замахнулся ногой и, пнув ее в живот, отбросил к сундуку. – Родила мне никчемного, простодушного нытика…
Мама дрожащей рукой пыталась закрыть лицо. Олафур сел на корточки, пошатываясь от выпитого алкоголя, и схватил ее за шею.
– Второй сын должен был стать бравым воином, но почему-то стал трусливым пугалом. Я хотел убить тебя после его рождения, но решил, что еще не время.
Лицо мамы начало синеть. Она впивалась ногтями в руку короля и пыталась вздохнуть.
– Я думал, ты родишь мне третьего сына. Такого же достойного, как Атернай, бесстрашного и послушного, но ты и с этим не справилась, бесполезная шлюха. – Схватив Хрису второй рукой, он ударил ее головой о сундук. – Еще один шанс я тебе не дам!
Мама упала и обмякла. Она пыталась отдышаться, но вместо этого лишь откашлялась кровью.
– Где этот мелкий уродец? – Отец вспомнил про Эвона. – Вылезай!
Олафур упал на колени перед кроватью, потянув руки к Эвону. Он рычал, от него пахло хонгом и мясом, привезенным с охоты.
– Не трожь его! – Мама схватила отца за ногу. – Бей меня! Это я родила тебе детей, это я виновата, не они. Бей меня!
Олафур громко засмеялся. Попытки Хрисы спасти сына его веселили. Олафур ударил ее ногой по лицу. И продолжил делать это вновь и вновь. Эвон видел, как разлетается кровь, слышал, как ломаются кости, и тихий голос мамы, которая просила сына скорее убежать. Но он не мог бросить ее.
– Прекрати! – Маленький Эвон вылез из-под кровати и, громко крича, кинулся на отца. – Оставь ее! Оставь!
Смех Олафура стал похож на рычание дикого зверя, терзающего свою добычу. Король, шатаясь, пнул жену последний раз и, схватив сына, поднял за грудки.
– Зачем ты родился, уродец? Чтобы позорить мой род?
Первый удар был легким. Обычной пощечиной, к которым Эвон за все эти годы уже успел привыкнуть.
– Почему ты не можешь быть таким же, как Атернай? Почему?!
Отец злился и с каждым замахом бил сильнее.
– Мне нужны достойные наследники, а не… Не ты! – Олафур плюнул в лицо Эвону и кинул его на скрипучую кровать.
Мама лежала на залитом кровью полу. Она не издавала никаких звуков и больше не пыталась остановить рассвирепевшего мужа. Эвон испугался, увидев ее обмякшее тело, и, забыв про страх, бросился к ней, но отец перехватил его, швырнув обратно.
– Твоя мать обычная шлюха! А ты – наша с ней ошибка…
Тяжелая ладонь Олафура обожгла щеку сына. В глазах Эвона потемнело. Казалось, его сейчас стошнит: то ли от запаха крови, то ли от сильного головокружения. Но очередной удар по голове заставил его потерять сознание.
Эвон проснулся из-за дикого холода. Открыв глаза, он увидел разбитое окно и снег, который припорошил сундук. Белые хлопья впитали кровь и багровыми комьями таяли на полу.
– Мам? – Эвон испугался, не увидев ее в этой комнате.
Вставать с кровати было тяжело и больно. Лицо отекло, глаз заплыл, а голова будто раскалывалась на части. Она болела так каждый раз после того, как отец избивал его. Когда-нибудь Эвон привыкнет к этому, но сейчас нужно найти в себе
