Александр Прозоров - Храм океанов
– Что это? – не поняла предсказательница.
– Я мужчина, ты женщина, – пожал плечами Сахун. – Я знаю, ты самая лучшая. Ты самая красивая, добрая и отзывчивая. Я думал, мы останемся вместе навсегда.
– Но мы останемся вместе! Разве нет? – забеспокоилась Волерика. – Ты не пойдешь со мной?
– Если ты моя женщина, я должен заботиться о тебе и защищать. Если ты голодна, я должен принести тебе еду. Если тебе холодно, я должен найти тебе одежду и добыть огонь. Если тебе грозит опасность, я должен встать между тобой и зверем. Если тебе грозит смерть, я должен спасти тебя или умереть первым, – изложил Сахун нехитрую звериную мораль. – Я знаю, как поступить, если тебе будет угрожать жрун или медведь, как защитить тебя от холода или бури. Но я не понимаю, что делать, если ты хочешь умереть сама. Однако я сделал свой выбор и не стану его менять даже сейчас. Я твой мужчина, ты моя женщина. Если тебя ждет смерть, я должен умереть первым.
– Нет, – попятилась предсказательница, начиная понимать смысл его действий.
– Я твой мужчина, я должен тебя защищать, – повторил Сахун и вложил камень в ее руку. – Раз боги хотят тебя убить, я не отпущу тебя на смерть. Но есть способ...
– Как ты можешь так говорить?! – Она отшвырнула камень и попятилась дальше. – Я не стану тебя бить!
– Тебе придется, – пожал плечами Сахун. – Ведь ты выбираешь смерть.
– Не нужно, не нужно так! – Волерика кинулась вперед и крепко его обняла. – Тебе незачем идти со мной. Ты останешься, а я уйду. И все будет хорошо!
– Не будет, Волерика, – погладил он ее по пышным волосам, которые так часто расчесывал в минувшие дни. – Я думал, ты часть меня. Я думал, спасу тебя, и мы всегда будем вместе. Получается – нет. Ты лучше умрешь, чем разделишь со мной жизнь. Не ожидал, что настолько тебе отвратителен.
– Неправда! Неправда! – крикнула она Сахуну в самое ухо. – Ты, ты... Я...
Волерика остановилась, явно не зная, что еще можно сказать. Опыта женщины всего двух десятков дней от роду не хватало, чтобы справиться с обрушившимися на нее сложностями.
– Ты не хочешь быть моей, – поцеловал он ее шею. – А я уже не понимаю, как можно существовать без тебя. Глупо было надеяться. Сам виноват.
– Ты самый лучший, – зашептала она. – Самый-самый. Я рада, что провела жизнь рядом с тобой. Но волю богов нарушать нельзя. Пойдем назад.
– Я твой мужчина, – покачал головой Сахун. – Я не отпущу тебя на смерть.
– Ты мой мужчина. Ты не станешь заставлять меня силой, – разжала она свои объятия и немножко отодвинулась. Потом еще на шаг.
Пусть она и была совсем юным, практически новорожденным существом, но вложенных Родильным древом первых навыков оказалось достаточно, чтобы осознать самое главное: Сахун действительно не попытался схватить ее, связать, удержать как-то еще. Он слишком дорожил Волерикой, чтобы причинить ей боль.
– Боги ждут... – Он прошел мимо нее, поднял рыбу, разломил: – Поешь, пока не остыло, голодная ведь.
– Нужно идти, – нетерпеливо помялась она с ноги на ногу.
– Куда спешить? – не понял юноша. – Возьми, поешь. Чего с пустым брюхом путешествовать?
Предсказательница, поколебавшись, села возле костра, взялась за угощение. Вскоре от утренней добычи остались только белые ароматные косточки.
– Теперь идем? – снова предложила она.
– Шагать обратно в такую даль только для того, чтобы умереть? Нет, Волерика, не пойду, – отказался Сахун. – Это и здесь нетрудно сделать.
Он взялся было за слегу, но тут же отбросил:
– Чего это я? Стена теперь не нужна. Лишняя морока.
Женщина, осмотрев руки, сполоснула их у берега в воде, тщательно вытерла о тунику, вернулась к очагу, вытянула ладони над огнем, отерла еще раз и снова предложила:
– Пойдем назад, к богам...
Сахун только отрицательно покачал головой, глядя в радостно приплясывающий огонь. В душе его было холодно и темно, словно в глубоком омуте. Жить не хотелось. Но и стаптывать ноги ради мучительной смерти – тоже.
Волерика, смиренно опустив голову, прошла с десяток шагов вниз по течению, описала небольшой полукруг и вернулась обратно:
– Сахун, но ведь мы должны к ним прийти. Обязаны! Такова воля богов.
– Ты дороже мне любого из повелителей, Волерика, – устало ответил он. – Пропади они все пропадом!
– Но я не могу без тебя уйти, Сахун! – в отчаянии воскликнула она. – Ты со мною всю жизнь, всегда рядом! Когда ты отдаляешься, у меня словно что-то из груди пропадает и на тонкой жилке следом тянется. Больно и страшно. Не оставляй меня, Сахун. Умоляю, не оставляй!
В груди юноши горячо бухнуло сердце и начало биться так, словно он только что перекопал целую реку. Сахун наконец-то услышал то, ради чего действительно стоило умереть. Но самое главное – умирать ради этого не требовалось.
– Кажется, мне нужно собрать еще валежника, – сглотнув, сказал он. – А то запас очень маленький. И еще нужно подобрать тяжелые валуны для стены. Легкие жрун раскатит.
– А как же боги? – В голосе женщины все еще звучала тревога.
– Забудь про них, – подобрал слегу юноша. – Есть кое-что поважнее богов.
– Что?
– То, – остановился Сахун перед ней, – что держится одним кончиком в твоей груди, а другим – в моей. То, что больно растягивать и невозможно разорвать. Боги не придумали этому названия. Но они все равно не способны это победить.
Глава пятнадцатая
У Чернушки, несмотря на ее молодость, было чему поучиться. Богиня нашла способ путешествовать во льдах! Для этого вокруг ее тела вытягивались полтора десятка крупных мохнатых белок, переделанных так, чтобы между передними и задними лапами росла толстая кожаная перепонка. Эти горячие зверьки, точно живые покрывальца, обнимали свою хозяйку и грели ее в любой холод. Правда, ползти сама она при этом не могла, и десять смертных несли ее в длинном пологе, сшитом из четырех медвежьих шкур.
Повелитель Драконов участия в экспедиции не принял: в совсем небольшом гнездовье южной богини для него не хватило бы перепончатых белок. Да и путешествовать бок о бок с сородичем богу было бы некомфортно. Одно дело – встретиться ненадолго для беседы, держась на уважительном удалении, и совсем другое – находиться поблизости день за днем. Даже на побережье, посетив гнездовье Чернушки, он с разрешения хозяйки обосновался примерно в дне пути, превратив густые, цветущие белыми гроздьями, заросли в плотную уютную нору для себя и нуара.
Шеньшун, однако, возле повелителя предпочитал не задерживаться. Прежде всего потому, что возле временного гнезда он был вынужден есть только камышовые корешки – а у хозяйки здешнего угодья от пуза кормили кукурузной кашей и птичьим мясом. Потому-то после двух первых неудачных походов он с готовностью напросился в третий и бережно понес за плечами большую корзину, набитую сухой травой.
