Блэйд Хок - Дар Крома
Места, через которые наемник сейчас проезжал, были не очень богатыми. Шанго не знал, какому вельможе принадлежали эти земли, однако было очевидно, что не очень крупному и могущественному. Минуя деревню за деревней, Шанго увидел множество разнообразных лиц — веселых, хмурых, приветливых, злобных, но общей чертой всех этих крестьян была усталость. Только очень идеалистичный человек мог бы назвать этих людей счастливыми.
Наступил вечер и Шанго подогнал лошадь, чтобы быстрее добраться до знакомого постоялого двора. Не то, чтобы его пугала ночевка на природе, однако сон в теплой постели всегда предпочтительнее и приятнее. Да и, потом, ближе к ночи сильно похолодало. Вот показались знакомые ориентиры — камень возле дороги, сухое дерево и, улыбнувшись своим мыслям, Шанго собрался пустить лошадь еще быстрее. Однако вечернюю тишину разорвал знакомый голос.
— Стойте! Во имя пресвятого Митры, стойте! — продравшись сквозь кусты и ветки на дорогу выбежал человек. Мужчина был весьма молод, грязен, одет явно не по сезону, да и то, во что он был одет, было надорвано во многих местах.
— Хималус? — нахмурившись, Шанго остановил лошадь и соскочил на землю. — Что случилось? Что ты здесь делаешь?
— Господин Шанго, это счастье, что вы здесь! — Мужчина даже немного прослезился и сбивчиво принялся говорить:
— Это какой-то ужас! Они пришли, начали все бить, ломать, резать! — он запнулся на мгновение, затем, всхлипнув, выдавил: — Мать…
— Погоди. Я вижу, что произошло что-то очень нехорошее. Но возьми себя в руки! Давай с толком, поспокойнея!
Хималус кивнул, судорожно, но глубоко вздохнул пару раз, огляделся вокруг, а потом сказал:
— Давайте не здесь. Они сюда не ходят, но мало ли, вдруг, — он взял лошадь за уздцы и повел ее в чащу, — пойдемте скорее.
Некоторое время они пробирались через лесной бурелом, а потом вышли на небольшую полянку, в центре которой горел небольшой бездымный костер. Невдалеке от него виднелся наспех сложенный шалаш. Около огня сидели несколько человек — пожилой мужчина и две женщины. Они испуганно встали при появлении Шанго.
— Тихо, тихо. Это друг, — успокоил их Хималус.
Из шалаша выглянула молодая женщина с грудным ребенком в руках и, заливаясь слезами, подбежала к наемнику.
— Господин Шанго, — всхлипывая, проговорила она, — я так рада!
— Все будет хорошо Уна, — сказал южанин и провел ей ладонью по волосам. — Ваш? — он посмотрел на ребенка. — Мальчик?
Уна кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.
— Как зовут?
— Инальтий.
— Хорошо, — проговорил Шанго, затем повернувшись к молодому человеку продолжил, — а теперь Хималус, рассказывай, что произошло. Где отец?
— Убили, — мрачно сказал тот и сел рядом с костром, махнув рукой чернокожему, чтобы тот сделал то же самое, — и мать тоже.
— Кто?
— Лихие люди.
— Подробнее Хималус!
Постепенно, слово за слово, Шанго выдавил из него рассказ. Дня два назад, к постоялому двору, хозяином которого был отец Хималуса, подъехал вооруженный отряд. Постояльцев не было, поэтому в зале были только его отец с матерью. Прибывшие сразу стали вести себя нагло. Потребовали еды и выпивки. Почувствовав неладное, хозяин приказал жене, чтобы она, когда пойдет за снедью, велела родным и слугам спрятаться в подвале….
— Больше живыми я их не видел, — сказал Хималус. — Только потом.… Во дворе, — он всхлипнул. — Что там наверху творилось, я не знаю. Но было очень шумно. Что-то ломалось. Кто-то кричал. Я хотел выйти помочь, но, — он посмотрел на жену, — Уна не отпустила.
