По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
– Я Дзета, страж этой башни. Полагаю, передо мной охотник за сокровищами, которого взял в плен мой господин? И каменный человек, неожиданно угодивший в наши камеры в придачу? – Голем с большим интересом разглядывал кожу Бастарда. – Мне всегда было любопытно, как ты выглядишь. Лучше бы наш господин дал нам такую кожу, как у тебя. Она, похоже, куда более долговечна. Но дело не в тебе. – Он обернулся к Джекобу. – А вот за твой побег охранники заплатят минимум одним пальцем. Вот эти Фаббро отрубил мне за то, что я разбил одно из его зеркал. Он делал это с большим удовольствием. – Голем поднял левую руку. Там остались только большой и указательный пальцы и обрубки вместо остальных. Он улыбнулся. – Фаббро не нравится, что голему мой господин позволяет входить в эту башню, а ему – нет. Фаббро очень гордится своим злодейством, но боится магии моего господина.
Его безгубый рот выглядел щелью в глиняной коже.
– Кто знает, что мой господин с ним сделает, услышав про ваш побег, – прибавил он. – Признаться, жду не дождусь. И мне нужно-то всего лишь показать вам, как сбежать из этого дворца. Этот день щедр на неожиданные радости.
Бастард недоверчиво взглянул на Джекоба. Да, это, пожалуй, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Голем, желающий поквитаться с Фаббро. Это желание Джекоб хорошо понимал, но могут ли они доверять голему? Для Бастарда ответ на этот вопрос был, похоже, так же неочевиден.
Освободив проход к ведущей на мост двери, Дзета подошел к портрету матери Джекоба:
– Розамунда. Так ее звали… Розамунда Бесшабашная, урожденная Земмельвайс. Мой господин был очень влюблен в нее. Влюблен и по сей день.
Бастард посмотрел на дверь. Может, голем хочет проверить, не попытаются ли они бежать? Или страж видит, что портреты матери и брата приковывают Джекоба к этому месту надежнее любых кандалов?
– Ты ее старший сын, так? – Дзета смахнул налет пыли на раме картины, с которой на них смотрела Розамунда Бесшабашная. – Мы однажды уже встречались: на острове, где мой господин жил в другом мире. Ты, конечно же, не помнишь. Для вас мы все на одно лицо.
Джекоб попытался вспомнить его, но Дзета был прав. Глядя на слуг Игрока, он видел лишь, что это големы, и никогда не допускал, что они могут отличаться друг от друга.
– Мой господин был очень счастлив, когда родился твой брат. Он всегда надеялся, что сын, которого они с твоей матерью произвели на свет, в один прекрасный день завершит его изгнание. Именно так и случилось. Мой господин любит, чтобы все шло по плану. Однако даже для него оказалось неожиданностью, что одна из предков вашей матери родом из этого мира.
Сын, которого они с твоей матерью произвели на свет. Джекоб не отрываясь смотрел на портрет брата. Что одна из предков вашей матери родом из этого мира… Эти слова голема превращали всю жизнь Джекоба в глину и лепили ее заново, придавая ей новый вид.
– Знаешь, почему мой господин тебя не любит? – спросил Дзета. – Ты слишком похож на его соперника – Джона Бесшабашного, смертного, которого так и не смогла забыть Розамунда. Мой господин очень ревновал к нему. Но потом родился твой брат, лицом он был в Розамунду – и с его бессмертной кровью в жилах. Даже Фаббро не смог бы выковать для него лучшего оружия против фей.
Дзета подошел к Джекобу. Он был таким высоким, что Бесшабашному, когда тот остановился перед ним, приходилось смотреть на него снизу вверх.
– Мой господин связывает с твоим братом большие надежды. Но ты… ты всегда был у него как кость в горле. Думаю, ты еще жив лишь потому, что тоже ее сын.
Он развернулся:
– Пойдемте. Когда-нибудь они начнут искать вас и в этой башне.
Он призывно махнул рукой, но Джекоб по-прежнему был не в состоянии двинуться с места.
Мой господин связывает с твоим братом большие надежды. Этот портрет Уилла очень удался. Игрушку, которую он держал в руках, принес ему Джекоб, из мира, открытого им по ту сторону зеркала их отца. Их? Его отца. И это было зеркало Игрока. …что одна из предков вашей матери родом из этого мира. Не потому ли он сразу почувствовал себя здесь как дома? Нет. Нет, все это ложь. Ведь он во дворце Игрока! Чего он ожидал? Но почему его сердце верит голему? Оно верило каждому его слову.
Джекоб почувствовал, что Бастард схватил его за руку.
– Ну, давай уже! – сказал тот. – Позже все обмозгуешь! Ведь новости не так уж плохи! Ладно, с любовниками твоей матери не повезло, но не вздумай рассказать брату, что ольховый эльф его отец! Он – нефритовый гоил! Это все, что ему нужно знать о себе! Черт, теперь-то понятно, почему вы двое такие разные.
И он потащил Джекоба с собой.
Вслед за големом.
26
Гонец
Кожа Шестнадцатой заживала быстрее, чем предполагал Игрок, а улыбки, которые посылала ему Клара, теплели с каждым днем. Удивительное время. Казалось, Воин и остальные где-то очень далеко. Его почти не волновал продолжавшийся зуд кожи. Даже легкую панику, охватывающую его порой из-за того, что ворона до сих пор не нашла следов Лиски, унять было не трудно: он же хорошо помнил, сколько у людей длится беременность. На самом деле его интересовала только Клара.
Все действительно было как тогда, и нет, он не хотел углубляться в размышления о том, чем это закончилось. Но лицо сына Розамунды не давало ему забыть. За их совместным ужином Уилл по-прежнему был очень молчалив, и Игрок часто ловил на себе его настороженный взгляд. Но теперь Уилла удавалось иногда уговорить вместе покататься верхом, и он не мог скрыть, как благодарен за исцеление Шестнадцатой. Младшенький Розамунды, совсем как его мать, плохо умел скрывать, что творится у него на душе, разве что в те моменты, когда кожа становилась нефритовой. Поэтому Игрок велел големам подмешивать ему в еду траву, которая пока надежно препятствовала прорастанию нефрита. Она действовала против многих видов магии фей, почему же не против этого?
Да, возможно, Уиллу пора заглянуть в зеркало. Он уже много раз проходил мимо него, даже не предполагая, кого встретит за прикрывающей зеркало тканью. Возможно.
– Мой господин. – В дверях стоял Тета. – Простите за беспокойство.
Войти он не решался. Все слуги знали, что в теплице, где Игрок выращивал некоторые из редчайших своих растений, он хотел быть один. Кроме того, все наверняка слышали, что упустивших Джекоба охранников он велел сбросить в озеро. Они растворились там как мыло. Вероятно, с кем-то из них Тета был знаком.
Старшенький Розамунды сбежал. Оно и понятно. Как же часто он вынужден был выслушивать их
