Циклоп - Генри Лайон Олди
Глаза старика сделались пронзительно-синими, как небо, очистившееся после дождя. С израненных губ сорвались удивительные слова, зашипев во тьме пещеры, будто слюна на огне:
— Аршшах г'хар! Иль-ферра-оро рубиго суджш!
Краш охнул от изумления. Блестящий металл кандалов, сковывавших запястья и лодыжки мага, покрылся густой ржавчиной. Мигом позже цепи прогнили насквозь и прахом осыпались на пол пещеры. Колдун медленно, с усилием поднялся, хрустнув коленями.
— Славная шутка, — одобрил Вульм. — Я в тебе не ошибся, Симон. Может быть, ты знаешь, где эти исчадия прячут Око Митры?
— Око Митры? — маг с интересом поглядел на спасителя. — Да, оно стоит того, чтобы рисковать головой. Нет, воин, я не знаю, где пасынки Черной Вдовы прячут свое сокровище. Не знаю, но предполагаю.
— Тебе известна дорога туда? Покажешь?
— Нет, неизвестна. Да, покажу, — загадочно ответил старик.
Вокруг губ мага не осталось следов от ниток. Морщинистое лицо Симона отчасти разгладилось, он выглядел уже не таким дряхлым, как пару минут назад.
— Не будем зря тратить время.
Старик, мужчина и мальчик двинулись по лабиринту Шаннурана, все глубже погружаясь в недра земли. Коридоры и тоннели ветвились и пересекались. Слух людей улавливал хлопанье перепончатых крыльев, адский хохот, летевший из самой преисподней, отдаленный плеск подземной реки. Симон шел впереди. Они ни разу не уперлись в тупик, не попали в засаду и не встретились ни с кем из существ, обитавших во мраке.
Внезапно Вульм остановился:
— Не лучше ли было свернуть направо?
— Можно и направо, — согласился Симон. — Там нас ждут гостеприимные объятия таких тварей, о которых тебе лучше не знать. Твой меч и моя магия для них — лакомый кусочек. Мальчишка, пожалуй, сумел бы удрать, и то вряд ли…
Остаток пути они проделали в молчании.
Тоннель окончился тупиком, упершись в стену с вырезанным на ней изображением: двуглавый и четырехрукий демон терзает человека, корчащегося от боли. Ниже шли глубоко вырубленные знаки, от одного вида которых у Краша начал мутиться разум.
— Письмена Ушедших, — предупредил старик. — Не смотрите на них, если хотите остаться в своем уме.
— А ты?
— Я умею смотреть и не видеть. Я умею видеть и не смотреть. Я — маг.
— Ты в состоянии их прочесть?
— Кто может прочесть письмена Ушедших? Мудрецы отступились, глупцы впали в безумие, а храбрецы сгинули без следа. Пожалуй, храбрецы ближе других подошли к разгадке, и за ними явились.
— А открыть дверь в стене?
— Еще ребенком я рушил стены вдесятеро толще этой. Здесь нет ловушек, воин. Опасность таится внутри.
— Не забывайся, колдун. Это я вытащил тебя из каменной могилы, а не ты — меня. Действуй!
— Хорошо. Зажмурьтесь, чтобы не ослепнуть.
Даже сквозь плотно закрытые веки Краш ощутил ярчайшую беззвучную вспышку. После нее фонарь Вульма казался искоркой, готовой угаснуть в любую секунду. Когда мальчик открыл глаза, стена исчезла. Казалось, ее унес высеченный на камне демон. Но демон улетел недалеко — в пещере, открывшейся взгляду, мерцало багровое зарево, освещая огромную статую, двуглавую и четырехрукую, с чудовищно искаженными пропорциями. У ног статуи покоились два изваяния, изображавшие миловидных девушек, окаменевших от ужаса. На лбу той, что постарше, и чьи черты, в отличие от печальной одухотворенности лица младшей, хранили странную отрешенность, играл кровавый отблеск.
