Юрий Мещанов - Милосердие победителя (СИ)
Беды на этом не оставили бывалого стражника. Летом прошлого года во время стычки один из кочевников тяжело ранил Демида в бедро. "Вот такой же саблей, как у тебя", - говорил Демид Егору, всякий раз бесцеремонно хлопая того по ножнам и громко смеясь. Однако, смешного было мало. Демид едва не умер. Только мастерство лекаря и воля пресветлых богов спасли ему жизнь. "А ведь могли и ногу мне отпилить", - рассказывал он Егору. Демид долго выздоравливал, а потом писарь из Ратной управы вынес ему приговор: уволить со службы за негодностью. Потому что после ранения стражник сильно хромал. Демид, стремясь доказать свою пригодность к ратному делу, вызвал писаря на кулачный бой. "Ну писарёнок брыдкий, - сокрушался в своих рассказах Демид, - что с него взять? Бумажки, перья, чернильницы... Так он меня четыре раза на спину кидал! Сволочь..."
Но что делать полному сил мужчине, у которого нет семьи и который умеет только воевать? Демид подался в купеческие боевики, сопровождать за деньги их товары. А потом услышал, что храм Агуна и Кесы собирает всех желающих на войну. Благо, Демид как раз был недалеко от держания. Бросив купца и его повозки, он тут же присоединился к Храмовой дружине.
Признав в Егоре сына княжеского Дома, Демид поначалу старался вести себя преувеличенно вежливо. Но за пару дней, неугомонная общительная натура взяла своё и бывший боец Рубежной стражи перешёл с бывшим приставом на "ты", лишь изредка называя его "наш князь". Егор не обижался, тем более, что положением своим они по сути никак не различались. Демид относился к Егору одновременно как к другу, сыну и младшему брату. Но зато с ним было весело во время бесконечных утомительных переходов и стоянок.
- Едрический тудыть, Рада! Иди сюда, нам тут скучно.
- Сейчас, иду. У вас темно там! Тебе же штопаю...
Рада уселась рядом с ними, поворачивая рубашку к свету и умело орудуя костяной иголкой. Как женщина, двадцатипятилетняя Рада была очень даже привлекательна. Но Егор не мог смотреть на неё без лёгкой брезгливости. Дочь Ратного Дома, она была женой мелкого купца. Но бросила мужа и двоих детей, увязавшись за войском. Быть поблядушкой у ратников ей было намного интереснее. В чём Рада не стесняясь признавалась. "Жизнь это беспросветная нудь, а тут вон как весело", - говорила молодая женщина, мечтательно обводя рукой стоянку дружины.
Через пару дней за Радой явился её муж, законно желавший возвратить жену в дом. Но Демид разбил ему лицо и прогнал прочь. Опозоренный купец отправился искать правду к храмовому воеводе. "Кто купчишку исколотил?", - грозно спросил Онагост со спины чёрного боевого коня. К ужасу Егора, Демид не таясь вышел вперёд и признался. "За грабёж и насилие над мирными подданными по Законам мудрости провинившимся воинам полагается смерть", - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, напомнил ратникам Онагост. "За грабёж и насильнические дела полагается смерть, - неожиданно спокойно заговорил Демид. - Это правда. Но я не отнимал чужого добра, никому не угрожал оружием. А сия молодуха явилась к нам по доброй воле". Рада немедленно подтвердила, что пришла сама. Онагост некоторое время озадаченно молчал, потом плюнул и уехал прочь. Связываться с этим мутным сбродом, гордо называвшим себя "вольными пехотинцами" у воеводы не было ни малейшего желания. Тем более, что они отставали, им предстояло нагонять войско Озеровых и заниматься сейчас мелким купцом, который не умеет воспитать жену, только тратить зря время.
"На державную власть войной идём, а он мне будет про Законы мудрости вещать", - сквозь зубы выдавил Демид, глядя в спину удалявшемуся начальнику Храмовой дружины. После того случая Рада сделалась Демиду на вроде дорожной подруги. Следовала рядом с ним, стирала его бельё, штопала ему если надо и готовила для бывшего рубежного стражника пищу из имевшихся скудных припасов. Уединяться Рада стала тоже только с Демидом. Демида все уважали, поэтому никто особо не возражал. Тем более, что Рада была далеко не единственной женщиной, шедшей с войском.
- Едрический тудыть! - как обычно громко заговорил Демид. - Ещё одна ночь и в битву. Вот ведь как! Бывал в битвах, Егор?
- Ну... В битвах нет, не бывал, - Егор отложил копьё в сторону. О своём участии в побоище на дне Орешкиного оврага он предусмотрительно помалкивал. Да и по сравнению с тем, что предстояло, то сражение не было большим. - Так, в незначительных схватках доводилось.
- Да... В такой прямо битве как завтра случиться должна, я тоже не был. Но уж зато сколько стычек довелось пройти! О... Множество! Едрический тудыть,ха-ха-ха! Знаешь, чем большая битва отличается от маленькой стычки?Ха-ха-ха! - Демид был примечателен тем, что шутки его никогда не выделялись яркостью. Но озвучивая их, он сам смеялся так заразительно, что слушатели начинали хохотать не над историей, а над её рассказчиком. Вот и сейчас Егор уже начал улыбаться. Рада же смеялась в голос. - Большая битва она такая же как маленькая стычка, только народу в ней больше!Ха-ха-ха!
- Ну да, так и есть, - подтвердил Егор.
- Боишься, князь?
- Немного есть, - признался Егор.
- Так и должно быть. Я тоже боюсь. Все боятся. Только у скорбных головой трепета нет!
- Пожалуй...
- Выспаться надо, пока ночь впереди. А как тут выспишься, когда нервы натянуты, а голова о сече думает? - словно сам с собой рассуждал Демид. - Вот как быть?
- Как?
- Нужно кровь разогнать, мысли вычистить.
- Во, заштопала! - торжествующе произнесла Рада, развернув рубаху так, что стало видно заплатку. Справлено было и действительно ладно. - На! - рубаха упала на колени Демиду.
- Вот спасибо! Теперь давай и князю удружишь, Егору нашему.
- А чего у него распоролось? - улыбаясь, спросила Рада и глаза её заблестели. Егор отвернулся, чтобы не будить распутных желаний, лицезрением близкой легкодоступной женщины. - Могу хоть сейчас залатать...
- Едрический тудыть! "Залатать", - передразнил Раду Демид. - Нет, чтобы приобнять, приласкать, приголубить.
- А чо? Это я запросто!
Правой пяткой Рада легко скинула с левой ноги берестяной лапоть и с шаловливой улыбкой дотронулась чумазой ступнёй до сапога Егора. Потом поднялась чуть выше и прикоснулась пальчиками к ноге. Приятное касание всколыхнуло твёрдо удерживаемые до сего момента вожделения. Егор покосился на протянутую к нему крепкую женскую ногу и вылезшуюиз-подюбки коленочку.
- Да... Нет, спасибо, - стал вяло возражать он. - Не надо.
- Едрический тудыть! Завтра в битву, - величаво возвестил Демид, поднимая указательный палец к чёрным небесам, - так что пока время не вышло,сходите-кавы, молодняк, к ручейку. Иди, Егор, развейся. Чтобы в битве лёгким быть.
