Рене Ахдие - Ярость и рассвет
«Как я могу хотеть его? После того, как он убил Шиву? После того, как он убил так много девушек без объяснения причин?
Что со мной не так?»
Пока она смотрела на него в явном раздумье, он забрал у нее этот выбор, так же быстро, как и предложил.
– Спокойной ночи, Шарзад.
Она выдохнула с крайним облегчением.
– Спокойной ночи, Халид.
Шарзад наблюдала, как двери закрылись за ним.
«Если мне представится еще один шанс, смогу ли я выстрелить? В состоянии ли я выполнить то, что должно быть сделано?»
Ее руки, висящие вдоль тела, сжались в кулаки.
«Я не смогу убить его сразу, но обязана выполнить то, что должно быть сделано.
Я узна́ю, почему он лишал жизни всех своих невест.
И я покараю его за это».
* * *Он стоял у нее за дверью.
Разорванный на части.
В последнее время это было для него знакомым состоянием.
Он презирал его.
Халид проигнорировал многозначительную усмешку раджпута, когда направился к своей комнате. Как обычно, чувство юмора телохранителя было несвоевременным и грубым.
Каждый сделанный Халидом шаг разносился эхом по коридорам из теней и камня. Агат с синими прожилками и грубый гранит его дворца плохо спасали халифа от криков призраков.
Прибежище для кошмаров…
Пока не появилась Шарзад.
Действительно чумная девушка. И в то же время королева, во всех смыслах этого слова.
Его королева.
Он оставил солдат у входа в приемные покои, который вел к его спальне.
Генерал аль-Хури ждал его, сидя за столом из черного дерева, на котором две бронзовые лампы отбрасывали золотые ореолы и серебряный чайничек с чаем блестел над низко горящим огнем.
Шарбан поднялся на ноги, когда Халид вошел в приемные покои.
– Сеид.
– Пожалуйста, садитесь. – Халид занял место на подушках напротив. – Прошу прощения за поздний час, но мне нужно обсудить с вами важный вопрос. Таким образом, я обойдусь без формальностей.
– Конечно, сеид.
– Положение касательно королевы – разве я не выразил его предельно ясно перед отъездом на прошлой неделе?
Измученное лицо шарбана стало еще более взволнованным.
– Сеид…
– Больше не будет никаких покушений на ее жизнь.
– Но, сеид…
– Нет. Больше никаких закулисных схем. Никакого отравленного сахара. Более того, любую попытку обойти этот приказ я стану расценивать как прямое покушение на мою жизнь. Вы меня поняли, генерал?
– Сеид!
– Я задал вам вопрос, генерал аль-Хури.
Шарбан на мгновение ощетинился.
– Я не могу на него ответить.
– Дядя Ареф!
Нехарактерный всплеск эмоций Халида повис в воздухе, удерживая напряжение многих невысказанных вещей.
– Она тебя погубит.
– Это мое решение.
– И ты сведешь на нет все то, что было сделано? Не важно, насколько вопиющими были наши действия, ведь мы уже подходим к концу. Пожалуйста. Я тебя умоляю. Пересмотри свое решение. Она просто очередная девушка. Кто она тебе? Мы не можем ей доверять, Халид-джан. Она рассказала тебе, почему вызвалась добровольно? Она призналась в своих мотивах? Кто это дитя? Я прошу тебя. Ты не можешь противостоять этому. Не позволяй этой наглой девушке стать источником краха.
Халид посмотрел на своего дядю через стол.
– Я принял решение.
Лицо шарбана дрогнуло.
– Пожалуйста. Если ты… Ты ее любишь? Скажи мне, что ты не любишь это дитя, Халид-джан.
– Дело не в любви.
– Тогда в чем? Тебе не нужно будет принимать в этом участие. Просто отойди в сторону. Прекрати любое общение с ней, как ты сделал в ту ночь, а я позабочусь о рассвете.
– Нет. Я пытался, дядя Ареф. В то утро… – Халид поморщился от воспоминания.
Глаза шарбана сузились.
– Но ты же ее не любишь?
– Вам известно мое мнение на сей счет.
– Тогда что же ты хочешь от этой надменной девчонки, Халид-джан?
– Чего-то большего.
– А что, если дожди снова прекратятся?
Халид замолчал.
– Тогда я сделаю то, что правильно для людей Рея.
Шарбан испустил усталый вздох.
– Ты не сможешь этому противостоять. Даже сейчас мне ясно, как это сказывается на тебе.
– Повторяю снова: это мое решение.
– И твои враги будут торжествовать, пока оно разрушает тебя изнутри так же, как и снаружи.
Халид наклонился вперед и обхватил лоб руками.
– Тогда, я надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы они никогда не узнали. – Он говорил в пол, его вера в дядю была неявной.
Шарбан кивнул, прежде чем положить руки на мрамор и встать со своего места. Лицо шарбана еще раз опечалилось, когда он оглянулся на измученную фигуру своего короля.
– Сеид? Пожалуйста, прости мне этот последний вопрос. Но я должен знать – она стоит того, чтобы так рисковать?
Халид поднял голову, его глаза отражали оранжевое пламя в свете мерцающих ламп.
– На самом деле? Я не знаю…
Плечи шарбана опустились.
– Но единственное, что понимаю: я не помню, когда еще чего-то так хотел, – закончил он тихим голосом.
Осторожная улыбка Халида, которой он одарил своего дядю, окончательно убедила шарбана. Это была первая настоящая улыбка, что он увидел на лице племянника за многие годы.
– Халид-джан. Я буду защищать твою королеву. Столько, сколько смогу.
– Спасибо.
– Сеид. – Шарбан начал кланяться.
– Генерал аль-Хури.
– Да?
– Пожалуйста, пошлите за факиром, когда уйдете.
– Да, сеид.
– И могу ли я спросить еще об одной вещи…
– Конечно.
– У вас есть какой-нибудь прогресс в определении местонахождения семьи королевы?
– Нет, сеид. Мы все еще в поисках.
Халид запустил пальцы в свои черные волосы, взъерошив их гладкую поверхность.
– Продолжайте искать. Будьте неутомимыми в ваших усилиях.
– Да, сеид. – Приложив руку ко лбу, шарбан вышел из приемных покоев.
Халид снял с плеч темную риду и положил ее на колени. Он знал, что, скорее всего, Шарзад отправила свою семью подальше или они сами бежали, оставив за собой одни вопросы без ответов. И он понимал: время отъезда ее родных слишком совпадало с его браком, чтобы не иметь к этому отношения.
Если бы халиф смог найти ее семью, вероятно, тогда он получил бы столь желанные ответы.
Но захочет ли он их, когда получит?
Большое количество вопросов уже мучило его.
Он мог спросить ее.
Спросить, куда она отправила свою семью. Что она скрывала от него?
Почему настаивала на его мучениях?
Но мысль о том, что Шарзад может солгать ему – что эти глаза, с непредсказуемым натиском оттенков, в одну секунду вспыхивающие синим, сменяющимся на зеленый, лишь для того, чтобы окрасить его мир золотом, ярким звуком ее смеха, – что эти глаза могут пытаться скрыть правду, ранила его даже больше, чем он предполагал.