— Клянусь копытами Даргата! Око Митры!
— Не произноси всуе Имен и Прозвищ! Демоны являются, когда их зовут по имени.
— Милости просим! Им тут найдется, чем заняться. Вцепятся в глотку а'шури, а мы под шумок унесем ноги с добычей…
Кроме статуй, в пещере не обнаружилось ничего примечательного, за исключением сундука, покрытого слоем пыли. Око Митры, которым так желал завладеть Вульм, при ближайшем рассмотрении оказалось диадемой белого золота с пурпурным рубином величиной с орех. Прежде чем снять украшение с девушки, воин направился к сундуку. Острием меча он ловко поддел крышку. В свете фонаря заискрилась груда драгоценностей: сапфиры и изумруды, топазы и черные опалы, цепи и браслеты из золота…
— Бери, сколько унесешь, и уходим, — посоветовал маг. — Око Митры не трогай. Я знаю этого демона. И не хочу задерживаться здесь ни на минуту…
— Это всего лишь статуя, — презрительно сплюнул воин. — Но ты прав, сундучок мне по сердцу. Око — Оком, а яркие камешки везде в цене. Эй, малец, держи! Я не жадный…
К ногам Краша, звякнув, упал кривой кинжал без ножен. Рукоять его была украшена самоцветами. Вульм рассмеялся, глядя, как мальчик берет оружие, извлек из-под плаща кожаную торбу и набил ее драгоценностями под завязку.
— Ну а теперь…
— Уходите, чужеземцы.
Краш едва не выронил кинжал от испуга. Статуи девушек ожили, и та, что носила Око Митры, заговорила.
— Или вы хотите навлечь на себя гнев нашего повелителя?
— Послушайся ее, Вульм!
— Ну уж нет! Не за тем я столько плутал под землей, — Вульм оценивающе глянул на девушек. — Эй, красавицы! У меня есть другое предложение: уйдем вместе! Вам не надоело пылиться в тишине? Торчите здесь тыщу лет… Эй, колдун! На них лежит заклятие?
— Его снимет солнечный свет. Если вывести их на поверхность…
— Решайтесь, красавицы!
— Не смей искушать Избранниц! — глаза старшей девушки сверкнули гневом. Волосы на голове зашевелились кублом змей. — Прочь, глупцы!
Краш попятился к выходу. В голосе старшей ему почудился знакомый шелест и скрежет когтей по камню.
— Я! Я пойду с тобой, чужеземец! Хвала Митре…
— Замолчи, несчастная! Как можешь ты…
— Могу! — топнула ногой младшая. — Оставайся здесь, среди мерзких тварей, и служи своему демону! Ты сама уже демон, Налла! А я — человек! Я так мечтала вырваться на свободу…
Вскочив, она подбежала к Вульму, схватила его за руку и благодарно прижалась щекой к ладони воина.
— Я хочу быть живой! Живой!
— А будешь мертвой! — завизжала Налла. — Он принесет тебе смерть, Лона! Наш повелитель…
— Смерть? Пусть! Лучше гнить наверху, чем каменеть тут…
— Плюнь на нее, дорогая. Ее судьба — пылиться в склепе, — усмехнулся Вульм. — А мы с тобой будем счастливы под ясным солнцем. Только сперва твоя шумная подружка отдаст то, за чем я пришел.
Он протянул руку к Оку Митры.
— Прочь, смертный!
Налла отступила. Ее пальцы скрючились. Изящные девичьи ноготки начали расти и чернеть.
— Не надо!
— Вульм! Не прикасайся к Оку!
Но было поздно. Воин грубо сорвал диадему с головы старшей девушки. Лицо Наллы исказилось, теряя всякое сходство с человеческим. Горло твари исторгло тошнотворный, пронзительный вопль. Передняя лапа метнулась вперед, острые когти полоснули по лицу Вульма. Налла метила в глаза, но воин отшатнулся, и когти лишь