Ближе к ночи, когда наверху стало немного тише, Хималус осторожно вышел посмотреть, что произошло. Бандиты не покинули дом. Зато упились по-свински. Некоторые валялись прямо на полу, кто-то пел, некоторые дрались. Парень понял, что пора уходить. Хоть их пока никто не искал, он был уверен, что ситуация изменится утром, когда бандиты начнут осматривать верхние комнаты и поймут, что там живет больше, чем два человека. Хималус вывел жену и слуг через задний выход, взял, что мог из необходимого и увел всех в лес. Беглецы надеялись, что негодяи пограбят и уйдут, однако те решили остаться. Место действительно было хорошим для бандитов. Многие путники проезжали через постоялый двор, поскольку он стоял на единственной дороге, что вела из этих мест в Немедию. Бандиты поставили дозорных — когда человек приближается, те смотрит, кто едет, и потом скачут рассказывать обо всем своим.
— До первого вооруженного отряда, — сказал Шанго. — Впрочем, гонцы, наверное, и для этого нужны.
— Наверное. Я пытался остановить людей, предупредить, — Хималус вытянул ладони и погрел их у огня. — Выборочно конечно, ведь не знаешь — случайно можно и на дружков этих уродов нарваться. Но никто еще не остановился, кроме вас. Пешком до заставы я пойти не решаюсь. Просто не могу оставить Уну и остальных! Да и ближайшая деревня тоже слишком далеко. А кроме меня — некому. Но, теперь-то все наладится, вы ведь съездите, приведете солдат?
— Может, и приведу, — проговорил южанин. — Но пока хочу сам посмотреть, что, да как. Не пугайся, — он усмехнулся, посмотрев на испуганное лицо молодого человека. — Все будет хорошо.
* * *Сознание медленно возвращалось к Вераксу. Постепенно, наряду со все нарастающей болью в теле, шумом в ушах, жжением в носу, забитом засохшей кровью, он начал чувствовать и окружающий мир. В том месте, где Авлий сейчас находился, было шумно: кто-то стонал, кто-то кричал, а кто-то смеялся и громко разговаривал. Все эти звуки неприятно отдавались в голове рыцаря, еще больше усиливая его и так невыносимые мучения. С трудом разлепив свои глаза, рыцарь попытался увидеть, что с ним произошло и где он находится.
Как того и следовало ожидать, с него сняли всю броню и верхнюю одежду, оставив только исподнее. Руки его были связаны за спиной, а веревка была прикручена к чему-то позади него, так, что он висел, еле касаясь бедрами пола. Ноги тоже были замотаны так, что он с трудом бы встал даже если бы был совершенно здоров. Сейчас же он не мог даже пошевелиться. Впрочем, подумалось ему, это даже к добру. Прекратив попытки двигаться, он начал тихонько выглядывать своих мучителей. Находился Веракс в достаточно просторном помещении. В нем он сразу узнал зал того самого постоялого двора, к которому и направлялся до нападения. На улице стояла поздняя ночь, и помещение было освещено всем, что попалось под руку желающим сделать здесь посветлее: c десяток свечей, несколько лучин, пара факелов, жарко пылающий очаг. Многое вокруг было поломано. Несколько уцелевших столов со скамьями было перетащено ближе к стойке, где обычно располагались хозяева. Рядом с ней, прямо в углу, была свалена куча вещей, среди которых Лют разглядел и часть своих поножей. За стойкой стояли два оборванца, видимо разоряющие запасы хозяйской выпивки. Они часто прикладывались к кружкам и время от времени что-то ободряюще кричали еще одной парочке, расположившейся рядом с камином, где также был поставлен стол и пара стульев. Только это место было обустроено явно не для выпивки. К одному из тяжелых стульев со спинкой, веревками был жестко примотан босой человек в богатой одежде, вернее в том, что от нее осталось. На самом столе были разложены железные предметы и состояние связанного человека не оставляло никаких сомнений в их предназначении. Они были нужны, для того, чтобы мучить. На стол присел и что-то втолковывал жертве мощный черноволосый мужчина, так заросший, что в этой гриве и бороде было трудно разглядеть нос и глаза. Его голос Веракс узнал. Это был тот самый человек, что приказал его «успокоить». Около пыточного стола околачивался еще один тип. Низкорослый, криворожий, он держал в одной руке молоток, в другой железный штырь, очень похожий на обрезанный арбалетный болт, и припрыгивал, нетерпеливо ожидая приказа своего главаря.
